Список персонажей мультсериала «Чудеса на виражах»
Поделись знанием:
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:
Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.
25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
Здесь представлен список всех основных и второстепенных персонажей диснеевского мультсериала «Чудеса на виражах», выпущенного в 1990 году.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение
Содержание
Компания «Заплати и Лети»
Балу
Балу фон Бруинволд XIII (англ. Baloo von Bruinwald XIII) — главный герой всего мультсериала. В меру упитанный серый медведь, носящий красную пилотскую фуражку и форменную жёлтую рубашку. Основой персонажа послужил одноименный медведь из диснеевского мультфильма Книга Джунглей, однако здесь он носит одежду и вместо когтистых лап имеет четырёхпалые кисти рук. Балу превосходный лётчик-ас, способный на самые невероятные манёвры в воздухе. Пилотирует гидросамолёт Conwing L-16 с двигателями Superflight 100, который он ласково назвал «Нырок»[1] (англ. Sea Duck). Живёт в Кейп-Сюзет в деревянном доме, расположенном на берегу. Ранее владел компанией «Авиаперевозки Балу», но позже лишился права собственности из-за неуплаты долгов[2]. Компания, а также его самолёт перешли во владение бизнес-леди Ребекки Каннингем, а ему самому пришлось устроиться на работу в её компанию «Заплати и лети» (англ. Higher for Hire)[2]. Балу по характеру весёлый и общительный, обожает всевозможные развлечения и вкусную еду. Очень ленив, поэтому как следствие работать не любит, часто опаздывает с доставкой груза, а также имеет привычку засыпать в рабочее время[3]. Кроме того достаточно малообразован и неряшлив. Но, несмотря на все недостатки, Балу очень добр и порядочен, всегда приходит на помощь своим друзьям, в некоторых случаях рискуя собственной жизнью. Способен обхитрить практически любого врага. Имеет фактического приёмного сына по имени Кит Ветрогон. Происхождение Балу раскрывается в одной из серий, когда выясняется, что он принадлежит богатому роду баронов фон Бруинволдов (о чём он никогда не догадывался)[4]. Некоторые характерные особенности Балу остались ещё с «Книги Джунглей», например прозвище «Папа-мишка», данное ему Маугли, которым теперь его называет Кит. Озвучивание — Эд Гилберт[5][6][7]. Русский дубляж — Борис Быстров (1992), Алексей Гурьев (2003).
Кит Ветрогон
Кит Ветрогон[8] (англ. Kit Cloudkicker) — бурый медвежонок-сирота, один из главных персонажей мультсериала. Ему двенадцать лет[9]. До встречи с Балу целый год был в банде воздушных пиратов, но поняв, что он в душе не грабитель, сбегает[10]. Обычно Кит носит зелёный свитер, а также синюю бейсбольную кепку с красным козырьком, которую ему подарил Балу в знак дружбы и доверия. Самого Балу он воспринимает, как отца, называя «Папой-мишкой». Кит обладает навыком «воздушного сёрфинга», то есть, прицепляясь к самолёту или любому другому транспорту, способен парить в воздухе на специальной доске. Чаще всего летает на «Нырке» в качестве штурмана, и мечтает в будущем сам управлять самолётом[11]. Кит по характеру задорный, и в чём-то похож на Балу, однако к работе относится более серьёзно. Озвучивание — Р. Джей Уильямс[5][6], Алан Робертс[5][12]. Русский дубляж — Мария Виноградова (1992), Иван Шамин (2003).
Ребекка Каннингем
Ребекка «Бекки» Каннингем (англ. Rebecca «Becky» Cunningham) — стройная коричневая медведица с длинными волосами, одна из главных героинь мультсериала. Ребекка обычно носит узкие фиолетовые брюки, белую водолазку и тёмно-розовую курточку. Является хозяйкой компании по доставке грузов «Заплати и Лети», принадлежавшей ранее Балу и вместе с «Нырком» проданной ей за долги[2]. Живёт в доме с водопадом в богатом квартале Кейп-Сюзет[13]. С самой первой встречи Балу стал называть её «Бекки». Сначала она раздражалась от такого прозвища, но позже привыкла, особенно после того, как они с Балу официально решили стать друзьями[14]. Кроме того, многие поклонники мультсериала считают, что между Балу и Ребеккой есть романтические отношения, однако до конца эта тема в мультсериале не раскрывалась. Характер у Ребекки достаточно переменчивый: она может резко вспылить и нагрубить, а в следующий момент смягчиться и стать добрее. Также ей не чужда романтика[15][16]. Из-за своей излишней упрямости часто попадает в беду, но в итоге может признать, что была не права[17][18]. Ребекка практичный предприниматель, закончила бизнес школу. Нередко выдвигает нестандартные бизнес-идеи для заработка[18][19]. В работе требовательна к сотрудникам. Имеет пятилетнюю дочь Молли. О муже Ребекки практически ничего неизвестно. По самой распространённой версии он умер ещё до рождения Молли, однако, по словам Джимна Мэйгона, одного из создателей мультсериала, он просто расстался с супругой[20]. Оригинальное озвучивание — Салли Струзерс[7]. Русский дубляж — Елена Соловьёва (1992), Александра Кожевникова (2003).
