Никарагуанское демократическое движение
| Никарагуанское демократическое движение исп. Movimiento Democrático Nicaragüense; MDN | |
| Лидер: | |
|---|---|
| Дата основания: | |
| Дата роспуска: | |
| Идеология: | |
Никарагуанское демократическое движение (исп. Movimiento Democrático Nicaragüense; MDN) — никарагуанская политическая партия левоцентристского толка. Участвовало в Сандинистской революции, затем в антисандинистском движении Контрас. Легализовано после окончания гражданской войны. Серьёзным политическим влиянием не обладало, но пользовалось широкой известностью благодаря своему основателю Альфонсо Робело. Утратило статус зарегистрированной партии в 2004.
Содержание
От сандинистов к контрас
MDN было создано в 1978, незадолго до свержения режима Анастасио Сомосы, по инициативе оппозиционного активиста Альфонсо Робело. Партия участвовала в Сандинистской революции как политико-организационная и агитационная структура. Социал-либеральный характер MDN способствовал привлечению международных симпатий, особенно в Западной Европе и США. Альфонсо Робело состоял в революционной правительственной хунте первого состава.
Режим СФНО быстро ужесточался в прокоммунистическом духе, и с 1981 MDN вынуждено было перейти в оппозицию. Робело вышел из хунты и вскоре эмигрировал в Коста-Рику. Партия участвовала в политических проектах движения Контрас. Первоначально MDN примкнуло к Революционно-демократическому альянсу (ARDE) Эдена Пасторы. Вскоре между леворадикалом Пасторой и социал-либералом Робело произошёл разрыв по идейно-политическим мотивам[1]. MDN переориентировалось на блок с Никарагуанскими демократическими силами (FDN) Адольфо Калеро, Энрике Бермудеса и Аристидеса Санчеса. Весной 1985 была учреждена Объединённая никарагуанская оппозиция.
Коалиционные отношения складывались сложно, поскольку левый радикализм ARDE и правый радикализм FDN противоречили левоцентристской идеологии MDN. Кроме того, в отличие от партнёров по коалициям, MDN не имела боевых сил, что сильно снижало влияние в условиях гражданской войны. В то же время присутствие социал-демократов и левых либералов было выгодно контрас с имиджевой стороны.
Весной 1987 MDN присоединилось к коалиции Никарагуанское сопротивление (RN)[2]. Однако уже в начале 1988 Робело вышел из руководства RN по требованию костариканского правительства. Характерно, что лидеры FDN не посчитали этой проблемой[3].
В послевоенной политике
В 1989 невооружённая левоцентристская MDN стала первой организацией контрас, легализованной сандинистскими властями. После мирных договорённостей между правительством СФНО и RN в феврале 1990 в Никарагуа состоялись свободные выборы. Победу одержал Национальный союз оппозиции, в котором участвовало и MDN. Однако самостоятельное влияние партии было невелико. Робело поступил на дипломатическую службу и отправился послом в Коста-Рику. Его ближайший соратник, писатель и журналист Фабио Гадеа, занялся радиопропагандой, а в 1993 официально возглавил политическую организацию бывших контрас — Партию никарагуанского сопротивления.
На выборах 1996 MDN выступало в блоке с консерваторами и национал-демократами, получив менее 1 % голосов. На выборах 2001 партия вначале подключалась к объединительному проекту независимых либералов[4], затем вступила в альянс с правящей Либерально-конституционной партией (ЛКП) Арнольдо Алемана, но участие MDN не было значимым. Коалиционные партнёры MDN менялись часто, но партия всегда выступала оппонентом СФНО.
После поражения на муниципальных выборах 2004 MDN утратило регистрацию. На президентских и парламентских выборах 2006 активисты поддерживали Никарагуанский либеральный альянс и Эдуардо Монтеалегре, в 2011 — Независимую либеральную партию и Фабио Гадеа.
Вне политического расклада
Никарагуанская политическая система отличается большой спецификой. Она плотно контролируется олигархическими семейными кланами (прежде всего Ортега, Чаморро, Алеман)[5] и двумя по видимости противостоящими силами — СФНО и конгломератом праволиберальных структур, прежде всего ЛКП. Социал-демократическая риторика (наряду с традиционалистской) присвоена сандинистами. Место для независимой социал-демократии в лице MDN нашлось в движении Контрас, но оказалось непредусмотрено в послевоенной политике.
Напишите отзыв о статье "Никарагуанское демократическое движение"
Примечания
- ↑ [elpais.com/diario/1983/10/27/internacional/436057211_850215.html Edén Pastora se enfrenta a Robelo y rompe con ARDE]
- ↑ [articles.latimes.com/1987-08-28/news/mn-3013_1_pedro-joaquin-chamorro The Contra Leadership: A Who’s Who]
- ↑ [articles.chicagotribune.com/1988-02-09/news/8803280946_1_contras-hope-nicaragua-and-four-six-member-contra-directorate Contras: Shakeup No Setback]
- ↑ [www.irb-cisr.gc.ca/Eng/ResRec/RirRdi/Pages/index.aspx?doc=435463 Responses to Information Requests]
- ↑ [books.google.ru/books?id=5oRGAQAAIAAJ&pg=PA37&lpg=PA37&dq=%D0%B0%D1%80%D0%BD%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D0%B4%D0%BE+%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BC%D0%B0%D0%BD&source=bl&ots=KEPmQ7pChJ&sig=LjtM3P-WU_VkGSFXx16KE_wXj_I&hl=ru&sa=X&ved=0CFUQ6AEwDGoVChMI1YXTq6iNxgIVjN0sCh0WYwgW#v=onepage&q=%D0%B0%D1%80%D0%BD%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D0%B4%D0%BE%20%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BC%D0%B0%D0%BD&f=false Страна четырёх семей]
Отрывок, характеризующий Никарагуанское демократическое движение
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
