Музей книги и книгопечатания

Музей книги и книгопечатания
Дата основания	1972
Местонахождение	Украина, Киев, ул. Лаврская, 21, корп. 9
Директор	Бочковская Валентина Григорьевна (с марта 2008)

К:Музеи, основанные в 1972 году

Музей книги и книгопечатания Украины (до июля 2000 года — Государственный музей книги и книгопечатания Украины) — музей в Киеве, расположенный на территории Национального Киево-Печерского заповедника (Лавры).

История

Основание заведения

Основан постановлением Совета министров УССР № 137 от 17 марта 1972 года (1972 год по решению ЮНЕСКО отмечался как Международный год книги).

Открытие экспозиции состоялось 23 апреля 1975 года. В мае 2000 года экспозиции была обновлена и дополнена.

Помещения музея

Главные помещения заведения расположены в здании печатного двора (печатни) Киево-Печерской Лавры, который основан в 1615 году. Основатель печатного двора — архимандрит Елисей Плетенецкий. Во внутреннем дворике сохранилась мастерская-словолитня, тоже музейное помещение.

Первичная печатня была деревянной и одноэтажной. Её внешний вид запечатлён на гравюре 1638 года. В 1701 году деревянное строение заменили на каменное. Пожар 1718 года повредил её. Печатню отремонтировали, а со временем надстроили второй этаж.

Уклон земельного участка на восток и угроза разрушения сподвигали укрепить строение аркоподобными контрфорсами — аркбутанами, известным по соборам периода готики. Здание музея (корпус № 9) — памятник архитектуры 18 столетия — в достаточно сдержанных формах провинциального барокко.

В мае 2000 года завершены ремонтно-реставрационные работы. Общая экспозиционная площадь музея теперь — 930 м², а двух выставочных залов достигает 300 м².

Коллекция музея

Коллекция музея сформирована на базе книжного отдела Киево-Печерского историко-культурного заповедника и значительно дополнена в результате поисковой работы в книгохранилищах Москвы, Санкт-Петербурга, Киева, экспедиций по стране, подарков известных учёных-книголюбов (в частности, Григория Коляды — свыше 700 единиц), коллекционеров, издательств, художников (оригиналы книжной и станочной графики), а также закупок за государственные и музейные средства.

В музее собрано свыше 56 тысяч экспонатов, которые отражают историю книги и книжного дела на территории современной Украины со времён Киевской Руси до наших дней: копии (факсимиле) рукописных книг XI—XV столетий, копии первых печатных кириллических книг, оригиналы старопечатных книг XVI—XVIII столетий, деревянные и медные клише гравёров XVII—XVIII ст., отдельные печатные станки XVIII—XIX столетий, оригиналы книжной графики XX века.

Экспонируются старопечатные книги известных церковных и культурно-образовательных деятелей XVII—XIX столетий, таких как Пётр Могила, Иннокентий (Гизель), Иоаникий Галятовский, Иосиф Тризна, Лазарь Баранович, Димитрий Ростовский, Евгений (Болховитинов).

Акцент в экспозиции сделан на том, что книгопечатание поднимало украинское самосознание. В частности, отображена роль в этом процессе Львовского, Острожского, Киево-Печерского, Черниговского книгоиздательств.

Ссылки

• [www.kplavra.kiev.ua/cgi-bin/view.cgi?part=museums&act=mus&lg=ru&id=9 О музее на сайте Киево-Печерского историко-культурного заповедника]

Отрывок, характеризующий Музей книги и книгопечатания

– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?