Молли Каннингем
Молли Каннингем (англ. Molly Cunningham) — девочка-медвежонок с жёлтой шерстью, шестилетняя[15] (по другим источникам пятилетняя) дочь Ребекки. По характеру Молли вспыльчива и всегда смело высказывает своё мнение, полностью подражая матери. Несмотря на свой юный возраст, достаточно умна и в опасной ситуации может постоять за себя и своих друзей. Молли любит разыгрывать из себя «Женщину-Грозу» — свою любимую героиню из популярной радиопередачи, когда ищет приключения с Китом и Балу. Любимая игрушка — кукла Люси, с которой она практически никогда не расстаётся. Озвучивание — Дженна Майклз[6]. Русский дубляж — Людмила Гнилова.
Баламут
Баламут[21] (англ. Wildcat) — рыжий лев, одетый в рабочий комбинезон, давний друг Балу. Является механиком компании «Заплати и Лети». Страдает некоторыми дефектами речи (а именно сигматизмом). По характеру Баламут общителен, рассеян и часто ведёт себя, как ребёнок, но при этом обладает незаурядными способностями к конструированию и ремонту разнообразных машин и механизмов[2]. Очень любит детей и животных, особенно динозавров[22]. Озвучивание — Пэт Фрэйли[6]. Русский дубляж — Александр Леньков (1992), Геннадий Смирнов (2003).
Луи
Луи[23] (англ. Louie) — орангутан, носящий гавайскую рубашку и соломенную шляпу. Луи также был взят из мультфильма Книга джунглей, но в отличие от прототипа, здесь он является лучшим другом Балу. Содержит ресторан «У Луи», пользующийся большой популярностью у лётчиков Кейп-Сюзета. Сам бар находится на острове за пределами защитного периметра города. Несмотря на всю внешнюю простоту, Луи весьма хитёр, и когда дело касается женщин или бизнеса, часто составляет серьёзную конкуренцию Балу. Озвучивание — Джим Каммингс[6]. Русский дубляж — Владимир Ферапонтов.
Воздушные пираты
Дон Карнаж
Дон Карнаж[24] (англ. Don Karnage) — главарь банды воздушных пиратов, держащей в страхе всех пилотов в районе Кейп-Сюзет. Является главным антагонистом мультсериала. С виду рыжий волк[25], носящий сине-красный мундир и вооружённый длинным клинком. Банда Карнажа владеет массивным дирижаблем «Железный Гриф»[26] (англ. Iron Vulture), а во время непосредственных воздушных боёв летает на самолётах ST-37. Сама база пиратов расположена на недоступном вулканическом острове неподалёку от Кейп-Сюзет. По характеру Карнаж хитёр, эмоционален, и очень самодоволен (часто называет себя «великим и ужасным»). Обладает неплохим стратегическим мышлением, однако зачастую не учитывает некоторые возникающие на практике обстоятельства, что в конце концов рушит все его преступные замыслы. Несмотря на кажущуюся беспощадность, Дон Карнаж часто проявляет милосердие. Кроме того, он дорожит своей честью и всегда держит данное слово. Озвучивание — Джим Каммингс[6]. Русский дубляж — Юрий Волынцев (1992), Валерий Кухарешин (2003).
Другие пираты
- Бешеный пёс (англ. Mad Dog) — тощий коричневый пёс, один из главных помощников Карнажа. Обладает тонким гнусавым голосом. Часто получает от своего капитана пинки и побои. Озвучивание — Чарли Адлер[6]. Русский дубляж — Виталий Ованесов (1992), Марк Маркаренков (2003).
- Самосвал (англ. Dumptruck) — неуклюжий синий пёс, носящий цилиндр на голове. Работает у Карнажа в качестве вышибалы. Самосвал обладает очень большой силой, но при этом достаточно глуп. Говорит с сильным голландским акцентом. В одной из серии именно ему Карнаж доверяет командование бандой в своё отсутствие. Чаще всего Самосвала можно встретить в компании с Бешеным псом. Озвучивание — Чак МакКанн[6]. Русский дубляж — Борис Кумаритов (1992), Станислав Концевич (2003).
