Труханов, Пётр Степанович

Пётр Степанович Труханов
Дата рождения	16 июня 1910(1910-06-16)
Место рождения	Рига, Российская империя
Дата смерти	14 августа 1992(1992-08-14) (82 года)
Место смерти	Орёл, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1932—1935 1943—1945
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Пётр Степанович Труханов (16 июня 1910 — 14 августа 1992) — участник Великой Отечественной войны, командир пулемётного расчёта 1260-го стрелкового полка 380-й стрелковой дивизии 50-й армии 2-го Белорусского фронта, Герой Советского Союза (1945), старший сержант.

Биография

Родился 16 июня 1910 года в городе Рига Российская империя в семье рабочего. Белорус.

В 1916 году семья переехала в город Орёл.

В 1927 году окончил 4 класса школы и поступил в горкоммунотдел, работал на строительстве плотины.

С 1929 года трудился в городской пожарной охране.

В 1932 году призван в ряды РККА. Служил пулемётчиком в пульбате Островского укрепрайона на территории Псковской области.

После демобилизации в 1935 году поступил работать газосварщиком на завод № 9 (ныне завод «Текмаш»).

С октября 1941 по август 1943 года Труханов находился в оккупированном гитлеровцами городе Орёл и скоро был мобилизован комендатурой на работу в железнодорожное депо. По заданию подполья железнодорожники неоднократно выводили из строя паровозы и устраивали другие мелкие диверсии, занимался этим и Труханов.

В 1943 году железнодорожный узел Орла неоднократно подвергался бомбардировкам советской авиации, и Труханов однажды чуть не погиб от действий своих же лётчиков.

5 августа 1943 года в ходе Орловской операции город Орёл был освобождён от врага. Железнодорожники помогали советским бойцам при освобождении станции и городских кварталов. Труханов в дни освобождения города находился в боевых порядках 1260-го стрелкового полка 380-й стрелковой дивизии, и командиры использовали его знание города и расположений вражеских опорных пунктов.

Сразу же после освобождения Орла от фашистов он был мобилизован в начале августа 1943 года и направлен в 858-й стрелковый полк 283-й стрелковой дивизии, той самой, что сыграла важную роль в Орловской наступательной операции. Когда командир полка, подполковник Коробейников, узнал, что новобранец — уже готовый пулемётчик, радости его не было предела, поскольку при освобождении Орла его полк понёс ощутимые потери, а среди мобилизованных призывников почти не было старослужащих. Пётр Труханов стал редким исключением.

В первых же боях, ещё на территории родной Орловщины, новичок показал свои боевые способности, и с того времени командир полка отправлял его на самые ответственные задания и участки. А уже в Белоруссии ефрейтор Труханов развернулся по-настоящему и вскоре получил первую награду — орден Красной Звезды. Произошло это в ходе Гомельско-Речицкой наступательной операции в ноябре 1943 года. 858-й стрелковый полк получил тогда задание выйти к селу Седлец-Холопеев (Быховского района Могилёвской области), важному опорному пункту противника недалеко от Днепра. Командир полка Коробейников отправил к селу разведгруппу для выяснения ситуации с расположением частей противника. Одним из разведчиков был Пётр Труханов. С боевой задачей он лично справился блестяще. Вот как его заслуги лаконично описал командир полка в наградном листе:

«В боях за село Селец-Холопеев 24 ноября 1943 года, будучи в разведке, уничтожил 6 гитлеровцев, взял в плен 3-х немцев, 2-х власовцев и станковый пулемёт».

Пленные дали важные сведения, позволившие 858-му стрелковому полку выполнить поставленную задачу: Седлец-Холопеево было взято с минимальными потерями, что позволило всей 3-й армии генерала Горбатова развернуть наступление на Могилёв с юга.

В январе 1944 года сержант Труханов был тяжело ранен и его вынесли сослуживцы, после чего он был отправлен в тыловой госпиталь в Казань.

После излечения в апреле 1944 года Труханову удалось добиться направления в 380-й стрелковую дивизию, с подразделениями которой он освобождал родной город Орёл. Дивизия в это время входила в состав 50-й армии 2-го Белорусского фронта, находилась на левом берегу Днепра в Быховском районе Могилёвской области, и по прибытии в неё старший сержант Труханов был назначен командиром расчёта станкового пулемёта «максим». Ему предстояло снова форсировать Днепр. Командование избрало участок форсирования севернее Быхова. Накануне начала Белорусской операции 380-й стрелковую дивизию передислоцировали ближе к Могилёву, как имевшую опыт уличных боёв в большом городе с целью его освобождения.

