Прутков, Степан Дмитриевич

Степан Дмитриевич Прутков
Дата рождения	1 января 1911(1911-01-01)
Место рождения	Опочно, Радомская губерния, Российская империя
Дата смерти	10 апреля 1978(1978-04-10) (67 лет)
Место смерти	Москва, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Военно-воздушные силы СССР
Звание	генерал-лейтенант
Часть	в годы Великой Отечественной войны:  • 218-й скоростной бомбардировочный авиационный полк;  • 218-й штурмовой авиационный полк;  • 504-й штурмовой авиационный полк;  • 74-й гвардейский штурмовой авиационный полк;  • 1-я гвардейская штурмовая авиационная дивизия
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Степан Дмитриевич Прутков (1911—1978) — советский военачальник. Участник Великой Отечественной войны. Герой Советского Союза (1943). Генерал-лейтенант авиации.

Биография

Степан Дмитриевич Прутков родился 1 января 1911 года в уездном городе Опочно Радомской губернии Российской империи (ныне город, административный центр Опочненского повята Лодзинского воеводства Польской Республики) в семье рабочего. Русский. С началом Первой мировой войны Степан Дмитриевич с матерью переехал в Смоленскую губернию. Его детство и юность прошли в Рославле. Окончив восемь классов школы, С. Д. Прутков устроился на работу грузчиком. Одновременно продолжал учиться в вечерней школе повышенного типа, которую окончил с отличием. Получив среднее образование, Степан Дмитриевич перебрался в Починок, где устроился на работу сортировщиком льна. Хорошо образованный по меркам своего времени и обладавший задатками лидера молодой рабочий скоро выдвинулся на профсоюзной работе, и осенью 1931 года его перевели на работу в Смоленск.

Начало 30-х годов XX века в СССР сопровождалось бурным развитием авиации. Красный воздушный флот остро нуждался в кадрах. В августе 1933 года по спецнабору ЦК ВКП(б) комсомолец С. Д. Прутков был направлен в Оренбургскую 3-ю военную авиационную школу лётчиков и лётнабов, которую он окончил в 1936 году. Военную службу Степан Дмитриевич начал лётчиком-инструктором 3-й ВАШП. В январе 1939 года Степан Дмитриевич уволился в запас, но с авиацией не расстался. Работал комиссаром Оренбургского областного аэроклуба. В сентябре 1940 года по частичной мобилизации С. Д. Прутков был вновь призван в Красную Армию. Службу продолжил в 218-м скоростном бомбардировочном авиационном полку Западного особого военного округа. Начало Великой Отечественной войны старший лейтенант С. Д. Прутков встретил в должности командира авиационного звена бомбардировщиков СБ.

В первые дни войны материальная база 218-го скоростного бомбардировочного авиационного полка была почти полностью уничтожена. 2 июля 1941 года полк был выведен в тыл и переформирован в 218-й штурмовой авиационный полк. Получив на вооружение 20 новых штурмовиков Ил-2, полк был включён в состав 60-й смешанной авиационной дивизии Брянского фронта. Самолётов на всех лётчиков не хватало, и к боевой работе допускались лишь наиболее опытные пилоты. Прекрасно владевший техникой пилотирования У-2, Р-5, Р-6, УТ-1, УТ-2 и СБ старший лейтенант С. Д. Прутков в их число не попал. На Брянском фронте Степан Дмитриевич совершал лишь учебно-тренировочные полёты. Но будучи от природы прекрасным лётчиком, он быстро освоил Ил-2. Когда в полку была сформирована ещё одна эскадрилья, её командиром был назначен С. Д. Прутков.

К реальной боевой работе Степан Дмитриевич приступил уже на Ленинградском фронте (с 17 декабря 1941 года — Волховский фронт), куда 218-й штурмовой авиационный полк был переброшен во второй половине ноября 1941 года. За отличие в Тихвинской наступательной операции он был произведён в капитаны и представлен к ордену Красной Звезды, но награждение не состоялось. Зимой 1942 года 218-й ШАП в составе 3-й резервной авиационной группы 4-й армии принимал участие в Любанской операции. Всего за время участия в боевых действиях на Ленинградском и Волховском фронтах капитан С. Д. Прутков совершил 16 боевых вылетов, в ходе которых уничтожил 8 танков, 79 автомашин с войсками и грузами, 8 полевых орудий, 10 мотоциклов, 6 подвод с военным имуществом, 1 самолёт на земле, поджёг восемь зданий с засевшими в них вражескими солдатами и два штабных автобуса, истребил 190 солдат и офицеров неприятеля. В воздушном бою Прутков сбил немецкий бомбардировщик Ю-87. 18 февраля 1942 года 218-й штурмовой авиационный полк был выведен в резерв Верховного Главнокомандования, а капитан С. Д. Прутков был направлен в запасной полк, где освоил полную программу переобучения на штурмовике Ил-2.