- Болтун (англ. Gibber) — пёс, носящий жёлтую куртку и шапку-ушанку. Фактически правая рука Карнажа. Шепчет ему на ухо советы по дальнейшим действиям, однако зритель в большинстве случаев кроме шепота ничего не сможет разобрать. Озвучивание — Чак МакКанн.
- Рэтчет (англ. Ratchet) — коричневый пёс, главный механик воздушных пиратов. В серии «Грабёж и молнии» с помощью справочника по электронике построил Электрический разрядник. Озвучание — Роб Полсен.
- Хал (англ. Hal) — толстый жёлтый кот. В течение мультсериала играет значительную роль только в серии «Пушки и прыжки». Озвучивание — Фрэнк Уэлкер[6].
- Джок по прозвищу Скотти (англ. Jacques «Scottie») — шотландский терьер, главный пилот «Железного грифа». Говорит с французским акцентом. До невозможности флегматичен и невозмутим. Часами может спать под разглагольствования Дона Карнажа и незамедлительно действовать, когда дело касается конкретных приказов.
Тембрийцы
- Полковник Иванод Спигот[27] (англ. Col. Ivanod Spigot) — синий низкорослый кабан, всегда одетый в красную военную форму. Является главнокомандующим воздушного флота тоталитарного государства Тембрия, хотя сам летать не умеет. Характер у Спигота скверный, страдает комплексом неполноценности ввиду собственного малого роста и как следствие, манией величия. Думает, что обладает дурной славой, часто повторяя «Возможно, вы уже слышали обо мне?». Чтобы выслужиться перед начальством в лице Верховного Маршала, готов пойти на всё. Озвучивание — Майкл Гоф[6]. Русский дубляж — Борис Кумаритов (1992), Станислав Концевич (2003).
- Сержант Дандер (англ. Sgt. Dunder) — главный помощник Спигота. В отличие от большинства тембрийцев, далеко не так эгоистичен и беспощаден. Как преданный солдат, часто берёт всю вину Спигота на себя. Но вместо благодарности Спигот обычно его называет «сержантом-тупицей». Дандер является хорошим другом Балу и Кита. Озвучивание — Лорензо Мьюзик[6]. Русский дубляж — Алексей Кузнецов (1992), Евгений Умаров (2003).
- Верховный маршал (англ. The High Marshal) — диктатор государства Тембрия. Строг, лишён чувства юмора, не жалует Спигота. За любую даже незначительную провинность может приговорить к пожизненному заключению или расстрелу. Женат на неназванной тембрийке, которая настолько сильна, что может сшибить его с ног единственным ударом. Озвучивание — Джек Эйнджел[6].
- Профессор Крэкпоткин (англ. Prof. Crackpotkin) — тембрийский учёный, сосланный на «Остров наказаний» за террористические действия. Мать кормила его только овсом на протяжении двадцати лет. На этой почве профессор свихнулся и решил уничтожить все запасы овса в Тембрии. Появляется в серии «Овёс и необычное наказание». Озвучивание — Джон Стивенсон.
- Надзиратель Слэммер (англ. Warden Slammer) — строгий надзиратель усиленно охраняемой тюрьмы «Острова наказаний». С первого взгляда он кажется безжалостным, но, в конечном счете, оказывается более или менее справедливым и уравновешенным индивидом. Появляется в серии «Овёс и необычное наказание».
- Уолтерс (англ. Walters) — тембриец, хозяин оружейного завода, через Балу пославший бомбу Верховному маршалу, чтобы тот в итоге объявил войну Кейп-Сюзет и оружейный завод вновь заработал. Появляется в серии «Осторожно, за штурвалом ас».
Корпорация «Хан Индастриз»
Шер Хан
Шер Хан (англ. Shere Khan) — бенгальский тигр, который также был персонажем мультфильма Книга джунглей, но здесь ходит на двух лапах и одет в строгий деловой костюм. Хан является главой крупнейшей в мире промышленной корпорации «Хан Индастриз», а также очень богатым и влиятельным бизнесменом Кейп-Сюзет. Общая стоимость его предприятий достигает 3,7 миллиардов долларов. Кроме того, он имеет хорошо вооружённый военный флот, как воздушный, так и морской, которых помимо деловых интересов часто использует для защиты города от врагов. Почти всегда сопровождается неназванным помощником-тигром. По характеру Хан скрытный, обладает острым проницательным умом. Ради коммерческой выгоды и власти готов на всё, не брезгует даже физическим устранением конкурентов. В одной из серий сотрудничал с пиратами, чтобы повысить цены на топливо. Но, несмотря на это, Хан всегда привык платить по счетам и не нарушать данного слова. Нельзя также сказать, что он не уважает мнение простых жителей. Озвучивание — Тони Джей[6]. Русский дубляж — Виктор Петров.
