Тиресий

Тиресий (др.-греч. Τειρεσίας) — персонаж греческих мифов, слепой прорицатель в Фивах. Сын пастуха Евера и нимфы Харикло; отец прорицательницы Манто.

Прорицатель. Из рода спарта Удея.

Получение пророческого дара и слепота

По легенде, юношей Тиресий обнаружил двух сплетшихся во время спаривания змей, ударил палкой одну, оказавшуюся самкой, и превратился в женщину. Согласно Гесиоду, на горе Киллений ударил посохом (или наступил на) спаривавшихся змей, превращён в женщину, позже на том же месте наступил на них и вернулся в прежний облик. Только семь лет спустя (или 8 лет спустя), вновь найдя такую же пару змей и ударив самца, он снова стал мужчиной.

Либо он отрубил змее голову по дороге из Фив в Глисант, либо это было на Кифероне. Согласно Птолемею Гефестиону, превращался в женщину семь раз, отчего критяне называют его «дочерью Форбанта».

Зевс и Гера привлекли его, чтобы рассудить их спор о том, кто получает больше удовольствия от любовного соития — мужчина или женщина. Когда Тиресий, испытавший и то, и другое, ответил, что для женщины удовольствие в девять раз больше, проигравшая спор Гера ослепила его; Зевс же наделил Тиресия вместо зрения способностью прорицать и дал ему жизнь, равную семи поколениям (или удлинил её в девять раз). По словам Гесиода, мужчина получают 1 долю из 10 (либо 10 из 19), либо 1 из 4.

Существовала и другая (менее популярная) легенда: в юности Тиресий увидел обнажённой купавшуюся Афину и был ею за это лишён зрения. После Афина, поддавшись мольбам Харикло, сжалилась над ним, но уже не могла отменить своего наказания и дала ему взамен дар прорицаний. Согласно Ферекиду, его ослепила Афина, так как он увидел её обнаженной. Тогда Афина изощрила его слух, так что ему стал понятен язык птиц.

Либо ослеп на седьмом году жизни, открыв людям волю богов.

Прорицатель и герой мифов

Поведал Амфитриону о близости Зевса с Алкменой.

Предсказал фиванцам, что они победят, если Менекей принесет себя в жертву. Предсказывает будущее Креонту.

Во время похода Эпигонов убедил фиванцев покинуть Фивы. Выпил воды из источника Тильфусса и умер. Либо взят в плен и умер у Тильфусы (рядом с Галиартом). Могила у источника Тильфосса, там надгробный памятник. Умер в Галиарте, его кенотаф был в Фивах. Либо умер в Колофоне, где его похоронили Калхант, Леонтей и Полипет. Одиссей встретил его в царстве мертвых. Ойоноскопейон (место гадания по птицам) Тиресия показывали в Фивах.

Тиресий у античных авторов

Вызван Одиссеем из Аида, предсказывает ему варианты будущего. Действующее лицо трагедии Эсхила «Вызыватели душ» (фр.273-275 Радт), трагедий Софокла «Царь Эдип» и «Антигона», трагедий Еврипида «Вакханки», «Финикиянки», Сенеки «Эдип».

Престарелый Тиресий, пользующийся общим почтением, говорящий от лица богов, спорящий с царями, порицающий их и дающий им советы — важный герой античных произведений на сюжеты из «фиванского» цикла мифов: «Царя Эдипа» Софокла (где он первым знает, что осквернение Фив произошло из-за самого Эдипа), «Антигоны» того же автора, «Финикиянок» Еврипида (где появляется вместе с дочерью) и «Вакханок» того же автора (где роль Тиресия носит трагикомический характер: мудрому и степенному прорицателю приходится надеть пятнистую шкуру, увенчать голову плющом, плясать во имя Вакха, «позоря свою старость» в глазах фиванцев).

Тиресий появляется (в виде тени) в «Одиссее» Гомера — вызванный из подземного царства, предсказывает Одиссею его дальнейшую судьбу и указывает, как тому следует поступать.

Легенда о двух змеях и споре Зевса с Герой излагается в «Метаморфозах» Овидия (III, 318—340); о гневе Афины — обработана Каллимахом в гимне «На омовение Афины».

Тиресий в позднейших произведениях

В «Аде» Данте Тиресий помещён в восьмой круг, четвёртый ров, вместе с другими предсказателями и лжепророками.

Тиресий — рассказчик в поэме «Бесплодная земля» Т. С. Элиота.

Именем Тиресия названо стихотворение А. Теннисона.

Тиресий — персонаж оперы-оратории И. Ф. Стравинского «Царь Эдип», написанной на сюжет одноимённой трагедии Софокла.

На свой лад миф использует французский поэт Гийом Аполлинер в пьесе «Груди Тиресия» (1917), по которой Ф. Пуленк создал одноименную оперу (1947)

В пьесе группы Genesis Cinema Show с альбома 1973 года Selling England by the Pound в третьей строфе излагается история Тиресия

"Фауст" Гёте - олицетворение глубокой старости

Тиресий в современной литературе

В романе Г. Л. Олди «Герой должен быть один» — второстепенный персонаж. В романе Лоренса Даррела "Александрийский квартет"(изд."Симпозиум" Санкт-Петербург 2002г) неоднократные ссылки на двуполость Тиресия и его прорицатальский дар. Является архетипом нескольких персонажей романа.

Другие упоминания

В комиксах Алана Мура "Лига Выдающихся Джентельменов" является отцом Орландо - бессмертного героя, также известного своей возможностью время от времени менять пол (основан на персонаже из произведения Вирджинии Вульф "Орландо")

Отрывок, характеризующий Тиресий

Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.