Алеман Лакайо, Хосе Арнольдо

Это статья о никарагуанском политике. Об испанском писателе см. статью Алеман, Матео

Хосе Арнольдо Алеман Лакайо исп. José Arnoldo Alemán Lacayo<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Никарагуа
10 января 1997 года — 10 января 2002 года
Предшественник:	Виолетта Барриос де Чаморро
Преемник:	Энрике Боланьос
Рождение:	23 января 1946(1946-01-23) (78 лет) Манагуа
Супруга:	Мария Эрнанда Флорес де Алеман
Дети:	Мария Долорес Алеман
Партия:	Либерально-конституционная партия

Хосе Арнольдо Алеман Лакайо (исп. José Arnoldo Alemán Lacayo; 23 января 1946, Манагуа), обычно употребляется в сокращённом варианте: Арнольдо Алеман — никарагуанский политик, предприниматель и юрист, в 1990—1995 — мэр Манагуа. Президент Никарагуа в 1997—2002 годах. Один из лидеров правой Либерально-конституционной партии. После завершения президентских полномочий был осуждён за коррупцию на 20 лет лишения свободы. В 2009 обвинения сняты. Повторно баллотировался в президенты на выборах 2011. Считается влиятельным деятелем правых сил Никарагуа.

Юрист, бизнесмен, антисандинист

Родился в семье известного адвоката, владельца кофейной плантации, министра в правительстве Анастасио Сомосы. В 1967 окончил юридический факультет университета Леона по курсу финансового права. Работал юрисконсультом в банках и коммерческих компаниях. Некоторое время занимал должность в аппарате правительства.

После Сандинистской революции Арнольдо Алеман был арестован новыми властями как функционер режима Сомосы, в 1980 находился в тюрьме. В это время скончался его отец. Вторично он был арестован сандинистской госбезопасностью DGSE в 1989. В период его заключения скончалась первая жена Алемана. При этом муж не смог присутствовать на её похоронах. Эти события сделали Алемана врагом сандинизма.

После освобождения в 1980 Арнольдо Алеман некоторое время прожил в США. Вернувшись в Никарагуа, участвовал в деятельности Верховного совета частного предпринимательства (COSEP) — структуры, оппозиционной сандинистскому правительству. Был вице-председателем Союза сельскохозяйственных производителей (UPANIC), возглавлял ассоциацию кофепроизводлителей. Участвовал в центральноамериканских муниципальных объединениях. Не примыкая к вооружённой оппозиции Контрас, Алеман использовал все возможности политического противодействия марксистскому режиму.

Мэр Манагуа

После поражения сандинистов на выборах 1990 и смены власти в Никарагуа Арнольдо Алеман был избран мэром Манагуа. Проводил масштабную реконструкцию города. Политически играл организующую роль в правой Либерально-конституционной партии. Пользовался широкой популярностью в Манагуа.

1 сентября 1995 Алеман подал в отставку с поста мэра и выдвинул свою кандидатуру в президенты. Баллотировался с антисандинистской неолиберальной программой. В ходе предвыборной кампании на Алемана было совершено покушение. Стрелявшие были экипированы в сандинистскую форму, но доподлинно их установить не удалось.

Президент Никарагуа

20 октября 1996 года Арнольдо Алеман одержал победу над кандидатом СФНО Даниэлем Ортегой и был избран президентом Никарагуа. Вступил в должность 10 января 1997.

Олицетворяемый им тип весёлого толстого человека с хитринкой под интеллигентскими очками популярен в Латинской Америке.

Избрание Арнольдо Алемана означало резкий сдвиг вправо не только по сравнению с сандинистским периодом, но и с правлением Виолетта Барриос де Чаморро. В поддержку Алемана высказывался один из лидеров контрас, председатель Никарагуанских демократических сил Адольфо Калеро. С другой стороны, лидер прокоммунистического крыла СФНО Томас Борхе объяснял победу Алемана «живучестью корней сомосизма».

Экономическая политика Алемана была в целом успешной: вырос ВВП, снизилась инфляция, развивалась инфраструктура, реализовывались программы строительства дорог и школ. Внутриполитическая ситуация была стабильной. В 1999 году ЛКП Алемана заключила пакт с СФНО Ортеги, в соответствии с которым был произведён фактический раздел ключевых должностей в госаппарате. Период президентства Алемана характеризовался как «двухпартийная диктатура» — сговор партийных элит, вызывавший возмущение как радикальных сандинистов, так и убеждённых контрас. При этом другие политические партии были лишены реального политического влияния.

По итогам первых двух лет президентства Алемана Freedom House изменил политическую характеристику Никарагуа со «свободной» на «частично свободную». Причины заключались в либерально-сандинистском пакте, резко ограничившем возможности оппозиционных партий, и крупномасштабной коррупции.

В то же время Популярность Алемана оставалась довольно высокой, но тогдашняя конституционная норма запрещала повторное избрание. На выборах 2001 президентом был избран Энрике Боланьос, вице-президент при Алемане.

Коррупционный скандал

Предполагалось, что 74-летний Боланьос будет управляем со стороны сильного политика Алемана. Однако этого не случилось. Новый президент, заняв пост в январе 2002, пошёл на разрыв со своей партией, инициировав расследование коррупции в администрации предшественника. Алеман был обвинён в растратах, хищениях, подлогах и отмывании денег на общую сумму до 100 млн долларов. Обвинения предъявлялись также членам его семьи и видным правительственным функционерам. Государственные должности в администрации Алемана получили братья, сестра, дочь, жена и тесть президента.

Родственникам можно доверять больше, чем незнакомцам.
Арнольдо Алеман

Уже в конце 2002 экс-президент оказался под стражей. На процессе вскрылись факты покупки предметов роскоши и дорогостоящих загранпоездок Алемана (в том числе во Флориду для помолвки и в Италию в свадебное путешествие) за государственный счёт. Алеман не признавал себя виновным, утверждая, что расходуемые средства были получены им как законный доход от кофейных платнтаций.

7 декабря 2003 суд вынес приговор в отношении Арнольдо Алемана: 20 лет лишения свободы. Его зарубежные счета были блокированы. По состоянию здоровья он отбывал срок под домашним арестом.

Transparency International включило Алемана в топ-10 самых коррумпированных государственных руководителей мира.

Продолжение в политике

Процесс Алемана имел серьёзные политические последствия. Оказался сильно подорван авторитет правых сил. В результате на выборах 2006 победу одержали сандинисты, президентом вновь стал Даниэль Ортега.

16 января 2009 года Верховный суд Никарагуа отменил приговор в отношении Арнольдо Алемана. Возникло предположение, что освобождение экс-президента связано с тайными отношениями между Алеманом и Ортегой (при этом председателем Верховного суда являлся близкий Алеману судья Мануэль Мартинес Севилья). Характерно, что после освобождения Алемана депутаты никарагуанского парламента от правой оппозиции прекратили бойкот заседаний.

В 2010 расследование возобновлялось, но не получило развития. Арнольдо Алеман вновь баллотировался в президенты на выборах 2011, но занял лишь третье место с менее чем 6 % голосов. Тем не менее, он остаётся влиятельным никарагуанским политиком.

Известный полевой командир контрас Оскар Собальварро, ставший после гражданской войны оппозиционным политиком, ставит Алемана и Ортегу в один ряд как главных врагов никарагуанской демократии.

Отрывок, характеризующий Алеман Лакайо, Хосе Арнольдо

Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.