Вновь в действующей армии Степан Дмитриевич с 13 июля 1942 года на Сталинградском фронте в должности штурмана 504-го штурмового авиационного полка 226-й штурмовой авиационной дивизии 8-й воздушной армии. Участник Сталинградской битвы. В период обороны Сталинграда капитан Д. С. Прутков неоднократно водил группы Ил-2 на штурмовку мотомеханизированных колонн противника, скоплений его танков и живой силы. По оценке командира полка майора Ф. З. Болдырихина

при выполнении боевых заданий характерными чертами тов. Пруткова являются его смелость, решительность, военная хитрость и высокая организация строя и боевого порядка… Тов. Прутков является новатором и сторонником всех нововведённых тактических изменений в штурмовой авиации

— ЦАМО, ф. 33, оп. 793756, д. 39.

Как штурман полка Степан Дмитриевич уделял большое внимание обучению лётного состава тактике нанесения штурмовых ударов и ведения воздушного боя. Именно тактически грамотные действия штурмовых групп, ведомых Прутковым, железная дисциплина и хорошая выучка позволяли советским лётчикам нивелировать численное превосходство противника в авиации. Так, 7 сентября 1942 года 9 Ил-2 под командованием капитана Пруткова в районе Виновка — Латошинка вели штурмовку колонны противника, отражая при этом атаки 10-ти немецких истребителей Ме-109. За счёт правильной организации боя, советские штурмовики нанесли большой урон врагу, сбив два «Мессершмитта», один из которых на счету командира группы, и уничтожив на земле 10 танков и до 30 автомашин с войсками и грузами. При этом группа в полном составе вернулась на свой аэродром. Аналогичная ситуация произошла 8 сентября 1942 года во время штурмовки колонны противника в районе хутора Каменный Буерак: восемь Илов в условиях плотного зенитного огня и противодействия десяти истребителей противника сделали несколько заходов на цель, уничтожив при этом 6 танков, до 15 автомашин и свыше 50 военнослужащих вермахта. 16 сентября 1942 года девятка Пруткова произвела штурмовку мотомеханизированной колонны у посёлка Верхняя Ельшанка, сделав при противодействии зенитной артиллерии и шести истребителей противника 2 захода на цель и уничтожив 10 танков и 14 автомашин врага. Своих потерь группа не имела. Всего к середине октября 1942 года на Сталинградском фронте Степан Дмитриевич произвёл 13 боевых вылетов в качестве ведущего групп из 6-9 самолётов, уничтожив при этом лично 5 танков, 13 автомашин и более 20 вражеских солдат.

В период контрнаступления советских войск под Сталинградом 504-й штурмовой авиационный полк оказывал содействие своим наземным войскам, производя штурмовки переднего края обороны противника, разрушая опорные пункты обороны и подавляя огонь вражеской артиллерии. 17 декабря 1942 года получивший звание майора С. Д. Прутков был назначен командиром полка, сменив на этом посту подполковника Ф. З. Болдырихина, который возглавил 226-ю штурмовую авиационную дивизию. Степан Дмитриевич непосредственно руководил действиями полка на Южном фронте во время ликвидации окружённой в Сталинграде группировки немецко-фашистских войск. Под его командованием лётчики полка произвели 949 боевых самолёто-вылетов, нанеся противнику большой урон. Неоднократно штурмовики полка точными ракетно-бомбовыми ударами способствовали взятию опорных пунктов немецкой обороны. Неоценимую помощь эскадрильи полка оказали наземным войскам при овладении сильно укреплённым населённым пунктом Цыбенко. На подступах к посёлку на высоте 111,6 противник разместил несколько артиллерийских батарей, которые не давали продвинуться вперёд советской пехоте. В результате массированного штурмового удара Илов полка Пруткова организованное сопротивление немцев на высоте было полностью подавлено и наземные войска овладели высотой, а 13 января штурмом взяли посёлок Цыбенко. Лично майор С. Д. Прутков к окончанию Сталинградской битвы произвёл 22 боевых вылета, а всего с начала войны — 43 боевых вылета. За массовый героизм лётного состава в ходе Сталинградской битвы приказом НКО СССР № 128 от 18 марта 1943 года полк Пруткова бы преобразован в 74-й гвардейский штурмовой авиационный полк, а за особые заслуги при обороне Сталинграда ему было присвоено почётное наименование «Сталинградский». Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 мая 1943 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство гвардии майору Пруткову Степану Дмитриевичу было присвоено звание Героя Советского Союза.

