Проханов, Иван Степанович

Иван Степанович Проханов
Место рождения:	Владикавказ, Российская империя
Гражданство:	Российская империя, СССР.
Род деятельности:	Религиозный деятель, поэт, издатель

Баптизм
Фон Христианство Протестантизм Евангельские христиане Штунда
Вероучение Баптистское вероучение Пять основ протестантского богословия
Лица Вилер, Иоганн Павлов, Василий Гурьевич Воронин, Никита Исаевич Мазаев, Дей Иванович Проханов, Иван Степанович Каргель, Иван Вениаминович Карев, Александр Васильевич Винс, Георгий Петрович Сипко, Юрий Кириллович Смирнов, Алексей Васильевич
Организации Союз русских баптистов ВСЕХБ МСЦ ЕХБ РС ЕХБ ВСЦ ЕХБ Всемирный союз баптистов

Ива́н Степа́нович Проха́нов (1869—1935) — российский религиозный деятель и поэт. В 1908—1928 годах руководитель Всероссийского союза евангельских христиан. Основатель христианско-демократической партии «Воскресение» (1917). Отец русского ботаника-систематика Я. И. Проханова, брат деда русского писателя А. А. Проханова. С 1928 в эмиграции.

Биография

И. С. Проханов родился 17 апреля 1869 г. в г. Владикавказе. Его отец принадлежал к общине молокан, но в 1875 году присоединился к группе баптистов. В ноябре 1886 г. к этой же общине присоединился и сам Проханов.

С 1888 году в период обучения в Технологическом институте Санкт-Петербурга Проханов активно участвует в деятельности движения евангельских христиан, среди которых выдвигается в лидеры. В условиях преследований со стороны правительства Александра III, в 1895 г. Проханов выезжает за границу, где получает богословское образование в баптистском колледже в Бристоле (Англия), а также Конгрегациональном колледже в Лондоне. Кроме того, он провёл по полгода в Берлинском и Парижском университетах, где также изучал богословие.

С 1901 г. вновь служит в Санкт-Петербурге. Редактирует и издаёт несколько сборников духовных песен, организует правовую защиту преследуемых евангельских общин, начинает выпускать периодические издания — христианские газеты и журналы.

В 1909 году в ходе состоявшегося в Санкт-Петербурге съезда объявляется о создании Всероссийского союза евангельских христиан (ВСЕХ), президентом которого был избран Проханов.

На Втором Всемирном конгрессе баптистов в 1911 г. ВСЕХ вошёл во Всемирный баптистский альянс, а Проханов был избран одним из шести вице-президентов этого международного объединения.

После революции 1917 г. Проханов, несмотря на гибель в годы Гражданской войны жены и потерю в 1926 г. сына, продолжил свою деятельность в качестве руководителя ВСЕХ до 1928 года. В 1921 году за его подписью была подана «Докладная записка» в Совнарком РСФСР, в которой он предлагал принять специальный декрет, дающий привилегии тем конфессиям, которые не запятнали себя сотрудничеством с царским режимом, а имеющиеся ограничения, установленные в Советской России для религиозных организаций должны были быть сохранены для РПЦ в качестве наказания за прошлое. В апреле 1923 года был арестован (в связи с публикацией в сентябре 1922 года воззвания с призывом к христианам всего мира отказаться от участия в войнах с оружием в руках) и подписал послание, где признал, что евангельские христиане должны исполнять воинскую повинность. В мае 1928 года Проханов легально выехал из СССР, намереваясь вернуться через год. В 1929 году "борьба с религией» была резко усилена, и он принял решение остаться за границей, «чтобы попытаться организовать постоянную помощь страждущим во время этих гонений».

За рубежом продолжал литературно-публицистическую работу, занимался организацией Всемирного союза евангельских христиан.

Умер 6 октября 1935 года в г. Берлине.

Руководство евангельским движением

Основной задачей, которую ставил Проханов перед собой и перед руководимым им движением евангельских христиан была миссионерская работа среди народов России.

Сам И. С. Проханов утверждал: «Каким бы величественными и помпезными ни были служение и ритуалы, и какими бы прекрасными ни были древние храмы, если народ не знает Слова Божьего и не живёт согласно Библии, то и не может быть настоящей духовной жизни среди русских людей».

С июня 1902 года по инициативе Проханова евангельскими христианами начата активная миссионерская кампания, в рамках которой проповедники были направлены в отдалённые районы страны, включая Крайний Север, а несколько миссионеров убыли даже в Китай и Индию.
С этого времени и до 1928 года союз евангельских христиан поддерживал не менее 600 миссионеров, трудившихся по всей России и зарубежью.

Христианское мировоззрение Проханова отличалось социальной направленностью. Ещё до революции он организовал хозяйственную артель в Крыму. Но особенно активно была развёрнута хозяйственная деятельность евангельских верующих после революции 1917 года, когда началось активное формирование евангельских сельхозпредприятий, некоторые из которых продолжали работать до начала массовой коллективизации.

Большое внимание уделял Проханов христианскому образованию. В 1913 году по его инициативе были открыты библейские курсы проповедников-евангелистов, фактически ставшие первой протестантской богословской школой в России с обучением на русском языке. Указанные курсы, преобразованные в 1922 году в библейскую школу, продолжали функционировать до 1929 года

Литературная деятельность

В 1902 году И. С. Проханов завершает работу над первым сборником духовных песен евангельских христиан «Гусли» и издаёт его в одном из издательств г. Санкт-Петербурга тиражом 20 тыс. экземпляров, которые практически сразу расходятся по общинам.

Впоследствии им же издан ещё ряд стихотворных и песенных сборников, в которые, помимо переведённых с иностранных языков классических протестантских гимнов, вошли работы отечественных поэтов. Именно собранные Прохановым гимны до настоящего времени составляют основу сборников духовных песен («Песнь Возрождения» и другие), используемых в русскоязычных общинах евангельских христиан и баптистов всего мира.

Самим Прохановым было написано и издано свыше 600 стихотворений духовного содержания.

С января 1906 года начинается издание журнала «Христианин», который в дальнейшем выходил с небольшими перерывами до конца 1928 года.

С января 1910 года началось издание газеты «Утренняя звезда», также духовно-нравственной направленности.

В эмиграции пишет и издаёт автобиографическое произведение «В котле России», где излагает свой взгляд на историю и перспективы движения евангельских христиан в России и СССР.

Литература

• Митрохин Л. Н. Баптизм: история и современность (философско-социологические очерки). — СПб.: РХГИ, 1997. — 480 с. — 2500 экз. — ISBN 5-88812-037-5.

Отрывок, характеризующий Проханов, Иван Степанович

Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.