Другие сотрудники
- Базз (англ. Buzz) — низкорослая птица неизвестной видовой принадлежности с пурпурной причёской. Является главным инженером компании «Хан Индастриз», а также хорошим другом Балу. Создал огромное количество полезных (и не очень) изобретений, в том числе и экспериментальный прототип вертолёта. Появляется в сериях «Балу-громовержец» и «Реактивный Балу». Озвучивание — Кеннет Марс[6]. Русский дубляж — Станислав Концевич.
- Миссис Снарли (англ. Mrs. Snarly) — пожилая землеройка, сварливая секретарша Шер Хана. Появляется в сериях «Медведь на бреющем полёте», «Балу-громовержец» и «Реактивный Балу». Озвучивание — Дженнифер Дарлинг[6].
- Доктор Деболт (англ. Dr. Debolt) — один из ведущих учёных Хана. Низкорослый оранжевый кролик, изобрётатель Субэлектронного усилителя, позволяющего обеспечивать предприятия Хана неограниченной энергией. Позже усилитель был похищен пиратам для создания лучевого оружия. Появляется в третьей и четвёртой частях пилотной серии «Грабёж и молнии». Озвучивание — Роб Полсен. Русский дубляж — Александр Леньков.
- Дуглас Бенсон по прозвищу Дуги (англ. Douglas «Dougie» Benson) — полосатый низкорослый кот, неудачливый инвестор компании. Пытался захватить остров Луи для своей личной выгоды, подделав подпись Хана и взяв с собой его лётчиков. Из-за своей неуклюжести часто вызывает смех у всех, кто с ним рядом, при этом повторяя фразу «Что смешного?!». Появляется в серии «Последний шанс Луи». Озвучивание — Марк Л. Тэйлор. Русский дубляж — Максим Сергеев.
- Мистер Перри (англ. Mr. Perry) — стильно одетый гепард. Пытается выкрасть сверхсекретный экспериментальный вертолёт и продать конкуренту Шер Хана, корпорации «Минивёрсал». Появляется в серии «Балу-громовержец». Озвучание — Майкл Белл. Русский дубляж — Александр Машанов.
- Гарт и Гас (англ. Garth and Gus) — хорошо одетые тигр и леопард, наёмники Шер Хана, посланные к Балу, чтобы преподать ему урок за проявленное неуважение. Появляются в серии «Если ты спас тигра». Озвучивание — Патрик Зиммерман и Тони Поуп.
- Капитан Хотсбер (англ. Captain Hotspur) — лев, командир одного из эсминцев Хана. Его направляют на задание в местность, где таинственным образом начинают исчезать самолёты. Появляется в серии «Просто у Вас глупый вид». Озвучивание — Фрэнк Уэлкер.
Эпизодические персонажи
- Профессор Мартин Финт (англ. Prof. Martin Torque) — самоуверенный доберман-изобретатель, создавший пилотов-роботов, чтобы полностью заменить ими настоящих лётчиков. Появляется в серии «Кто заменит робота?». Русский дубляж — Александр Леньков.
- Торговец Мо (англ. Trader Moe) — маленький аллигатор-гангстер, обычно сопровождаемый неназванными глупыми подручными, носорогом и гориллой. Появляется в сериях «Время не ждёт», «Тембрийская награда» и «Всё или ничего». Озвучивание — Джим Каммингс[6].
- МакНи (англ. MacNee) — коала, злобный охотник-браконьер, пытавшийся поймать таинственного зверя Янкара и разбогатеть. Появляется в серии «Трудно быть мамой». Озвучивание — Джим Каммингс[6].
- Принц Навахансбинброк (англ. Prince Neverhasbeenbroke) — гиена, эксцентричный дружелюбный правитель неназванной страны в пустыне, в которую Балу, Кит и Ребекка должны были доставить айсберг для горнолыжного курорта. Появляется в серии «Лёд и больше ничего», а также в качестве камео в серии «Тембрийская награда». Озвучивание — Джим Каммингс.