Три месяца, начиная с февраля 1943 года, авиационные полки 226-й штурмовой авиационной дивизии (с 18 марта 1943 года — 1-я гвардейская штурмовая авиационная дивизия) находились в резерве фронта. За это время в частях была проведена большая учебная работа. 74-й гвардейский штурмовой авиационный полк под командованием гвардии майора Пруткова по итогам боевой учёбы добился лучших показателей по стрельбе реактивными снарядами и точности бомбометания. 15 мая 1943 года полк в составе своей дивизии перебазировался на аэродром Матвеевский для содействия прорыву наземными войсками долговременной и сильно укреплённой полосы обороны противника — Миус-фронта. Однако в конце мая у Степана Дмитриевича развилось серьёзное заболевание почек. Более месяца он провёл на больничной койке. После выписки из госпиталя ему был предоставлен месячный отпуск, но узнав о подготовке операции, ещё не вполне здоровый гвардии майор С. Д. Прутков вместо фронта отправился в полк. В преддверии Донбасской операции он осуществлял руководство действиями полка по штурмовке оборонительных позиций немцев на реке Миус. С 17 июля по 1 августа 1943 года лётчики полка совершили 230 боевых самолёто-вылетов. В результате ракетно-бомбовых ударов по переднему краю обороны противника и его ближайшим резервам полк уничтожил и повредил до 260 танков, 14 самолётов на аэродромах, 470 автомашин, 25 цистерн с топливом, 37 повозок с грузами, 17 артиллерийских орудий, 7 зенитных точек и 2 миномётные батареи. Экипажами полка было взорвано и подожжено 5 складов с боеприпасами, 5 складов с другим военным имуществом, вызвано 28 крупных очагов пожара. В воздушных боях враг потерял 11 самолётов, а его потери в живой силе составили до 400 человек. Линия обороны противника была насыщена зенитными средствами, и штурмовики часто получали серьёзные повреждения. Но гвардии майор С. Д. Прутков силами собственного технического состава и приданной полку подвижной автомобильной ремонтной мастерской ПАРМ-1 хорошо организовал ремонт повреждённых самолётов. За указанный период времени технический состав полка вернул в строй 49 штурмовиков Ил-2. За успешную боевую работу перед началом наступления войск Южного фронта личному составу 74-го гвардейского штурмового авиационного полка неоднократно объявлялись благодарности от имени Военного Совета Южного фронта, командующего 8-й воздушной армии и командира дивизии.

15 августа 1943 года уже в ходе начавшейся Донбасской операции гвардии майор С. Д. Прутков был назначен заместителем командира 1-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии. Так получилось, что во время наступления Степан Дмитриевич остался один на командном пункте дивизии: командир дивизии в это время неотлучно находился в штабе 5-й ударной армии, а начальник штаба дивизии — на КП 4-го механизированного корпуса. Ему самому приходилось оценивать боевую обстановку, намечать приоритетные цели, распределять силы дивизии в соответствии с боевыми задачами. Несмотря на отсутствие опыта руководства таким крупным боевым соединением, как дивизия, лётчики которой совершали по 200—207 самолёто-вылетов ежедневно, Степан Дмитриевич успешно справился со своими обязанностями. Его работа получила высокую оценку командования: он был награждён орденом Отечественной войны 1-й степени и повышен в воинском звании до подполковника. В октябре — ноябре 1943 года С. Д. Прутков принимал деятельное участие в подготовке операций дивизии во время прорыва войсками 4-го Украинского фронта немецкой линии обороны на реке Молочная, форсирования частями 51-й армии залива Сиваш и отражения попытки контрнаступления немцев с Никопольского плацдарма.

28 декабря 1943 года гвардии подполковник С. Д. Прутков вступил в должность командира 1-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии, а 2 февраля 1944 года ему досрочно было присвоено звание полковника. Первой самостоятельной боевой операцией в должности командира дивизии для Степана Дмитриевича стала ликвидация немецкого плацдарма на левом берегу Днепра у Никополя. Штурмовики дивизии действовали настолько эффективно, что после каждого ракетно-бомбового удара советские наземные войска быстро овладевали узлами обороны противника. Всего во время ликвидации Никопольского плацдарма немецко-фашистских войск дивизия произвела 800 боевых самолёто-вылетов, в 671 из которых были произведены штурмовки немецких позиций непосредственно на поле боя. В апреле 1944 года дивизия Пруткова была переориентирована на крымское направление. В период Крымской операции гвардейцы Пруткова способствовали прорыву вражеской обороны на южном берегу залива Сиваш, обеспечивали быстрое продвижение наземных войск 4-го Украинского фронта к Симферополю, участвовали в освобождении города Севастополя. За смелое и мужественное руководство боевыми операциями и за достигнутые в результате этих операций успехи в боях с немецко-фашистскими захватчиками гвардии полковник С. Д. Прутков был награждён орденом Суворова II степени.

