Роман Ольгович

Роман Ольгович<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Великий князь рязанский
1258 — 1270
Предшественник:	Олег Ингваревич Красный
Преемник:	Фёдор Романович
Рождение:	1237(1237)
Смерть:	19 июля 1270
Род:	Святославичи
Отец:	Олег Ингваревич Красный
Супруга:	Анастасия
Дети:	Фёдор, Ярослав, Константин

Роман Ольгович (1237—19 июля 1270 года) — Великий князь рязанский, единственный сын Олега Ингваревича Красного. По княжескому обычаю благочестивые родители дали ему славянское имя Ярослав, а в святом крещении нарекли Романом.

Биография

Святой благоверный князь Роман Олегович Рязанский (в миру Ярослав родился незадолго до нашествия татар на Русскую землю, в 1237 году. Происходил из доблестного рода рязанских князей, заботившихся о вере благочестии. Родоначальник рода, правнук святого равноапостольного великого князя Владимира, князь Ярослав-Константин и его дети князья Михаил и Феодор — память 21 мая (3 июня) прославились святостью жизни. Внук Констан­тина Владимир Святославич был примером бескорыстия и самоотвержения, святой Муромский чудотворец Петр († 1228; память 25 июня (8 июля) также был внуком Константина. Дед святого князя Романа князь Олег основал Успенский монастырь недалеко от Рязани. Два деда — князья Юрий и Олег Игоревичи — погибли в 1237 году за веру и отечество в битве с Батыем. Святой князь Роман умножил добродетели своих предков, прославив Рязанскую землю подвигом исповедничества. Детство и юность святого князя Романа пришлись на самый первый период монголо-татарского ига и это оставило отпечаток на судьбе святого князь Романа, как и тысяч его современников. Он лишился также и родителей. Об отце святого князе Олеге Игоревиче известно, что он был взят Батыем в плен и вернулся на родину в 1252 году. Неизвестно, как уцелел от татар юный князь Роман. Существует предположение, что он был увезен епископом Рязанским Муромским Евфросином Святогорцем в Муром.

Лишенный родных и крова, святой князь Роман с юности шел к исповедническому подвигу путём скорбей и страданий. Воспитание его было, по благочестивому русскому обычаю, церковное. Начало премудрости - страх Божий -полагалось в основание жизни через чтение Священного Писания. Кроткий князь с юности пламенел любовью ко Христу и утверждался в православной вере. Благочестие и терпение, любовь к отчизне и совершенная преданность воле Божией отличили будущего страстотерпца и исповедника.

Отец его, Олег Ингваревич Красный, после четырнадцатилетнего плена возвратился на родину и княжил еще шесть лет. В 1258 году, чувствуя приближение кончины, блаженный Олег был пострижен в схиму с именем Космы. Он передал престол своему сыну Роману и мирно скончался.

Роман Ольгович сел на престол после смерти отца 20 марта 1258 года, благоверный князь Роман вступил на престол обширного Рязанского княжества, которое в то время медленно оправлялось от татарского погрома. Святой князь Роман принял управление княжеством с одной надеждой на Промысл Божий и в продолжение двенадцати тяжелейших лет своего княжения сумел сохранить Рязанские земли от новых разорений. Благоверный князь со слезами молился о своей родине и старался облегчить участь разоренного народа. Словом и примером совей жизни он внушал окружавшим любовь к родной земле и Святой Церкви.

С надеждой на Промысел Божий принял Роман княжество и двенадцать лет соблюдал его от новых разорений, во всем следуя советам митрополита Кирилла и благоверного князя Александра Невского.

В то время в Орде скончался жестокий хан Беркай и воцарился хитрый Менгу-Тимур. Беспрекословно повинуясь Темиру, Рязанский князь с кротостью исполнял требования нового правителя. Так продолжалось четыре года.