- Ковингтон (англ. Covington) — стильно одетый ягуар-авантюрист. Убегая от своих подельников, прячет ценную статуэтку в «Нырке», которая попадает к Молли. Ему приходится притвориться, что влюбился в Ребекку, чтобы заполучить статуэтку назад. Появляется в серии «Молли в неволе». Озвучивание — Джим Каммингс. Русский дубляж — Виктор Петров[6].
- Игнатиус (англ. Ignatius) — зелёный говорящий попугай. Его хозяин, капитан Хуани Тумани, передал ему местонахождение закопанных сокровищ, которыми он решил поделиться с Балу и Китом. Появляется в серии «Охотники за сокровищами». Озвучивание — Скотт Баллок. Русский дубляж — Андрей Матвеев.
- Хаймлик Гений (англ. Heimlich Menudo) — леопард-гангстер, питает страсть к бриллиантам. Собрал весь преступный синдикат Кейп-Сюзет в одну группу для осуществления так называемого «Манёвра Хаймлика». Имеет подручного Хитроу, который через Балу делал кодовые надписи на небе для осуществления манёвра. Появляется в серии «Игра слов». Озвучивание — Кеннет Марс. Русский дубляж — Станислав Концевич.
- Детектив Четверг (англ. Detective Thursday) — пёс-детектив, работающий на секретное подразделение в полиции Кейп-Сюзет. Имеет тайную штаб-квартиру в прачечной. Благодаря смекалке предотвращает осуществление планов Хаймлика. Появляется в серии «Игра слов». Озвучивание — Джек Эйнджел. Русский дубляж — Марк Макаренков.
- Дэн Доусон (англ. Daring Dan Dawson) — горностай, трюкач-мошенник, взявший Кита в свой воздушный цирк и заставлявший его за гроши выполнять опасные трюки. Позже был арестован. Появляется в серии «Буря». Озвучивание — Кам Кларк.
- Верзила Говард (англ. Howard Huge) — неудачливый бегемот-авиаконструктор. В якобы аномальной зоне под названием «Бермедский трапецоид» он использовал гигантский магнит для притягивания пролетающих самолётов и постройки из них своего гигантского аэроплана «Титановый индюк». Появляется в серии «Еле-еле душа в теле». Озвучивание — Чарли Адлер[6].
- Капитан Уильям Стэнсбери (англ. Captain William Stansbury) — лев, капитан корабля, который разбился около сотни лет назад, и впоследствии был преобразован в бар Луи. Призрак капитана случайно пробуждают Балу и Луи. Он соблазнил Ребекку и попытался унести её с собой в мир духов. Появляется в серии «Мечты, где ваша сладость?». Озвучивание — Питер Ренедей.
- Сеймур (англ. Seymour) — злобный койот-дрессировщик. Держит свой собственный аквапарк с китёнком Димплом и другими морскими животными. На самих животных ему наплевать, и он совсем не заботиться о создании для них комфортных условий. Хранит у себя гарпунное оружие, что является незаконным. Появляется в серии «Суета из-за кита».
- Инспектор Грот — проверяющий из Агентства по чуткому отношению к рыбам и животным (АПЧОРИЖ), которого вызвали Балу и Кит, чтобы прикрыть аквапарк Сеймура. Появляется в серии «Суета из-за кита». Озвучивание — Джим Каммингс[6].
- Ральф Трогмартон (англ. Ralph Throgmorton) — ворчливый суслик, работающий лётным инструктором. Заставляет своих учеников делать всё по пунктам в инструкции, из-за чего Балу раз за разом проваливает у него экзамен. Имеет внучку Кэти, полностью подражающая деду. Появляется в серии «Медведь на бреющем полёте». Озвучивание — Кен Сансом.
- Кисуля Кабудл (англ. Kitten Kaboodle) — знаменитая кошка-актриса, соблазнившая Балу и пытавшаяся поднять рейтинги для своего фильма, подстроив серию несчастных случаев. Появляется в серии «И звёзды меркнут», а также в качестве камео в серии «Последний шанс Луи». Озвучивание — Тресс МакНил. Русский дубляж — Наталья Защипина[6].
- Муфик и Буфик Вандершмер (англ. Muffy and Buffy Vanderschmere) — богато одетые супруги-лисы, которым якобы необходимо было доставить свои бриллианты в родовое поместье. На самом деле являются мошенниками, подставившими Луи и, пользуясь новым видом страховки, пытавшимися забрать «Нырок» себе. Появляются в серии «Не всё то золото, что блестит». В качестве камео их можно заметить в сериях «Игра слов», «Тембрийская награда», «Город за горизонтом», «Воспитание Балу» и «Экспериментальная модель». Озвучивание — Линда Гэри и Фрэнк Уэлкер.
