Уриса, Себастьян
| Себастьян Уриса Sebastián Uriza | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 11 ноября 1926 — 14 ноября 1926 | |||
| Предшественник: | Эмилиано Чаморро Варгас | ||
| Преемник: | Адольфо Диас Ресинос | ||
| Вероисповедание: | католик | ||
| Рождение: | 1861 Блуфилдс, Берег Москитов Никарагуа | ||
| Партия: | Консервативная партия Никарагуа | ||
Себастьян Уриса (исп. Sebastián Uriza ; 1861, Блуфилдс, Берег Москитов, Никарагуа — ?) — никарагуанский политический деятель, временный Президент Никарагуа в 1926 году.
Биография
Себастьян Уриса родился в 1861 году в Блуфилдсе, административном центре британского протектората Берег Москитов, который в том же 1861 году стал автономной резервацией под суверенитетом Никарагуа. В 1894 году по решению президента Хосе Сантоса Селайи Москитный берег был занят никарагуанской армией и официально включён в состав страны как один из её департаментов. Себастьян Уриса вступил в оппозиционную режиму Селайи Консервативную партию Никарагуа и в 1907 году принял участие в неудачном антиправительственном заговоре. В июле того же года он был арестован и заключён в тюрьму в Гранаде, однако уже 7 августа, после судебного разбирательства, был освобождён под залог в 50 000 песо[1]. После свержения Селайи в 1909 году Себастьян Уриса был избран по спискам своей партии в Учредительное собрание от местечка Эль-Рама[2], а затем, в 1911 году, в новое Национальное учредительное собрание от Блуфилдса. Его подпись в числе подписей других депутатов стояла под Конституцией 1912 года[3]. В 1913 году Уриса был избран в парламент уже от северного департамента Эстели, занял пост председателя Сената и в этом качестве 27 февраля 1919 году подписал декрет о принятии нового гимна Никарагуа. В 1920 году президент Эмилиано Чаморро по предложению Себастьяна Урисы переименовал город Сан Педро де Метапа в Сьюдад-Дарио в честь никарагуанского поэта Рубена Дарио. 14 марта 1923 года как председатель Сената Уриса подписал декрет о ратификации Вашингтонской конвенции об унификации трудового законодательства США и республик Центральной Америки[4].
30 октября 1926 года, в разгар Конституционалистской войны, президент Эмилиано Чаморро под давлением США подал в отставку в соответствии со ст.106 Конституции. Новым президентом страны по рекомендации Госдепартамента США должен был стать Адольфо Диас, однако для его избрания требовалось созвать заседание Национального конгресса. В тот же день, 30 октября, сенатор Уриса назначил генерала Чаморро главнокомандующим армией, при том, что тот формально продолжил исполнять президентские обязанности[5][6]. В последующие дни были приняты решения о возвращении в Конгресс сенаторов и депутатов, изгнанных Э.Чаморро, а также о замене консерваторами национал-либеральных депутатов, незаконно назначенных президентом Бартоломе Мартинесом в 1925 году. Чрезвычайная сессия Национального конгресса собралась в Манагуа 11 ноября 1926 года, приняла отставку Эмилиано Чаморро и избрала Адольфо Диаса новым президентом Никарагуа. До вступления Диаса в должность Себастьян Уриса как председатель Сената три дня исполнял обязанности главы государства. 14 ноября 1926 года Адольфо Диас принёс присягу президента и вскоре был признан США. Себастьян Уриса вернулся к исполнению обязанностей председателя Сената[6].
О дальнейшей судьбе Себастьяна Урисы на данный момент информации нет.
Напишите отзыв о статье "Уриса, Себастьян"
Примечания
- ↑ BOLETIN JUDICIAL DE LA GACETA, 15 DE JUNIO DE 1914 CINCUENTA MIL PESOS.
- ↑ BOLETIN JUDICIAL DE LA GACETA, 15 DE JUNIO DE 1918, siete vacas y el ochenta por ciento de los terneros.
- ↑ [enriquebolanos.org/constituciones_politicas.cfm?cap=11 Constitución Política Nicaragua 1912] (исп.). Fundación Enrique Bolaños.. Проверено 8 декабря 2012. [www.webcitation.org/6Dk9jPnhu Архивировано из первоисточника 17 января 2013].
- ↑ [legislacion.asamblea.gob.ni/Normaweb.nsf/%28SAII%29/F0047AB5F4B4AED90625739C00616E52?OpenDocument LAS CONVENCIONES DE WASHINGTON – CONVENCIÓN PARA UNIFICAR LAS LEYES PROTECTORAS DE OBREROS Y TRABAJADORES] (исп.). Asamblea Nacional de la República de Nicaragua.. Проверено 8 декабря 2012. [www.webcitation.org/6Dk9lAQSI Архивировано из первоисточника 17 января 2013].
- ↑ Bacevich, Andrew J., Jr., 1980, с. 242.
- ↑ 1 2 Department of State, 1932, с. 63.
Литература
- Bacevich, Andrew J., Jr. The American electoral mission in Nicaragua, 1927-28.. — Managua: Diplomatic history 4, 3:241-261 (summer 1980)., 1980.
- United States . Department of State. The United States and Nicaragua: a survey of the relations from 1909 to 1932.. — Washington, D.C.: Government Printing Office., 1932.
Отрывок, характеризующий Уриса, Себастьян
Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
