Пе-3

Пе-3
Первый серийный Пе-3
Тип	тяжёлый истребитель
Разработчик	ОКБ-29
Производитель	Авиазавод № 39 (Москва) Авиазавод № 125 (Иркутск) Авиазавод № 22 (Казань)
Главный конструктор	В. М. Петляков
Первый полёт	август 1941 года
Начало эксплуатации	сентябрь 1941
Конец эксплуатации	начало 1950-х годов
Статус	снят с эксплуатации
Основные эксплуатанты	ВВС РККА
Годы производства	август 1941 - март 1944
Единиц произведено	360
Базовая модель	Пе-2

Пе-3Пе-3

Пе-3 — советский двухмоторный тяжёлый истребитель цельнометаллической конструкции. Разработан в ОКБ-29 на основе опытного двухмоторного высотного истребителя «100» под руководством В. М. Петлякова. Первый полёт совершил в августе 1941 года. От бомбардировщика Пе-2 (созданного на базе того же «100»-го) внешне отличался отсутствием нижней люковой стрелковой установки и тормозных решёток.

Разработка

Самолёт ВИ-100 (высотный истребитель) или просто «100» создавался в ЦКБ-29 Спецтехотдела НКВД (отсюда название — СТО). В составе СТО фактически было три коллектива под началом А. Н. Туполева, В. М. Мясищева и В. М. Петлякова, и многие специалисты, попадавшие под подозрение органов НКВД в период с 39 по 41 год, находили там для себя убежище.

ВИ-100 проектировался коллективом В. М. Петлякова как высотный истребитель-перехватчик и дальний истребитель сопровождения. Разработками отдельных узлов и систем самолёта занималось около 50 конструкторов. «Сотка» проектировалась как цельнометаллический двухмоторный моноплан с двухкилевым оперением. Для высотных полётов моторы М-105Р оборудовались турбонагнетателями, а кабина экипажа была герметизирована и имела наддув. Широко применялся на самолёте электропривод. Вооружение проектировалось в передней части — два пулемёта ШКАС и две пушки ШВАК, и оборонительная неподвижная установка в хвостовом коке пулемёта ШКАС. На наружной подвеске могла устанавливаться противосамолётная бомбовая кассета К-76 с 76-мм артиллерийскими снарядами с дистанционным подрывом или кассета К-100 с 96 осколочными авиабомбами АО-2,5.

В мае 1939 года был готов полноразмерный макет, а в ноябре на заводе № 156 был построен опытный образец. Первый полёт выполнен 22 декабря 1939 года П. М. Стефановским. С 11 апреля 1940 года начались государственные испытания самолёта. Преследовали многочисленные дефекты и отказы и процесс шёл очень тяжело.

К тому времени была построена вторая опытная машина, судьба которой оказалась очень трагичной. При выполнении второго полёта на взлёте в кабине возник пожар и сильное задымление, пилот Хрипков и штурман Перевалов приняли решение аварийно садиться на луг прямо по курсу взлёта. По жуткому стечению обстоятельств, на лугу гуляли маленькие дети из детского сада Химкомбината. Самолёт врезался точно в детей и их восемнадцатилетнюю воспитательницу, рубя винтами тела. Экипаж арестовали прямо в госпитальной палате, но расследование показало, что лётчики совершенно не виновны. Административно были наказаны два инженера и механик — получили по выговору. Самолёт восстановлению не подлежал.

Несмотря на строгий нрав машины — недостаточную продольную устойчивость, высокую посадочную скорость, склонность к «козлению» и доступность освоения «лётчикам выше средней квалификации» НИИ ВВС в заключении рекомендовал создать на базе самолёта «100» пикирующий бомбардировщик. Так ВИ-100 превратился в ПБ-100, а затем и в Пе-2.

С началом войны надобности в двухмоторных высотных истребителях поначалу не возникало. Однако периодически возникала необходимость сопровождения или истребительного прикрытия на большом удалении от аэродрома базирования, и для этих задач привлекали бомбардировщики Пе-2. Уже 2 августа 1941 года Петлякову была поставлена задача — в четырёхдневный срок на базе серийного Пе-2 разработать истребитель. И 7 августа истребитель полетел.

С самолёта сняли бомбодержатели, а в бомбоотсеке установили дополнительный топливный бак на 250 л (теперь бомбы вешались только на наружную подвеску и в дополнительные отсеки гондол шасси). Убрали место стрелка, зашили верхний люк и установили ещё два бака на 225 литров. Нижний люк кабины стрелка оставили, так как свободное от баков место можно было использовать для перевозки самолётного имущества и наземного техсостава. Вооружение усилили вторым пулемётом БК и неподвижным ШКАС в хвостовом коке (от ВИ-100). Демонтировали тормозные решётки, автомат пикирования, ЭСБР-6, радиополукомпас РПК-2, фотоаппарат, СПУ-3. Радиостанцию РСБ-бис поменяли на истребительную РСИ-4.