- Джек Кейс (англ. Jack Case) — кролик, выдающий себя за шпиона, которому необходимо доставить секретный груз в Тембрию. В действительности оказывается обычным почтальоном, перепутавшим посылки. Появляется в серии «Шпион познаётся в беде». Озвучивание — Брайан Каммингс.
- Ганс и Хельга (англ. Hans and Helga) — супруги-еноты, потомственные прислуги баронов фон Бруинволдов. Их предки одним за другим убили двенадцать баронов, чтобы заполучить замок. Балу оказывается тринадцатым и последним, кого они должны были убить, однако благодаря Ребекке злодеям это не удаётся. Появляются в серии «Балу голубых кровей». Озвучивание — Стэн Джонс и Джоан Гербер.
- Профессор Обоуэнс — мартышка-профессор, искатель приключений, нашедший идол, способный менять местами души. Появляется в серии «Превращения от похищения».
- Авиатор Джексон (англ. Whistlestop Jackson) — один из величайших пилотов, «кумир миллионов», в том числе и для Балу. В юности из-за одного контракта стал заклятым врагом Шер Хана. Был приглашён Ребеккой в компанию «Заплати и Лети» для повышения прибыли. Появляется в серии «Легендарный авиатор Джексон». Озвучивание — Хамильтон Камп.
- Ля Фонг — министр финансов Кропляндии, сговорившийся с Шер Ханом для устранения авиатора Джексона. Появляется в серии «Легендарный авиатор Джексон».
- Руки-Крюки (англ. Cool Hands Luke) — самодовольный белый медведь, работающий на конкурирующую лётную фирму. Не выносит всех, кто работает на женщин. Появляется в серии «В воздухе женщины». Озвучивание — Рон Файнберг.
- Ван Ло (англ. Wan Lo) — панда, правитель воинственной страны Панда-Лы, пытавшейся захватить Кейп-Сюзет. Появляется в серии «Город за горизонтом». Озвучивание — Роберт Ито.
- Джо МакГи (англ. Joe McGee) — лев, пилот-ас, получивший множество наград за подвиги. Во время одного из таких подвигов получил травму, из-за чего хромал всю оставшуюся жизнь, а после основал лётную школу. Помогает Балу вновь вспомнить навыки пилотирования. В конце выясняется, что он умер двадцать лет назад и является призраком или «ангелом хранителем» Балу. Появляется в серии «Старик и Утёнок».
- Полковник Грогг (англ. Colonel Grogg) — пёс-полковник, услышавший по рации разговор Балу и Ребекки о вторжении марсиан и поверивший, что оно происходит на самом деле. Появляется в серии «Война врунов». Озвучивание — Майкл Белл.
- Оскар Вандерсноб (англ. Oscar Vandersnoot) — робкий друг Кита и участник клуба «Воздушные асы». Чтобы он вступил в клуб, Кит вместе с друзьями устраивает для него приключение. В итоге Оскару самому приходится вытаскивать их всех из плена пиратов. Появляется в серии «Грозные капитаны».
- Эрни (англ. Ernie) — рыжая гиена, друг Кита. Один из участников «Клуба воздушных асов». Появляется в сериях «Грозные капитаны» и «Реактивный Балу».
- Салли (англ. Broadcast Sally) — бегемотиха, радиоведущая Кейп-Сюзета. Знакомая Балу, которую он подговорил выйти в эфир на день раньше, чтобы убедить Ребекку выдать зарплату. Появляется в серии «Бандиты и время». Озвучивание — Шерил Бернштейн.
- Кэтти Дотт (англ. Katie Dodd) — рыжая лисица-археолог, сумевшая найти колокольчики, которые привели её к затерянному городу Тинабула. Появляется в серии «По ком звонит колокол?». Озвучивание — Эллен Герстелл[6].
- Тадеуш Ляск (англ. Thaddeus E. Klang) — кобра, носящая металлический остов с двумя железными руками. Захватив в плен Кэтти, находит Тинамулу, а в нём мощное акустическое оружие, с помощью которого хочет завладеть миром. Появляется в серии «По ком звонит колокол?». Озвучивание — Тим Карри.
- Шериф Гомер Клегхорн (англ. Sheriff Gomer Cleghorn) — свин, шериф города Камнебум-сити, принадлежащий Хану. Пытался вместе с подручным Венделом выкрасть ценный минерал Яргониум и сбежать. Появляется в серии «Гражданин Хан». Озвучивание — Дэвид Дойл.
