Сокол (корвет, 1859)
«Сокол» — 11-пушечный винтовой корвет Черноморского флота России.
Описание корвета
Парусно-винтовой корвет, длина судна составляла 50 метров, ширина 9,9 метра, осадка — 4,4 метра. На корвете была установлена изготовленная в Англии паровая машина низкого давления мощностью 220 номинальных л. с. и один гребной винт. Корвет развивал наибольшую скорость до 9-ти узлов.
Первоначальное вооружение судна состояло из одной 60-фунтовой пушки № 1 и десяти 36-фунтовых пушек № 3, а с 1873 по 1882 год — из двух 6,03-дюймовых пушек образца 1867 года, пяти-шести 9-фунтовых пушек образца 1867 года и двух 3-фунтовых медных десантных пушек. К концу службы на корвет были установлены ещё две 47/5 пушки Гочкиса[1][2].
История службы
Корвет «Сокол» был заложен в Николаевском адмиралтействе 29 октября 1857 года, спущен на воду 30 октября 1859 года, а в следующем году вступил в строй, при этом зачисление в состав Черноморской флотилии произошло еще 6 декабря 1856 года.
До начала 1961 года находился в распоряжении русского посланника в Константинополе, пока не был отправлен к берегам Сирии, где вошёл в состав эскадры адмирала И. А. Шестакова. 8 июня 1861 года перечислен в состав Балтийского флота и уже 23 июня был отправлен из Средиземного моря в Балтийское вместе с фрегатом «Илья Муромец». К концу сентября оба судна прибыли на Балтику.
17 сентября 1863 года корвет вновь вошел в состав Черноморской флотилии, 19 декабря 1870 года был выведен из боевого состава флотилии и сдан в Николаеве к военному порту на хранение. Однако 20 марта 1871 года судно было расконсервировано и введено в строй, а 1 октября того же года включено в состав Черноморского флота.
27 октября 1886 года корвет «Сокол» был вторично выведен из боевого состава флота, сдан к порту для разоружения, демонтажа и реализации, а 31 июля 1893 года был исключен из списков судов флота[1][2].
Командиры корвета
Командирами корвета в разное время служили:
- А. Б. Асланбегов (1858—1864 годы)[1].
- М. К. Селистранов (до 1878 года)[3].
Напишите отзыв о статье "Сокол (корвет, 1859)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [flot.sevastopol.info/ship/parus/corvet/sokol.htm Корвет «Сокол»] (рус.). Sevastopol.info. Проверено 28 ноября 2013.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.randewy.ru/nk/korvetchf.html Корветы Черноморского флота] (рус.). randewy.ru. Проверено 28 ноября 2013.
- ↑ [pomnipro.ru/memorypage32995/biography Селистранов Михаил Константинович — Биография] (рус.). «ПомниПро». Проверено 28 ноября 2013. [www.webcitation.org/6JNpK4zk1 Архивировано из первоисточника 4 сентября 2013].
Литература
- Чернышёв А. А. Российский парусный флот. Справочник. — М.: Воениздат. — (Корабли и суда Российского флота).
- Широкорад А. Б. 200 лет парусного флота России / Под ред. А. Б. Васильева. — 2-е изд. — М.: «Вече», 2007.
- Широкорад А. Б. Россия выходит в мировой океан. Страшный сон королевы Виктории. — М.: «Вече», 2005. — 97 с. — ISBN 5953307519.
|
||||||||||
Отрывок, характеризующий Сокол (корвет, 1859)
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