Во время сбора дани ордынскими баскаками не оказывал им должного содействия, симпатизируя населению княжества. Татарские сборщики дани (баскаки) злобились на святого князя, так как он постоянно удерживал их от насилий и заступался за обиженных. В 1257 году татары приняли магометанство, стали хулить христианскую веру и склонять русских к принятию ислама. Рязанский баскак и самому князю Рязанскому предлагал переменить веру, но получил решительный отказ. Смелая речь князя привела надменного монгола в ярость. Желая отомстить, он донес хану Темиру, будто бы Рязанский князь хулит царя и его веру. Однажды один из баскаков донес хану Менгу-Темиру, что благоверный князь Роман хулит хана и поносит его языческую веру. Нашлись люди, которые подтвердили клевету. Поверив клевете, Темир разгневался на князя и приказал ему немедленно явиться в Орду.

Отправляясь к хану, благоверный князь Роман распределил между сыновьями уделы своего княжества и причастился Святых Христовых Тайн. В Орде святой князь, по слову летописца, в клевете «оправдался, но баскак наусти многи от князей татарских, и они начаша нудити его к вере их».

Хан Менгу-Тимур вызвал Романа Ольговича в 1270 г. в Орду и велел ему, чтобы он выбирал одно из двух: либо мученическую смерть, либо татарскую веру. Князь отвечал, что он, покорный воле Божьей, повинуется ханской власти, но никто не заставит его изменить своей вере. Татары стали избивать князя, а затем в оковах бросили в темницу. На утро, 19 июля, его вывели на казнь. Роман Ольгович стал говорить собравшемуся народу, среди которых было много русских, о святости веры Христовой — ему отрезали язык. Затем вырезали глаза, обрубили пальцы на руках и ногах, обрезали уши и губы, нос, отсекли руки и ноги. «И яко остася труп един, они же одраша кожу от главы его и копие возоткнуша»

Почитание

Предание гласит, что святые мощи мученика Романа Рязанского были тайно перенесены в Рязань и там с благоговением преданы земле. Место погребения осталось неизвестным. Церковное почитание благоверного князя Романа в лике святых началось сразу же после его мученической кончины. Современники называли его новым мучеником и сравнивали с великомучеником Иаковом Персянином (†421; память 27 ноября (10 декабря). Летопись говорит о святом: «Купи себе страстию Царствие Небесное и венец прият от руки Господней со сродником своим великим князем черниговским Михаилом Всеволодовичем, пострадавши по Христе за православную христианскую веру».

В 1812 году, в день памяти благоверного князя Романа, русские войска одержали первую победу при Клястицах. В память об этом на стене Московского храма в честь Христа Спасителя был написан образ святого князя Романа.

По преданию, на иконах благоверный князь изображался так: «Князь не старых лет, с волосами русыми, кудрявыми, падающими на плечи тонкою волною, в собольей шубе на плечах,,в бархатной поддевке; правая рука простерта на молитву, а левая держит город с церковью».

С 1854 года совершается в Рязани крестный ход и молебен в день памяти святого Романа. В 1861 году в Рязани освящен храм в честь благоверного князя Романа. В настоящее время в главном алтаре рязанского кафедрального Борисо­глебского собора есть переносной престол, освященный во имя святого благовер­ного князя Романа Рязанского. Во время Божественной литургии в этом соборе наряду с храмовым и рядовыми тропарями поется тропарь страстотерпцу Роману, мудрому устроителю Рязанской земли, молитвеннику, исповеднику, защитнику православной веры.

По кончине своей святой Роман стал являть знамения своего предстательства пред Богом. В годину страшного нашествия французов на Россию, первую победу над ними русские одержали при Клястицах в день памяти святого — 19 (31) июля 1812. В память этого события была написана икона Святого Романа в Храме Христа Спасителя в Москве. В 19 (31) июля 1853 года, архиепископ Рязанский и Зарайский Гавриил освятил и вручил Рязанскому ополчению 14 крестоносных знамен. Знамение своего покровительства ополчению святой явил по прошествии года: защитники Отечества возвратились невредимыми как раз ко дню памяти святого страстотерпца — 19 (31) июля 1854 года. Преосвященный Гавриил, ревностный почитатель памяти святых, повелел в крестных ходах совершать молебное пение святому Роману как защитнику Рязанской земли, вместе со святителем Василием, первым епископом Рязанским. Иконами с изображением святого Романа стали украшать храмы.