- Клементина Умникум (англ. Clementine Clevenger) — серая кошка с светлыми волосами, инженер в городке Камнебум-сити. Пыталась предупредить Хана о махинациях местного начальства. Влюблена в Баламута. Появляется в серии «Гражданин Хан», а также в качестве камео в серии «Глубокие знания». Озвучивание — Кэт Сьюси[6].
- Сыч Капоне (англ. Owl Capone) — сова-гангстер, захвативший огромный аэроплан-ресторан «Лось во фраке», чтобы ограбить всех богатых посетителей. Появляется в серии «Воспитание Балу». Его имя является отсылкой к известному американскому гангстеру Аль Капоне. Озвучивание — Морис ЛаМарш[6].
- Плана Джейн (англ. Plain Jane) — бегемотиха-пилот, давняя соперница Балу. Всем азам пилотирования её научил сам Балу. Соревнуется с ним в доставке Рубиновых крыльев принцессе королевства Вала-Вала. Появляется в серии «Искатели утраченного сокровища». Озвучивание — Сьюзен Сило.
- Полунельсон — пёс-гангстер по кличке «Младенчик». Маменькин сынок, способен пробивать сейфы головой. Подставил Балу, пытаясь уйти от полиции. Появляется в серии «Задержание Младенчика».
- Барни О Туррет (англ. Barney O'Turret) — неуклюжий старый свин, прослуживший пятьдесят лет на пушке Кейп-Сюзет до пенсии. Многие вещи по его словам он не делал, но «видел тысячу раз». Появляется в серии «Пушки и прыжки». Озвучивание — Джек Эйнджел.
- Майра (англ. Myra) — маленькая лисица. Штатный археолог и министр культуры Песчании, сумевшая с помощью древней плиты найти пропавшую пирамиду царя Превосхода. Появляется в серии «Тайны ошибок древности». Озвучивание — Лиз Георгиес[6].
- Мистер Помирой — директор школы, в которой учится Кит, и куда пришёл Балу, чтобы получить свой аттестат о среднем образовании. Появляется в серии «Глубокие знания». Озвучивание — Алан Оппенхаймер[6].
- Доктор Аксолотль (англ. Dr. Axolotl) — зелёный ящер с рыжей причёской. Сумасшедший учёный, изобретатель робота «Механик-электрический трудяга» (МЭТ). После того, как Хан не принял его разработку, решил перепрограммировать робота для похищения бизнесмена. Появляется в серии «Реактивный Балу». Озвучивание — Роджер Бампасс.
- Уна (англ. Una) — старая предсказательница, объявившая Балу «Великим ламой», который должен найти и уничтожить Идол Рока. Появляется в серии «Судьбу не обманешь».
- Эль Гато (англ. El Gato) — бандит, пытающийся выкрасть Идол Рока. Имеет чёрного ворона. Появляется в серии «Судьбу не обманешь». Озвучивание — Джим Каммингс[6].
- Ас Лондон (англ. Ace London) — серый волк, самодовольный лётчик-ас. Должен был испытывать новый реактивный двигатель, но по оплошности перепутал его с грузом Балу. Появляется в серии «Экспериментальная модель». Озвучивание — Фил Хартман.
- Ненормальная Эдди (англ. Crazy Edie) — птица-механик, которая с помощью особых существ, мохнатых лобстеров, портила самолёты и брала деньги за их же починку. Имеет аллигатора по кличке Элл. Появляется в серии «Пушистые непоседы». Озвучивание — Билли Хейс.
- Луиза Ламур (англ. Louise Lamour) — богатая и слегка чокнутая тётя Луи. Обожает вечеринки и экстрим. Часто называет своего племянника «Луис», чего Луи не выносит. Карнаж её похищает и требует выкуп, но тётушка влюбляется в него и обезумевшие пираты сами её отдают. Появляется в серии «Выкуп за тётушку». Озвучивает — Джим Каммингс[6]. В русском дубляже — Елена Шульман.
- Принцесса Лотта Ламур (англ. Princess Lotta Lamour) — рыжая лисица, принцесса Макадамии. Интересен тот факт, что её отец (король Макадамии) является белым кроликом. Появляется в серии «Дорога в Макадамию». Озвучивание — Кэт Сьюси[6].
- Канцлер Трэмбл (англ. Chancellor Trample) — первый помощник короля Макадамии. Выкрал весь бюджет Макадамии, сделав её банкротом, чтобы занять трон и жениться на принцессе. Появляется в серии «Дорога в Макадамию». Озвучивание — Джим Каммингс[6].
- О Рорк (англ. O'Rourke) — бык, сафари-гид, обнаруживший источник с древней водой, который оживляет динозавров. Хотел под видом детского зоопарка устроить место для охоты. Появляется в серии «Потерянный рай». Озвучивание — Джим Каммингс[6].