После освобождения Крыма 1-я гвардейская штурмовая авиационная дивизия была выведена из состава 8-й воздушной армии и переброшена в Калужскую область. С лета 1944 года и до конца войны дивизия сражалась на 3-м Белорусском фронте в составе 1-й воздушной армии. В период подготовки Белорусской стратегической операции гвардии полковник С. Д. Прутков провёл в дивизии большую учебную работу. Были организованы практические занятия по бомбометанию и ракетным стрельбам, проведена разъяснительная работа среди командиров полков и эскадрилий, состоялись собрания, на которых лётчики обменивались боевым опытом. Результатом проведённой работы стали успешные действия дивизии при освобождении Белоруссии. Особенно эффективно действовали гвардейцы во время Витебско-Оршанской операции. Лётчики дивизии способствовали прорыву обороны противника на оршанском направлении, громили опорные пункты его обороны, уничтожали колонны отступающих немецких войск. Действуя на участке железной дороги Орша — Борисов, гвардейцы Прутков умелыми действиями заставили немцев бросить 20 эшелонов с военным имуществом при этом не повредив железнодорожное полотно. В ходе операции «Багратион» полки 1-й гвардейской ШАД участвовали в освобождении Борисова, Минска и Гродно. Лично гвардии полковник С. Д. Прутков в этот период совершил 5 боевых вылетов. Успешные действия дивизии в Белоруссии 5 раз были отмечены в приказах Верховного Главнокомандующего. Во время Мемельской операции полки дивизии Пруткова способствовали овладению городом Расейняй. Вершиной полководческого таланта С. Д. Пруткова стала Инстербургско-Кёнигсбергская операция, составная часть Восточно-Прусской стратегической операции. Степан Дмитриевич сам лично спланировал боевую операцию по обеспечению силами своей дивизии ввода в прорыв частей 2-го танкового корпуса. 1-я гвардейская штурмовая авиационная дивизия взломала немецкую оборону в Восточной Пруссии в районе Гумбиннена, а затем на протяжении всей операции оказывала штурмовую поддержку танковым частям, наступавшим на Кёнигсберг. За период с 13 по 29 января 1945 года лётчики дивизии, несмотря на плохие метеоусловия, произвели 1563 боевых вылета, уничтожив бомбово-штурмовыми ударами 106 вражеских танков, 508 автомашин с войсками и грузами, 30 бронетранспортёров, 20 самоходных артиллерийских установок, 6 цистерн с горючим, 65 батарей полевой артиллерии, 6 батарей зенитной артиллерии и до 5500 солдат и офицеров вермахта. Гвардии полковник С. Д. Прутков во время операции находился в штабе 2-го танкового корпуса и руководил действиями своей дивизии с его командного пункта. Вместе с танкистами Степан Дмитриевич прошёл с боями около 200 километров от Гумбиннена до Кёнигсберга. За блестяще проведённую операцию гвардии полковник С. Д. Прутков был награждён орденом Кутузова I степени.

В дальнейшем С. Д. Прутков участвовал в штурме Кёнигсберга и разгроме Земландской группировки противника. За умелое руководство подразделением Степану Дмитриевичу в апреле 1945 года было присвоено звание генерал-майора авиации. На завершающем этапе войны он руководил действиями своей дивизии по овладению городом-крепостью Пиллау. После окончания Великой Отечественной войны Степан Дмитриевич продолжил службу в вооружённых силах СССР. Окончив в 1949 году Высшую военную академию Генерального штаба имени К. Е. Ворошилова, С. Д. Прутков служил на различных командных должностях в военно-воздушных силах СССР. Степан Дмитриевич также активно участвовал в общественной жизни страны. Он избирался депутатом Верховного Совета Украинской ССР, в качестве делегата участвовал в работе XXII съезда КПСС. В период с 1964 года по 1971 год был начальником командного факультета Военно-Воздушной академии имени Ю.А. Гагарина. В отставку Степан Дмитриевич вышел в 1971 году в звании генерал-лейтенанта. Жил в городе Москве. 10 апреля 1978 года С. Д. Прутков скончался. Похоронен на Кунцевском кладбище столицы.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» (01.05.1943);
• два ордена Ленина (23.10.1942; 01.05.1943);
• четыре ордена Красного Знамени (20.04.1942; 07.07.1944; 13.05.1945; ??);
• орден Кутузова 1-й степени (19.04.1945);
• орден Суворова 2-й степени (16.05.1944);
• орден Александра Невского (30.03.1944);
• орден Отечественной войны 1-й степени (08.10.1943);
• орден Красной Звезды;
• медали, в том числе:
  • медаль «За боевые заслуги» (1944);
  • медаль «За оборону Сталинграда» (1942).