В инициативном порядке завод № 22 построил истребитель Пе-2И. Экипаж также уменьшили до пилота и штурмана, установив в кабине стрелка бак на 340 литров. Ещё два подвесных бака по 180 литров вешались на наружные замки. В бомбоотсеке смонтировали агрегат, за основу конструкции были взяты крыльевые стрелковые установки самолёта Ил-2 — две пушки ШВАК монтировались внизу, а сверху в бомбоотсеке находились патронные ящики. Как и на Пе-3, были демонтированы автомат пикирования, тормозные решётки, электробомбосбрасыватель, радиополукомпас, ночной бомбовый прицел НКПБ-4; радиостанцию заменили маломощной. Но после завершения госиспытаний Пе-2И в серии решили не строить.

29 августа 1941 года на Центральном аэродроме начались испытания первого серийного Пе-3. С конца августа машины стали поступать на перевооружение 95 БАП.

Эксплуатация и боевое применение

После перевооружения 95 БАП переименовали в истребительный и включили в состав огромного 6 корпуса ПВО, прикрывавшего Москву. Пе-3 использовались для патрулирования над охраняемыми объектами. Также частично перевооружили 9, 40, 54, 208, 511 БАП-ы. Первое успешное боевое крещение получили экипажи Пе-3 95 полка при сопровождении транспортных самолётов, перевозивших английскую делегацию из Вологды в Москву. Удалось отбить три атаки истребителей противника. Первую победу одержал экипаж ст. л-та Фортова из 95 ИАП, сбив бомбардировщик «Юнкерс-88» 3 октября 1941 года (5 ноября этот экипаж не вернулся с боевого задания).

По мере приближения немцев к Москве Пе-3 стали применяться в качестве истребителей-бомбардировщиков, для бомбо-штурмовых ударов по наступающим войскам. Активная эксплуатация выявила недостатки самолёта, в первую очередь — слабое вооружение. В октябре-ноябре 1941 года самолёт экстренно дорабатывался силами заводских бригад , ПАРМ и л/с полков — в носовой части смонтировали неподвижную установку с пушкой ШВАК, второй БК переместили на правый борт, на место ШКАСа. Для обороны кормы установили у штурмана шкворневую установку ФТ с пулемётом УБТ. В хвостовой части фюзеляжа установили гранатомёт ДАГ-10 с десятью гранатами АГ-2. На часть машин установили ракетное вооружение — реактивные снаряды РС-32 (4-8 шт.) или РС-132 (4-6 шт.). Впереди пилотского места установили бронеплиту, что сместило центровку самолёта вперёд.

На заводе № 39 разработали модификацию Пе-3бис с новым наступательным вооружением из пушки ШВАК и двух УБТ и оборонительной башенной установкой у штурмана с пулемётом УБТ. На самолёт установили автоматические предкрылки и систему «нейтрального газа» (топливные баки по мере выработки топлива заполнялись выхлопными газами из коллекторов моторов). В дальнейшем Пе-3бис получил пулемёты УБТ под центропланом, а в носу оставили только пушку. Стрелковую установку штурмана заменили на новую ВУБ-1 с пулемётом УБТ. Повысили бронезащиту экипажа — общий вес бронеплит доходил до 148 кг. Смонтировали спиртовую противообледенительную систему винтов и стекол фонаря. На стойках шасси удлинили подкосы, что смещало колёса вперёд и облегчало посадку (все «пешки» имели склонность к капотированию).

Пе-3 в варианте разведчиков поступили в 1-й, 2-й, 3-й, 4-й и 40-й авиационные полки дальней разведки (ДРАП). Самолёты были оборудованы фотоаппаратами АФА-1 или АФА-Б

После завершения битвы под Москвой 40 и 511 полки перевооружили на Пе-2 и А-20В. Также перевооружили 208 и 54 БАП. 95 ИАП до лета 1942 года занимался сопровождением транспортных машин с руководящим составом, а затем его передали в ВВС Северного флота. На севере полк продолжал заниматься бомбо-штурмовыми ударами по надводным и береговым целям, сопровождал конвои и применялся при поиске подводных лодок (безрезультатно), для чего на истребители подвешивались четыре глубинные бомбы ПЛАБ-100.

Проводка конвоев была задачей государственной важности, и для защиты кораблей от вражеских торпедоносцев на севере была создана Отдельная морская авиагруппа (ОМАГ) из трёх полков — 95, 13 и 121 ИАП, все на Пе-3 и Пе-3бис.

