Северная Онтарио

К:Википедия:Страницы на КПМ (тип: не указан)

Регионы Онтарио

Северная Онтарио
Northern Ontario
Основной регион        Дополнительный регион
Страна Провинция	Канада Онтарио
Площадь    Основной регион    Дополнительный регион	802.378,67 км2 789.266,67 км2 13.112 км2
Население (перепись 2006г)    Основной регион    Дополнительный регион	843,853 чел. 745,372 чел. 98.481 чел.
Часовой пояс       летнее время	EST (UTC-5), (UTC-6) EDT (UTC-4), (UTC-5)
Телефонные коды	нет данных

Северная Онтарио — часть канадской провинции Онтарио, расположенная севернее озера Гурон (включая залив Джорджиан-Бей), Френч-Ривер и озера Ниписсинг. Область занимает 87 % территории Онтарио, при этом в ней проживает менее 7 % населения.

В начале XX века Северный Онтарио часто называли «Новой Онтарио» (англ. New Ontario, фр. Nouvel Ontario). Английская версия этого названия уже устарела, а по-французски регион до сих пор носит название Новая Онтарио.

Большая часть территории расположена на большом каменистом плато, носящем название канадский щит. Основу промышленности составляет горное дело, лесоводство и гидроэнергетика.

Северная Онтарио сильно отличается от остальной провинции в экономическом, политическом, географическом и социальном аспектах. Неоднократно возникали движения за отделение области от Онтарио, но все они потерпели поражение. Несмотря на это, некоторые организации рассматривают Северную Онтарио как отдельную провинцию, например, это единственный подрегион Канады, который посылает свою собственную команду на турнир по кёрлингу Tim Hortons Brier.

История

Большое количество пушных зверей сделало регион очень важным во времена торговли мехом. В конце XVIII-начале XIX века здесь проходило противостояние двух основных компаний: компании Гудзонова залива и Северо-западной компании, которое завершилось только с объединением этих компаний в 1821 году.

Та область Северной Онтарио, которая была частью Новой Франции (в бассейне реки Оттавы, озера Гурон и озера Верхнего), отошла Великобритании по парижскому мирному договору 1763 года и стала частью Верхней Канады в 1791 году, Провинции Канады в 1840—1867 годы.

Самая южная часть Северной Онтарио, граничащая с Великими озерами была частью провинции Онтарио с образования конфедерации в 1867 году. Южная часть Северо-Западной Онтарио была отдана провинции по решению Судебного комитета тайного совета в 1884 году и подтверждена британским парламентом в 1889 году по акту о Канаде (границы Онтарио).

Северная часть области вплоть до Гудзонова залива была передана провинции от Северо-Западных территорий парламентом Канады по акту о расширении границ Онтарио в 1912 году.

Административное деление

Округа

В некоторых случаях Северная Онтарио делится на Северо-Западную и Северо-Восточную Онтарио, при этом три самых западных округа (Рейни-Ривер, Кенора, Тандер-Бей) составляют Северо-Западную Онтарио, а остальные округа принадлежат Северо-Восточной Онтарио .

В отличие от графств и районов Южной Онтарио, в округах отсутствуют собственные правительства и администрация, которые выполняют определённые муниципальные услуги. Плотность населения в округах слишком мала для административной системы графств, поэтому множество муниципальных услуг предоставляется провинциальным правительством напрямую. В частности, дороги в округах поддерживаются провинцией, а не графствами.

Северная Онтарио включает следующие округа: Алгома, Кенора, Кокран, Манитулин, Ниписсинг, Рейни-Ривер, Садбери, Тандер-Бей , Тимискаминг. Большой Садбери — муниципальное образование одного уровня, политически не являющееся частью округа Садбери — единственная переписная единица Северной Онтарио, где муниципальные услуги предоставляются местной администрацией, а не провинцией.

Часть округа Ниписсинг, которая лежит южнее формальной линии, разделяющей Северную и Южную Онтарио, рассматривают частью Северной Онтарио, так как она является частью округа Ниписсинг. Аналогично, для различных целей округ Парри-Саунд и район Мускока (выделенные на карте) рассматриваются частью Северной Онтарио, хотя географически находятся в Центральной Онтарио . В 2004 году правительство провинции вернула Мускоку в своё определение Северной Онтарио .

История округов

Провинция Онтарио начала создавать округа в малозаселенной Северной Онтарио с образования округов Алгома и Ниписсинг в 1858 году. Эти округа не имели муниципальных функций, они выполняли только судебные и административные услуги. После образования провинции Онтарио в 1867 году первым созданным округом в 1871 году стал округ Тандер-Бей, который ранее был частью округа Алгома. Правительство Онтарио с большой неохотой создавало округа на севере, так как северная и западная границы провинции были предметом больших споров после образования конфедерации . К 1899 году было 7 северных округов: Алгома, Манитулин, Мускока, Ниписсинг, Парии-Саунд, Рейни-Ривер и Тандер-Бей. Еще 5 округов было образовано между 1907 и 1922 годом: Кокран, Кенора, Садбери, Темискаминг и Патрисия. Округ Патрисия был объединен с округом Кенора в 1927 году .