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Березовой И. Н. Так сражались гвардейцы: очерки. — М.: Воениздат, 1960. — С. 29-34. — 172 с.
• Воробьев М. В., Титов В. Е., Храпченков А. К. Смоляне — Герои Советского Союза. — 3-е изд., доп. — М.: Московский рабочий, 1982. — С. 443-445. — 622 с.
• Россовский В. П. Золотые звёзды Оренбуржья: биографический справочник. — 2-е изд., доп. и перераб. — Оренбург: Оренбургское литературное агентство, 2005. — С. 70-71. — 596 с. — ISBN 5-94461-009-3.
• Гареев М. Г. [militera.lib.ru/memo/russian/gareev_mg/02.html Часть вторая. Через пламя войны] // [militera.lib.ru/memo/russian/gareev_mg/index.html Штурмовики идут на цель]. — М.: ДОСААФ, 1972. — 66 с.
• Сталинградская битва. Хроника, факты, люди. В 2-х томах. — М.: Олма-Пресс. — Т. 2. — С. 112-113. — 576 с. — ISBN 5-224-03720-4.

Документы

• [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]. [www.webcitation.org/667oHlgwN Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].

[www.podvignaroda.ru/?n=12086084 Представление к званию Героя Советского Союза и указ ПВС СССР о присвоении звания]. [www.webcitation.org/6HiQzHqm1 Архивировано из первоисточника 28 июня 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=11754046 Орден Ленина (наградной лист и приказ о награждении от 23.10.1942)]. [www.webcitation.org/6HiR1BCGk Архивировано из первоисточника 28 июня 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=150067036 Орден Красного Знамени (наградной лист и приказ о награждении от 20.04.1942)]. [www.webcitation.org/6HiR2hlWj Архивировано из первоисточника 28 июня 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=35254882 Орден Красного Знамени (наградной лист и приказ о награждении от 07.07.1944)]. [www.webcitation.org/6HiR49X5a Архивировано из первоисточника 28 июня 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=37556315 Приказ о награждении орденм Красного Знамени от 13.05.1945 и информация из учётной карточки]. [www.webcitation.org/6HiR5fFJ2 Архивировано из первоисточника 28 июня 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=47048268 Орден Кутузова 1-й степени (наградной лист и список награждённых)]. [www.webcitation.org/6HiR7AMsQ Архивировано из первоисточника 28 июня 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=46444792 Ходатайство о награждении орденом Кутузова 1-й степени]. [www.webcitation.org/6HiVisBEl Архивировано из первоисточника 28 июня 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=46569197 Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденом Кутузова 1-й степени]. [www.webcitation.org/6HiVxJC4e Архивировано из первоисточника 28 июня 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=19001854 Орден Суворова 2-й степени (наградной лист и указ ПВС СССР о награждении)]. [www.webcitation.org/6HiW0JEiL Архивировано из первоисточника 28 июня 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=20511971 Орден Александра Невского (наградной лист и приказ о награждении)]. [www.webcitation.org/6HiW1ogXy Архивировано из первоисточника 28 июня 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=17205433 17205433 Орден Отечественной войны 1-й степени (наградной лист и приказ о награждении)]. [www.webcitation.org/6HiW3FXB8 Архивировано из первоисточника 28 июня 2013].

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2713 Прутков, Степан Дмитриевич]. Сайт «Герои Страны».

• [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0008/26ff414a.shtml Прутков Степан Дмитриевич на www.az-libr.ru]. [www.webcitation.org/6HiW7aD6W Архивировано из первоисточника 28 июня 2013].
• [kraeved.opck.org/zemlaki/geroi_ss/p/prutkov.php Золотые звёзды Оренбуржья]. [www.webcitation.org/6HiW8uGL4 Архивировано из первоисточника 28 июня 2013].
• [www.roslavl.ru/history/heroe/prutkov.htm Рославльчане — Герои Советского Союза]. [www.webcitation.org/6HiWA0cPH Архивировано из первоисточника 28 июня 2013].

Отрывок, характеризующий Прутков, Степан Дмитриевич

На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.