Первая икона, на которой страстотерпец Роман изображен в рост, написана и поставлена в приделе Трех Святителей во Владимирской семинарской церкви. Вторая была написана усилиями благотворителя церкви Спаса-на-Яру купца Мокия Панова и пожертвована в кафедральный собор для того, чтобы её носили во время крестных ходов и ежегодно, 19 июля, совершали перед ней молебны. Эта икона была написана художником Императорской Академии Николаем Шумовым.

Семья художника сама испытала на себе действие молитв святого князя-страстотерпца. В апреле 1864 года в его семье родилась дочь и со дня рождения была больна. Доктора объявили болезнь неизлечимой. Тогда художник в простоте сердца обратился к князю Роману: «Я устроил и украсил твой храм — исцели мою дочь!» Было это как раз 19 июля, в день памяти святого. В тот же день у доктора нашлось новое лекарство, и девочка поправилась.

Первый храм во имя святого благоверного мученика Романа Рязанского был устроен архиепископом Смарагдом на загородной даче архиерейского дома в Новопавловке, в память прибытия его на Рязанскую кафедру 19 (31) июля 1858 года. 20 сентября (2 октября) 1861 года архиепископ Смарагд, в память своего 30-летнего служения в архиерейском сане, сам торжественно освятил храм и обратился к князю Роману с благоговейной молитвой, прося его принять под своё покровительство самого храмосоздателя и всех жителей Рязани.

Память святого благоверного князя Романа, страстотерпца, совершается 19 июля (1 августа) — в день мученической кончины святого.

Позже был канонизирован Русской православной церковью. Память его как мученика чтится в день гибели — 19 июля.

10 (23) июня на Рязанской земле почитаются также, как местночтимые святые, отец благоверного князя Романа благоверный князь Олег Пронский (в схиме Косма) и супруга князя — благоверная княгиня Анастасия.

Брак и дети

Жена: Анастасия. Его супруга княгиня Анастасия происходила из рода великого князя киевского и отличалась искренней верой и благотворительностью.

Дети:

• Фёдор (ум. 1294) — князь рязанский (1270—1294).
• Ярослав (ум. 1299) — князь пронский (1270—1294), князь рязанский (1294—1299).
• Константин (ум. 1308) — князь пронский (1294—1299), князь рязанский (1299—1301), убит в московском плену.

Предки

Глеб Ростиславич (князь рязанский)

Игорь Глебович Рязанский

Ефросинья Ростиславна, княжна владимиро-суздальская

Ингварь Игоревич Рязанский

Ростислав Мстиславич Смоленский

Аграфена Ростиславна, княжна смоленская

Олег Ингваревич Красный

Роман Ольгович Рязанский

Литература

• Андреев А., Корсакова В. Рязанские князья // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Роман, русские князья // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Коган В.М., Домбровский-Шалагин В.И. Князь Рюрик и его потомки: Историко-генеалогический свод. — СПб.: «Паритет», 2004. — 688 с. — 3000 экз. — ISBN 5-93437-149-5.
• [udel3.narod.ru/page2/photo-hram-13.html Роман Рязанский, образ на Храме Христа Спасителя]
• Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия: в 2 т. / Автор-составитель В. В. Богуславский. — Т. [books.google.ru/books?id=UziR6pLM-lEC&printsec=frontcover 2]. — С. 260-261.
• [www.saints.ru/r/roman_ryaz.html ЖИТИЕ СВЯТОГО БЛАГОВЕРНОГО КНЯЗЯ РОМАНА РЯЗАНСКОГО (память 19 июля/1 августа)]
• [www.ryazeparh.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=233:2010-01-08-10-43-39&catid=26:2009-12-24-10-06-34&Itemid=15 Святой благоверный князь Роман Рязанский ]

Ссылки

• [ru.rodovid.org/wk/Запись:181055 Роман Ольгович] на «Родоводе». Дерево предков и потомков

Отрывок, характеризующий Роман Ольгович

крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.