Повесть о двух городах (Остаться в живых)

</th></tr> </td></tr>

Повесть о двух городах
англ. A Tale of Two Cities Эпизод телесериала «Остаться в живых»
Другие наблюдают крушение рейса 815.
Номер серии	Сезон 3 Серия 1
Режиссёр	Джек Бендер
Автор сценария	Деймон Линделоф Дж. Дж. Абрамс
Приглашённые актёры	Джули Адамс Блейк Башофф Бретт Каллен М. С. Гейни Уильям Мэйпотер Джон Терри Джули Боуэн Стефен Семел Александра Морган Джули Оу Соня Сенг
Производственный номер	301
Центр. персонаж(и)	Джек
День на острове	66—67
Премьера	4 октября 2006 года (ABC)
Хронология
← Ранее	Далее →
«Живём вместе, умираем поодиночке»	«Стеклянная балерина»
Список серий

«Повесть о двух городах» (англ. A Tale of Two Cities) — первая серия третьего сезона американского телесериала «Остаться в живых». Первый показ состоялся 4 октября 2006 года на телеканале ABC. Сценарий написан Деймоном Линделофом и Дж. Дж. Абрамсом, эпизод снят Джеком Бендером. Эпизод посмотрели более 19 миллионов американских зрителей. Центральным персонажем этой серии является Джек Шепард.

Сюжет

Вступление

Девушка-блондинка готовит обед у себя дома, а после этого к ней приходят несколько друзей для обсуждения книги в рамках литературного кружка. Книга, которую они собрались обсуждать — «Кэрри» Стивена Кинга. Неожиданно дом начало трясти, как при землетрясении. Люди выбежали на улицу, и мы видим, что дом находится в посёлке посреди огромного тропического острова. Люди наблюдают крушение самолёта Боинг-777. От землетрясения он развалился в воздухе на три части, и каждая упала в разных частях острова. Зрители понимают, что это показана катастрофа рейса Oceanic 815 глазами Других. И мы видим, что они цивилизованно одеты и у них в посёлке есть все удобства. Человек, которого в будущем поймают выжившие, лидер других, немедленно приказал Итану Рому и Гудвину отправиться на место падения и в течение трёх дней составить список выживших и войти в их ряды. После этого он спросил блондинку, почему она не пригласила его на собрание литературного клуба.

Воспоминания

Во время встречи по поводу развода Джек, считая, что имеет право знать, к кому уходит жена, выпытывает у Сары имя её любовника, но не добивается ответа. Позднее в больнице он пытался вычислить этого человека, изучая список номеров в её телефоне. Далее к нему заглянул отец и посоветовал смириться с уходом Сары. Увидев позднее, что один из номеров в телефоне жены принадлежит Кристиану, Джек набросился на отца, с вопросом, зачем Сара звонила ему. Кристиан ответил, что она беспокоилась о состоянии Джека и звонила, чтобы поговорить об этом. Позднее Джек заметил, как отец смеется, беседуя с кем-то по телефону, и заподозрил, что он и есть Сарин любовник. Он последовал за Кристианом на встречу общества анонимных алкоголиков и, обвинив в предательстве, избил его. После этого инцидента Джека арестовали, но вскоре выпустили под залог. Деньги внесла Сара. На улице он заметил, что её ждет у машины мужчина. Сара опять отказалась назвать его имя и рассказала, что узнала об аресте Джека от Кристиана, который после ссоры с сыном напился и позвонил ей.

События

Джек очнулся в просторном закрытом помещении на станции Дхарма «Гидра». Он понял, что заперт, и увидел, что за ним наблюдает камера. Кейт очнулась в душевой. За ней наблюдает Том. Он предлагает ей вымыться, та просит его отвернуться. Когда она вымылась, она обнаружила вместо своей одежды платье. В нём её ведут на берег океана, где с ней хочет пообедать лидер других. Они обедают и коротко разговаривают. Кейт спрашивает о Сойере и Джеке, но другой не отвечает, а спрашивает, почему она сначала спросила про Сойера, а потом про Джека. Сойер очнулся в клетке на улице. Он видит логотип Дхармы, а в соседней клетке какого-то молодого человека. Его зовут Карл, он провинившийся другой. Им удаётся открыть клетки, и они пытались убежать, но блондинка выстрелила в шею Сойеру дротиком и усыпила. Позже также пойманного Карла заставили извиниться перед Сойером и увели. Блондинка разговаривает с Джеком, но тот настроен не дружелюбно. Она говорит своё имя — Джульет Бёрк. Джульет предлагает ему поесть, но он набрасывается на неё и приставляет к шее осколок от разбитой тарелки. Он хочет выбраться и открыть дверь. Джульет не хочет это делать. Из другой двери на них смотрит лидер других. Джек открывает запертую дверь, и оттуда сильно хлещет вода. Джульет хочет выбежать из помещения через дверь, но лидер других закрывает её перед ней. Они с Джеком с трудом закрывают дверь с водой и откачивают воду. Это помещение раньше использовалось для акул. Джульет "вырубает" Джека внезапным и резким ударом в висок. Сойер в клетке, с помощью комбинации по нажатию кнопок в ней, добывает печенье и воду и несколько раз получает удар током. В это время другие приводят Кейт в свободную клетку напротив. Том говорит Сойеру, что сидевшие в этой клетке белые медведи делали это быстрее, чем он. Кейт и Сойер рады, что они рядом. Джек снова просыпается в камере. Джульет говорит ему, что другие всё про него знают и у них есть на него полное досье: где он родился, где учился, женитьба и развод с Сарой и копия свидетельства смерти отца. Джек спрашивает, счастлива ли Сара, Джульет говорит, что да. Джульет выходит, и с ней разговаривает лидер других. Джульет называет его Беном.

Приглашённые актёры

• Джули Адамс — Амелия
• Джон Терри — Кристиан Шепард
• Джули Боуэн — Сара Шепард
• Уильям Мэйпотер — Итан Ром
• Бретт Каллен — Гудвин Стэнхоуп
• М. С. Гейни — Том Фрэндли

Ссылки

• Описание серии на [lostpedia.com/wiki/A_Tale_of_Two_Cities Lostpedia.com]  (англ.)
• Кадры на [gallery.lost-media.com/thumbnails-1164.html Lost-media.com]

Отрывок, характеризующий Повесть о двух городах (Остаться в живых)

Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.