13 ИАП был расформирован из-за небоевой потери большей части машин. Большая группа самолётов полка попала в снежный заряд и разбрелась. Часть экипажей сумела выпрыгнуть с парашютом или сесть на брюхо и успешно добрались до своих, остальные просто погибли в условиях севера. Отсутствие на стандартном Пе-3 приличного навигационного оборудования делало практически невозможной посадку ночью или в условиях плохой видимости, и потеря самолёта была неизбежной.

Под Сталинградом действовала отдельная эскадрилья перехватчиков Пе-2 и Пе-3 с радиолокаторами «Гнейс-2». Экипажи вылетали на перехват транспортных самолётов, осуществлявших снабжение окружённой армии Паулюса.

На Чёрном море работала отдельная эскадрилья на Пе-3. Самолёты применялись для прикрытия кораблей и сопровождения. Эскадрилья к 1943 году уже не имела боеготовых машин и была расформирована.

В 1943 году 95 ИАП СФ оставался на фронте последней частью, вооружённой Пе-3. Его передали в оперативное подчинение 5 минно-торпедной авиадивизии (МТАП). Истребители сопровождали торпедоносцы и в случае отсутствия вражеских самолётов помогали торпедоносцам, подавляя зенитки на кораблях пулемётно-пушечным огнём.

К концу лета 1944 года воевало не более 30 экземпляров Пе-3 разных вариантов, и ни один полк не был вооружён ими полностью. В основном самолёты применялись для визуальной и фотографической разведки. По прежнему Пе-3 использовались ВВС СФ (95 ИАП, 28 ОРАЭ). Несколько машин пережили войну и эксплуатировались до 1946 года, а последние Пе-3 дожили до начала 50-х годов.

В техническом плане эксплуатация Пе-3 мало отличалась от Пе-2.

Лётчики, сражавшиеся на Пе-3

Пилоты-бомбардировщики, являющиеся Героями Советского Союза, которые воевали на Пе-3:

• Рогов, Алексей Георгиевич — Герой Советского Союза (22.10.1941, посмертно), командир эскадрильи 40-го бомбардировочного авиационного полка 4-й бомбардировочной авиационной дивизии Западного фронта, капитан. 8 октября 1941 года при подлете к железнодорожному мосту через р. Угру, близ города Юхнов, самолёт, пилотируемый командиром второй эскадрильи полка капитаном Роговым Алексеем Георгиевичем был подбит зенитной артиллерией. Экипаж (штурман — старший лейтенант В. И. Форносов) направил горящий самолёт на мост и таранил его. Взрывом самолёта (около трёх тонн горючего и полутора тонн авиабомб) мост был уничтожен.

Тактико-технические характеристики

Приведённые ниже характеристики соответствуют модификации Пе-3 (в скобках — Пе-3бис):

Источник данных: Шавров В.Б. История конструкций самолётов в СССР 1938-1950

Технические характеристики

• Экипаж: 2 человека
• Длина: 12,6 м
• Размах крыла: 17,6 м
• Высота: 3,93 м
• Площадь крыла: 40,5 м²
• Масса пустого: 5 730 (5815) кг
• Нормальная взлётная масса: 7 880 кг
• Объём топливных баков: 2 200 л
• Максимальная взлётная масса: (7870) кг
• Силовая установка: 2 × поршневой М-105Р(ВК-105ПФ2)
• Мощность двигателей: 2 × 1 100 л.с. (1210) л.с.
• Воздушный винт: ВИШ-42

Лётные характеристики

• Максимальная скорость:  
  • на высоте: 535 км/ч на 5 000 м
  • у земли: 444 км/ч
• Практическая дальность: 2 150 км
• Скороподъёмность: 9,3 м/с
• Время набора высоты: 5 000 м за 9 минут
• Нагрузка на крыло: 195 кг/м²
• Тяговооружённость: 210 Вт/кг (3,5 кг/л.с.)

Вооружение

• Стрелково-пушечное: 20 мм ШВАК (или две ШВАК)
  • 2 × 12,7 мм пулемёта УБ (три 12,7 мм пулемёта Березина УБК)
  • 3 × 7,62 мм пулемёта ШКАС
• Боевая нагрузка: 400 кг или перегрузочная - 700 кг.
• Неуправляемые ракеты: РС-82 или РС-132

гранатомёт ДАГ-10 </ul>

Литература

«Авиация и космонавтика». 5-6.98 г.

Ссылки

• [www.airwar.ru/history/av2ww/soviet/pe3-1/pe3-1.html Пе-3 в боях]
• [www.airwar.ru/history/av2ww/soviet/pe3-2/pe3-2.html Пе-3 над морем]
• [base13.glasnet.ru/text/shavrov2/2-03.htm#20 Шавров В. Б. История конструкций самолетов в СССР 1938—1950.]

Отрывок, характеризующий Пе-3

Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене: