Университет Франш-Конте
Поделись знанием:
Координаты: 47°14′26″ с. ш. 6°01′21″ в. д. / 47.24056° с. ш. 6.02250° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=47.24056&mlon=6.02250&zoom=17 (O)] (Я)К:Учебные заведения, основанные в 1423 году
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
| Университет Франш-Конте | |
 | |
| Оригинальное название |
Université de Franche-Comté |
|---|---|
| Год основания | |
| Тип |
государственный университет |
| Президент |
Claude Condé |
| Студенты |
20 099[1] |
| Расположение | |
| Сайт |
[www.univ-fcomte.fr Университет Франш-Конте] |
Университет Франш-Конте́ — французский университет, относится к академии Безансона и расположен в пяти городах: Безансон, Бельфор, Монбельяр, Везуль и Лон-ле-Сонье. Университет основан в 1423 году.
Содержание
История
В 1423 году[2] Филипп Добрый открывает в городе Доль университет двух Бургундий. Университет насчитывает 3 факультета: теологии, канонического и гражданского права, медицины. В 1671 году Доль теряет статус столицы региона Франш-Конте и университет, указом Людовика XIV, переезжает в Безансон. Во время Великой французской революции университет закрыт указом Национального конвента в 1793 году. Университет заново открыт Наполеоном, но факультет права не восстановлен. И только в 1920 году университет получает разрешение на открытие Школы права.
В течение многих лет университет насчитывал малое количество студентов и из-за этого несколько раз Париж предлагает закрыть университет. После Второй мировой войны количество студентов увеличивается в несколько раз, с 245 студентов в 1900 году до 11 000 в 1971 году, и университет получает разрешение на открытие новых институтов, факультетов и школ.
Структура
В состав университета входит 6 факультетов, 7 институтов и 4 докторских школы[3][4].
Факультеты:
- Факультет речи, человека и общества.
- Медицинский и фармацевтический факультет.
- Факультет точных наук и технологии.
- Факультет индустриальных наук, технологий и управления.
- Факультет физической культуры и спорта.
- Факультет экономики, менеджмента, политологии и юриспруденции.
Институты:
- Университетский институт технологии Безансон - Везуль.
- Университетский институт технологии Бельфор -Монбельяр.
- Высший институт инженеров Франш-Конте.
- Институт по подготовке государственных служащих.
- Институт администрирования предприятий.
- Обсерватория наук Вселенной.
- Университетский институт по подготовке профессоров.
Школы по подготовке докторов наук:
- Школа Человек - Окружающая среда - Здоровье.
- Школа Речь - Виды - Время - Общества.
- Докторская школа имени Луи Пастер.
- Школа науки для инженеров и микротехники.
Знаменитые профессора
- Луи Башелье — французский математик.
- Альбер Матьез - французский историк марксист.
- Анри Этьен Сент-Клер Девиль - французский физиохимик.
Знаменитые выпускники
- Жан-Люк Лагарс - французский актёр.
- Абдулай Вад - президент Сенегала.
См. также
Напишите отзыв о статье "Университет Франш-Конте"
Ссылки
- [www.univ-fcomte.fr Университет Франш-Конте]
Примечания
- ↑ [www.univ-fcomte.fr/pages/fr/menu1/ufc/l-universite-en-chiffres/accueil-chiffres-2009-2010-205-8545.html Университет Франш-Конте] (фр.). — университет в цифрах. [www.webcitation.org/67WmNcjkg Архивировано из первоисточника 9 мая 2012].
- ↑ [www.univ-fcomte.fr/pages/fr/menu1/ufc/presentation/presentation---historique-7.html Университет Франш-Конте] (фр.). — История университета. [www.webcitation.org/67WmOfuTq Архивировано из первоисточника 9 мая 2012].
- ↑ [www.univ-fcomte.fr/pages/fr/menu2/ecoles-doctorales/ecoles-doctorales---presentation---inscription-228.html Университет Франш-Конте] (фр.)(недоступная ссылка — история). — Докторские школы. [web.archive.org/20081017163530/www.univ-fcomte.fr/pages/fr/menu2/ecoles-doctorales/ecoles-doctorales---presentation---inscription-228.html Архивировано из первоисточника 17 октября 2008].
- ↑ [www.univ-fcomte.fr/pages/fr/menu1/ufc/organisation/organisation---composantes-et-services-72.html Университет Франш-Конте] (фр.). — Структура университета. [www.webcitation.org/67WmPLeUM Архивировано из первоисточника 9 мая 2012].
Отрывок, характеризующий Университет Франш-Конте
В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