Города

В Северной Онтарио расположено 9 крупных городов, которые перечислены в порядке убывания численности населения по последней переписи

• Большой Садбери (157.857; CMA 158.258)
• Тандер-Бей (109.140; CMA 122.907)
• Су-Сент-Мари (74.948; CA 80.098)
• Норт-Бей (53.966; CA 63.424)
• Тимминс (42.997)
• Кенора (15.177)
• Элиот-Лейк (11.549)
• Темискаминг-Шорес (10.732; CA 12.904)
• Драйден (8.195)

До образования Большого Садбери в 2001 году самым крупным по численности был Тандер-Бей, но старый Садбери имел более населённые окрестности, включая Valley East, который был шестым крупным городом в регионе.

Экономика

Садбери и Тандер-Бей — основные города Северо-Восточной и Северо-Западной Онтарио, соответственно. Они достаточно сильно отличаются друг от друга экономически и культурно, а также удалены друг от друга географически, но ни один из них не может быть центром всей области.

Садбери является экономическим центром, в нем живет больше жителей, при этом Тандер-Бей находится на основном транспортной линии. Международный аэропорт Тандер-Бей является третьим аэропортом Онтарио после аэропортов в Торонто и Оттаве с пассажиропотоком более 600.000 человек в годи четырьмя международными рейсами ежедневно. Экономика Садбери, большую часть которой составляет государственный сектор (образование и здравоохранение) более диверсифицирована, чем экономика Тандер-Бей, основой которой является добыча полезных ископаемых.

Согласно сырьевой теории развития Канады в 1920-х годах, Северная Онтарио является «периферийным» регионом, чьё экономическое развитие напрямую зависит от полезных ископаемых, добываемых в регионе.

Северная Онтарио испытывала некоторые сложности в поддержании своей экономики и численности населения одновременно. Население всех городов региона уменьшилось между переписями населения в 1996 и 2001 годах. И хотя в городах пытаются диверсифицировать экономику, регион остаётся зависимым от сырья. Горная и лесная промышленность являются двумя двигателями экономики, хотя транспорт и туризм также развиты. Перепись населения 2006 года показала незначительный рост в некоторых городах области.

Транспорт

В провинции проложена железнодорожная линия принадлежащая компании Ontario Northland Railway. По этой линии курсирует грузопассажирский поезд «Polar Bear Express».

Политика

На федеральных выборах 2008 года Новая демократическая партия победила почти во всех округах. Исключение составили Ниписсинг-Тимискаминг, где сохранил своё место либерал Энтони Рота (Anthony Rota), и Кенора, где победил консерватор Грег Рикфорд (Greg Rickford).

Основным политическим вопросом в последнее время является экономическое оздоровление области, продолжение автомагистрали 400 от Парри-Саунда до Садбери, улучшение качества оказываемых медицинских услуг, а также противоречивый вопрос (отклоненный в настоящее время) об утилизации отходов Торонто в заброшенных шахтах региона.

Движения об отделении

Растущая безработица, недостаток внимания к проблемам региона и сложности диверсификации региона привели к недовольству среди жителей Северной Онтарио. В конце 1970-х была образована партия Северной Онтарио, выступающая за отделение области от провинции. Партия привлекла умеренную поддержку и распустилась в 1980-х.

Несмотря на это, время от времени возникают предложения об отделении региона, присоединении его к провинции Манитоба, или предоставлении большей автономии в управлении регионом.

Образование

В области находится четыре университета: университет Лейкхеда в Тандер-Бей, Лаврентийский университет в Садбери, университет Ниписсинга в Норт-Бей и университет Алгомы в Су-Сент-Мари, который только в 2008 году отделился от Лаврентийского университета. Кроме этого, у Лаврентийского университета есть кампусы в Хёрсте, Капускасинге и Тимминсе, и франкофонский (фр.  Université de Hearst ) . У всех университетов есть филиалы в небольших городах Южной Онтарио, в которых нет своих университетов. В области находится 6 колледжей.

Кроме того, в области действует система удаленного обучения, которая предоставляет образовательные услуги жителям отдалённых населённых пунктов Северной Онтарио.

В начале 2000-х правительство провинции Онтарио объявило об образовании Школы медицины Северной Онтарио, которая открылась в 2005 году. Эта школа, совместный проект Лаврентийского университета и университета Лейкхед, делает акцент на медицине в сельских районах.

Отрывок, характеризующий Северная Онтарио

– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.