Попов, Александр Андреевич (кораблестроитель)

Попов Александр Андреевич
Научная сфера:	Кораблестроение
Известен как:	Кораблестроитель
Награды и премии:

Александр Андреевич Попов (1788—1859) — русский кораблестроитель первой половины XIX века. Генерал-майор Корпуса корабельных инженеров.

Биография

Родился 11 мая 1786 года в Астрахани, в семье прапорщика Корпуса флотских штурманов Андрея Даниловича Попова, штурмана военного транспорта Каспийской военной флотилии. Дворянин.

В 1798 году поступил в Училище корабельной архитектуры, где с особенной охотой занимался математикой, сделавшейся впоследствии его любимым предметом.

2 января 1805 года Попов по окончанию училища, был произведен в драфцманы с присвоением чина XIV-го класса (соответствовало чину армейского прапорщика) Табеля о рангах и был оставлен при училище в качестве заведующего корабельной мастерской и преподавателя начальных основ математики в низших классах и корабельной архитектуры для старших классов.

В 1809 году Попов был откомандирован в распоряжение директора Главного Адмиралтейства Василия Сарычева и назначен помощником к корабельному мастеру Г. С. Исакову, который поручил ему разработать проект галета «Торнедо», а затем самостоятельно построить его.

1 марта 1810 года был произведен в помощники корабельного мастера чина XII-го класса Табеля о рангах.

После окончания строительства голета, Попов принимал участие в постройке 74-пушечного линейного корабля «Память Евстафия», который строил на верфи Нового Адмиралтейства Г. С. Исаков. В июле 1810 года Исаков был направлен к новому месту службы, а достройку корабля поручили Попову. 30 сентября 1810 года Попов спустил на воду корабль, за что получил в качестве награды полугодовое жалование.

В 1810—1814 годах А. А. Попов разработал регламент и расчёт постройки судов, составил типовые схемы постройки 74-пушечных кораблей, что значительно сокращало срок их постройки. В награду за проделанную работу он получил бриллиантовый перстень.

С 1814 по 1820 годы находился при Астраханском порте, заведовал строительством верфи, эллингов и корабельных мастерских, организацией ремонта судов. Здесь же Попов построил несколько военных судов по собственному проекту — бомбардирский корабль «Белка», 8-пушечный пакетбот, мореходный плашкоут для транспортировки грузов.

В 1820 году Попов был произведён в XI-й класс Табеля о рангах.

C 1821 по 1824 годы управлял Охтенской верфью и построил несколько кораблей, продолжая строить и после, будучи в звании корабельного мастера, которое получил 1 ноября 1823 года за прекрасное выполнение кораблестроительных работ, с полным окладом жалованья.

Затем Попов перешёл на службу в Новое адмиралтейство, где построил большой деревянный крытый эллинг и в нём пять 81-пушечных кораблей.

22 декабря 1826 года был произведён в штабс-капитаны и назначен корабельным инженером Балтийского флота.

В 1827 году, за отличие по службе в новом звании, Попов произведен в капитаны, а 19 октября 1827 года, по окончании постройки крытого дока и по спуску на воду 84-пушечного корабля — получил особенное монаршее благоволение и был произведен в подполковники.

28 ноября 1828 года за отличие по службе Попов получил чин полковника, а 9 февраля 1833 года — был назначен непременным членом Кораблестроительного и Учётного Комитета Балтийского флота в Санкт-Петербурге, не переставая в то же время заведовать постройкой и исправлением кораблей.

В 1832 году состоялось Высочайшее повеление:

«Дать Попову отдыху и не занимать никакою должностью».

Однако в 1837—1838 годах Попов снова работает строителем громадного по тому времени 120-пушечного корабля «Россия» и сооружает в новом адмиралтействе Мортонов эллинг, существующий до сих пор.

В 1839 году Александр Андреевич Попов был произведен в генерал-майоры.

Умер 22 мая (по другим данным 20 мая) 1859 года.. Похоронен на Смоленском православном кладбище.

Некоторые работы

• Галет «Торно», корабли «Память Евстафия» и «Мироносец».
• 74-пушечный корабль «Чесма» и малая яхта для принца Ольденбургского.
• Спроектировал план вооружения 44-пушечного фрегата для государя императора и построил его.
• Бомбардирский корвет «Гремящий».
• 64-пушечный фрегат «Эммануил» и 84-пушечный корабль «Императрица Александра».

Сочинения

Ученым комитетом морского министерства были изданы его сочинения:

• «О спуске кораблей на воду. Гидрографическое исследование» (СПб., 1834).
• «Аналитическое исследование о кривой линии, в прогрессике, употребляемой в корабельной архитектуре» (СПб., 1837).

Награды

• Орден Святого Владимира 4 степени (1823)
• Орден Святого Владимира 3 степени (1852)
• Орден Святого Станислава 1 степени (1855)
• Медали
• Золотые часы и перстень от Императора Александра I

Семья

• Отец — Андрей Данилович Попов, прапорщик Корпуса флотских штурманов
• Жена — Мария (урождённая Жохова), дочь начальника Астраханского порта и Каспийской военной флотилии генерал-лейтенанта Жохова Александра Андреевича
• Дочь — Юлия
• Сын — Попов, Андрей Александрович (1821—1898) — русский морской офицер и кораблестроитель.

Ссылки

• [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=108208 Данные на сайте Биография.ру]
• Попов, Александр Андреевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Попов, Александр Андреевич (кораблестроитель)

– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.