- Доктор Зибалдо (англ. Dr. Zibaldo) — рыжий лис, учёный, изобретатель уменьшающей машины. Появляется в серии «Очень маленькая Молли». Озвучивание — Дэн Кастелланета.
- Капитан Рик Скай (англ. Captain Rick Sky) — легендарный лётчик, награждённый высшей наградой «Лётный крест». Командир пропавшей двадцать лет назад седьмой лётной эскадрильи, участвовавшей в Великой войне. Появляется в серии «Гости из прошлого».
Напишите отзыв о статье "Список персонажей мультсериала «Чудеса на виражах»"
Примечания
- ↑ В дубляже 2003 года — «Морской Утёнок»
- ↑ 1 2 3 4 «Грабёж и молнии. Часть 2». Чудеса на виражах. 7 сентября 1990 года. Серия 2, сезон 1.
- ↑ «Война врунов». Чудеса на виражах. 13 ноября 1990 года. Серия 37, сезон 1.
- ↑ «Балу голубых кровей». Чудеса на виражах. 15 октября 1990 года. Серия 27, сезон 1.
- ↑ 1 2 3 [www.voicechasers.com/database/showprod.php?prodid=931 TaleSpin at Voice Chasers]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 [www.behindthevoiceactors.com/tv-shows/TaleSpin/side-by-side/ Чудеса на виражах: озвучка персонажей]
- ↑ 1 2 Bill Cotter. The Wonderful World of Disney Television: A Complete History. — С. 565-566. — ISBN 0786863595.
- ↑ В дубляже 2003 года — Кит Гроза Облаков, Кит Пни Тучи
- ↑ «Лучшая школа пилотов». Чудеса на виражах. Серия 46, сезон 1.
- ↑ «Грабёж и молнии. Часть 3». Чудеса на виражах. 7 сентября 1990 года. Серия 3, сезон 1.
- ↑ «Грабёж и молнии. Часть 3». Чудеса на виражах. 7 сентября 1990 года. Серия 1, сезон 1.
- ↑ [www.imdb.com/name/nm0971178/ Alan Roberts' Filmography]
- ↑ «Пираты и морское чудище». Чудеса на виражах. 11 сентября 1990 года. Серия 6, сезон 1.
- ↑ «И звёзды меркнут». Чудеса на виражах. 4 октября 1990 года. Серия 23, сезон 1.
- ↑ 1 2 «Молли в неволе». Чудеса на виражах. 17 сентября 1990 года. Серия 10, сезон 1.
- ↑ «Мечты, где ваша сладость?». Чудеса на виражах. 19 сентября 1990 года. Серия 16, сезон 1.
- ↑ «Лёд и больше ничего». Чудеса на виражах. 14 сентября 1990 года. Серия 9, сезон 1.
- ↑ 1 2 «Чем они больше, тем сильнее хрюкают». Чудеса на виражах. 8 октября 1990 года. Серия 25, сезон 1.
- ↑ «Надбавка за заправку». Чудеса на виражах. 28 сентября 1990 года. Серия 19, сезон 1.
- ↑ [starflashes.tripod.com/ology/emuck.html Link to Jymn Magon online chat interview on the TaleSpin EMUCK page]
- ↑ В дубляже 2003 года — Дикий Кот
- ↑ «Потерянный рай». Чудеса на виражах. 25 февраля 1991 года. Серия 62, сезон 1.
- ↑ Следует отметить, что Луи не является сотрудником компании «Заплати и Лети», и включён в данную категорию для удобства чтения.
- ↑ В дубляже 2003 года — Дон Зареж
- ↑ Jymn Magon. [www.animationsource.org/talespin/en/custom_questions/Mad_Dog/174.html&nump=1338 Ask the Creators]. TaleSpin Source (29 июля 2009). Проверено 13 февраля 2013. [www.webcitation.org/6EVnuML1e Архивировано из первоисточника 18 февраля 2013].
- ↑ В дубляже 2003 года — «Стальной коршун»
- ↑ В дубляже 2003 года — Полковник Втулка
Ссылки
- [www.animationsource.org/talespin/en/chars/ Описание персонажей «Чудес на виражах»] (англ.) на сайте animationsource.org
- [disney.wikia.com/wiki/Category:TaleSpin_characters Описание персонажей «Чудес на виражах»] (англ.) на сайте Disney Wiki
Отрывок, характеризующий Список персонажей мультсериала «Чудеса на виражах»
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:
Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.
25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
