Михна

Михна (араб. محنة — экзамен, испытание) — испытание, которому с 833 года по 849 год подвергались исламские богословы. Эти испытания проводились при аббасидских халифах аль-Мамуне, аль-Мутасиме и аль-Васике, целью их было установления лояльности или нелояльности существующему режиму.

Те богословы, которые признавали тезис о сотворенности Корана во времени (худус аль-Кур’ан) считались лояльными, те, кто отказывался признать сотворение Писания, становились жертвами репрессий. До этого, во времена правления халифов Харуна ар-Рашида и аль-Амина, сторонники указанного тезиса (джахмиты и мутазилиты) преследовались властями и богословами традиционалистами.

Михна началась при халифе аль-Мамуне и осуществлялась прежде всего в Багдаде. Её главным вдохновителем, по-видимому, стал Бишр аль-Мариси, который ранее неоднократно подвергался тюремному заключению.

Одной из её жертв стал Ахмад ибн Ханбаль. Суннитские источники особо отмечают, что Ибн Ханбаль во время михны не прибегал к двусмысленности и неясности (амфиболии), к которой прибегали некоторые люди, когда во время «испытания» их спрашивали о сотворённости Корана. Когда его спросили: «Говорил ли ты обиняками, как это делали другие, или согласился с ними, уступив насилию?» Он ответил: «Да убережет меня Аллах от того, чтоб я такое совершил! Ведь на меня смотрят, мне доверяют. И если бы я это сделан, то люди до Судного часа стали бы утверждать сотворённость Корана».

Конец михне был положен в 849 году халифом аль-Мутаваккилем, который запретил всякие дискуссии о происхождении Корана.

Литература

• Ибрагим, Т. К. и Сагадеев А. В. [www.academia.edu/800250/_._M._1991 Михна] // Ислам: энциклопедический словарь / отв. ред. С. М. Прозоров. — М. : Наука, 1991. — С. 166.</span>
• [referenceworks.brillonline.com/entries/encyclopaedia-of-islam-2/mih-na-COM_0732 Miḥna] // Encyclopaedia of Islam. 2 ed. — Leiden : E. J. Brill, 1960—2005.</span> (платн.)

Отрывок, характеризующий Михна

– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.