Стюарт, Генрих, лорд Дарнли

Генрих Стюарт англ. Henry Stuart<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Король-консорт Шотландии
29 июля 1565 — 10 февраля 1567
Предшественник:	Франциск II, король Франции
Преемник:	Джеймс Хепберн, 4-й граф Ботвелл (неофициально)
Герцог Олбани и граф Росс
1565 — 1567
Предшественник:	новая креация
Преемник:	Яков Стюарт, герцог Ротсей
Вероисповедание:	Католицизм
Рождение:	7 декабря 1545(1545-12-07) Лидс, Йоркшир, Англия
Смерть:	10 февраля 1567(1567-02-10) (21 год) Эдинбург, Шотландия
Род:	Стюарты
Отец:	Мэтью Стюарт, 4-й граф Леннокс
Мать:	Маргарита Дуглас
Супруга:	Мария Стюарт
Дети:	Яков, король Англии и Шотландии

Генрих Стюарт (англ. Henry Stuart; 7 декабря 1545—10 февраля 1567), лорд Дарнли, герцог Олбани и Росс — король-консорт королевы Шотландии Марии Стюарт.

Биография

Генрих был сыном Мэтью Стюарта, 4-го графа Леннокса и Маргариты Дуглас. По отцу Генрих вёл своё происхождение от королей Шотландии из династии Стюартов, а по матери был правнуком английского короля Генриха VII Тюдора.

В юности Генрих Стюарт проживал вместе со своей матерью в Англии (где и родился), но в начале 1565 г., в возрасте 19 лет, прибыл к отцу в Шотландию. Высокий, стройный и утончённый принц с первой встречи произвёл впечатление на молодую шотландскую королеву Марию Стюарт. Возможно, как полагает Стефан Цвейг, он напомнил ей изысканный французский двор, где Мария провела своё детство, и который так контрастировал с жёсткими нравами шотландской знати. Как бы то ни было, 29 июля 1565 г. состоялась свадьба королевы Шотландии и лорда Дарнли. Венчание было совершено по католическому обряду, в холирудской капелле Марии. Генрих Дарнли формально принадлежал к Католической церкви, хоть и не имел твёрдых религиозных убеждений.

Этот брак, с одной стороны, вызвал резкое недовольство английской королевы Елизаветы I, которая боялась допустить соединения двух ближайших претендентов на английский престол. В отместку Елизавета арестовала мать Дарнли Маргариту Дуглас и бросила её в Тауэр. С другой стороны, поспешный брак и крах надежд на сближение с Англией привели к отставке ведущих шотландских государственных деятелей — Джеймса Стюарта, графа Морея, и Уильяма Мейтланда, до этого времени определявших политику страны. Восстание Морея, поднятое им в конце лета 1565 г., было, однако, быстро подавлено королевскими войсками.

Брак Генриха и Марии Стюарт оказался неудачным. Будучи достаточно посредственной личностью и не обладая задатками государственного мужа, лорд Дарнли, тем не менее, претендовал на первое место в королевстве. Разочарованная Мария не желала уступить своему супругу ни доли королевской власти. Постепенно королева отдалялась от мужа, всё больше полагаясь на иностранцев из своей свиты, в частности, её личного секретаря Давида Риччо. Раздражённый Дарнли сблизился с крайними протестантами во главе с графом Мортоном, недовольными продолжением католических богослужений при дворе. В результате сложился заговор против королевы. 9 марта 1566 г. заговорщики ворвались в покои Марии Стюарт и на глазах у беременной королевы зверски убили её любимца, Давида Риччо.

Несмотря на убийство, заговор в целом провалился. Мария сумела расколоть ряды заговорщиков и примирилась с супругом. В ответ граф Мортон, возмущённый предательством Дарнли, переслал королеве документы, подтверждающие причастность принца к убийству Риччо. Но даже без этих доказательств разрыв между супругами стал свершившимся фактом. Генрих поселился в Глазго и проигнорировал рождение своего сына, будущего короля Якова VI. Мария тем временем влюбилась в яркого и энергичного Джеймса Хепберна, графа Ботвелла. Появились слухи о близящемся разводе Марии и Генриха. Однако развод мог означать объявление их сына незаконным, чего не могла допустить королева.

В результате, к началу 1567 г. сложилась система заговоров против Дарнли и Марии Стюарт. С одной стороны, устранение Дарнли стало главной задачей Ботвелла, стремящегося жениться на королеве. С другой стороны, после предательства своих сообщников по убийству Риччо, король-консорт сделался врагом Мортона и крайних протестантов. К ним примыкала и группа графа Морея, которая видела в возможном убийстве Дарнли способ свержения королевы Марии (существует даже версия, что сам Дарнли планировал заговор против своей жены). Какая из этих групп в действительности организовала убийство принца, до сих пор не установлено. Известно, однако, что в ночь с 9 на 10 февраля 1567 г. взорвался начинённый пороховыми бочками дом в Керк-о’Фильде, где остановился Дарнли и где он встречался накануне с королевой. В саду при доме было найдено тело принца, по-видимому, убитого при попытке бегства из горящего дома.

Убийство Дарнли, в котором народная молва обвинила королеву, стало первым шагом к свержению в конце 1567 г. Марии Стюарт.

В культуре

В кинематографе

• В фильме Заговор против короны роль лорда Дарнли исполнил Пол Николлс.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Стюарт, Генрих, лорд Дарнли

Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.