Мамулян, Рубен

Рубен Захарьевич Мамулян
Rouben Mamoulian
Дата рождения:	8 октября 1897(1897-10-08)
Место рождения:	Тифлис, Российская империя
Дата смерти:	4 декабря 1987(1987-12-04) (90 лет)
Место смерти:	Лос-Анджелес, США
Гражданство:	Российская империя Российская империя США США
Профессия:	кинорежиссёр театральный режиссёр

Рубен Захарьевич Мамуля́н (англ. Rouben Mamoulian, 8 октября 1897, Тифлис — 4 декабря 1987, Лос-Анджелес) — американский режиссёр театра и кино.

Первый постановщик многих пьес Юджина О’Нила.

Биография

Родился в Тифлисе в армянской семье. Отец его, Захария Мамулян, был банкиром, мать, Виргиния Егоровна Мамулян, — актрисой. Учился на юридическом факультете Московского университета, посещал курсы Вахтангова при Второй студии МХТ. Эмигрировал в Англию, а в 1923 году — в США, где нашёл работу в Истменовской школе музыки. Ставил мюзиклы и оперы на восточном побережье в США, в том числе руководил премьерной постановкой оперы «Порги и Бесс» и мюзикла «Оклахома!».

В Голливуде работал с конца 1920-х годов. В его фильмах блистали такие звёзды, как Марлен Дитрих, Грета Гарбо, Морис Шевалье. В 1935 году он снял первый в мире полнометражный фильм в цвете — «Бекки Шарп».

Фильмы Мамуляна в своей массе имели успех, но его тяга к экспериментированию (он первым стал применять голос за кадром как аналог внутреннего монолога главного героя) и внимательность к образному строю, подчас в ущерб линейному развёртыванию повествования, настораживали студийных боссов.

С конца 1930-х годов Мамулян всё больше работает в театре. Он приступил к съёмкам двух знаменитых фильмов, «Лора» (1944) и «Клеопатра» (1963), но из-за конфликтов на съёмочной площадке не смог закончить ни тот, ни другой.

В конце 1950-х годов Мамулян фактически вышел на пенсию. Он участвовал в жизни армянской диаспоры США, в 1971 году посетил Советскую Армению.

Память

• В 1997 году была выпущена почтовая марка Армении, посвящённая Мамуляну.
• Звезда с именем Мамуляна установлена на Голливудской аллее славы.

Фильмография

• 1929 «Аплодисменты» / Applause
• 1931 «Городские улицы» / City Streets
• 1931 «Доктор Джекилл и мистер Хайд» / Dr. Jekyll And Mr. Hyde
• 1932 «Люби меня сегодня» / Love Me Tonight
• 1933 «Королева Кристина» / Queen Christina
• 1933 «Песнь песней» / The Song of Songs
• 1934 «Мы снова живы» / We Live Again
• 1935 «Бекки Шарп» / Becky Sharp
• 1936 «Отчаянный парень» / The Gay Desperado
• 1937 «Высокий, широкоплечий и красивый» / High, Wide and Handsome
• 1939 «Золотой мальчик» / Golden Boy
• 1940 «Знак Зорро» / The Mark of Zorro
• 1941 «Кровь и песок» / Blood and Sand
• 1942 «Кольца на её пальцах» / Rings on Her Fingers
• 1948 «Летние каникулы» / Summer Holiday
• 1952 «Дикое сердце» / The Wild Heart
• 1957 «Шёлковые чулки» / Silk Stockings

Ссылки

• [www.vestnik.com/issues/2002/0102/win/nekhamkin.htm Биографический очерк о Рубене Мамуляне]
• [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=4119 Мамулян, Рубен] (англ.) на сайте Find a Grave

Отрывок, характеризующий Мамулян, Рубен

Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.