27 июня 1944 года старший сержант Труханов, проявив смекалку, на автомобильном баллоне под ураганным огнём противника переправил на западный берег Днепра в районе села Стайки Могилёвского района свой станковый пулемёт и по приказанию командира батальона занял огневую позицию на левом фланге стрелковой роты для ведения фланкирующего огня. Пулемётные и автоматные очереди заставили гитлеровцев залечь в окопах и замолчать, но это молчание длилось недолго. На пулемётный расчёт Труханова обрушился шквальный огонь. Продвижению мешал дзот, и наступление прекратилось. Тогда Труханов с расчётом выдвинулся на 100 метров от противника и открыл огонь по амбразуре дзота. Вражеский пулемёт замолчал, и рота поднялась в атаку. Труханов сблизился с вражеской огневой точкой до 40 метров, когда вражеский пулемёт снова «ожил». В этот момент выбыл из строя весь его расчёт, подносчик патронов был убит, а сам Труханов ранен. Превозмогая боль, он продолжал вести по амбразуре огонь, всё ближе подбираясь к ней. Когда он вместе с пулемётом оказался в мёртвой зоне, пришло героическое решение. Щитком своего пулемёта и левым плечом он закрыл вражескую амбразуру, и вражеский пулемёт захлебнулся. Вдохновлённая героическим подвигом, рота почти мгновенно оказалась во вражеских траншеях и захватила важный рубеж обороны. У вражеской амбразуры был подобран трижды раненый, потерявший сознание от раздробленного плеча старший сержант Труханов и эвакуирован в медсанбат и в армейский госпиталь. Кроме совершённого героического подвига в этом бою он уничтожил 28 гитлеровцев и был представлен командованием к званию Героя Советского Союза.

Командир 1260-го стрелкового полка подполковник Плотников писал в наградном листе:

«Сам старший сержант, уже дважды раненый, истекал кровью, но не бросил своего пулемёта, продолжал вести огонь по противнику, не давая тому вести огонь по нашей наступающей пехоте. Прекратив стрельбу для пополнения боеприпасами, товарищ Труханов вновь вступил в единоборство со станковым пулемётом противника, который снова ожил… Товарищ Труханов, истекая кровью, теряя сознание, вплотную с телом пулемёта, лёг левым плечом на амбразуру дзота и загородил его вместе с телом пулемёта. Пулемёт немца захлебнулся, и наша пехота быстро ворвалась в траншеи противника, нанеся ему тяжёлый удар. Тем самым выполнен был боевой приказ командования. Товарищ Труханов, трижды раненый, потерявший сознание от раздробленного плеча, лежал у амбразуры дзота…»

— [klub-mastera.narod.ru/istoriya_orlovskogo_kraya/lyog_na_ambrazuru_dzota_geroi_sovetskogo_soyuza_pyotr_truhanov/ Полынкин А. Лёг на амбразуру дзота].

В госпитале стоял вопрос о демобилизации Труханова, но ему снова удалось вернуться на фронт. Труханов стал старшиной пулемётной роты, ещё раз был ранен и награждён вторым орденом Красной Звезды. Это случилось уже на территории Польши, 23 августа 1944 года, при отражении контратаки гитлеровцев. Старшина Труханов показал тогда всем бойцам, что он не только пулемётом, но и обычной винтовкой владеет искусно.

В октябре 1944 года 380-й стрелковую дивизию в составе 49-й армии 2-го Белорусского фронта завоевала плацдарм на реке Нарев и освободила в то время белорусский, а ныне польский город Ломжа. На этом плацдарме командир пулемётного отделения старший сержант Труханов в составе своего полка держал оборону до января 1945 года.

14 января 1945 года началась Млавско-Эльбингская операция войск 2-го Белорусского фронта. В ходе неё отделение старшего сержанта Труханова участвовало в наступлении с остроленковского плацдарма на реке Нарев, освобождении города Мышинец на подступах к границе с Восточной Пруссией и в боях на южном рубеже Хейльсбергского укреплённого района. А затем части 49-й армии перегруппировали в район севернее города Бромберг (Быдгощ), и с 10 февраля 1945 года, дивизия Труханова повела наступление в ходе Восточно-Померанской операции на Данцигском направлении.

11 марта 1945 года для старшины Труханова, в той же Польше, состоялся последний бой, — на шоссе между городами Картхауз (Картузы) и Цоппот (Сопот). В этом сражении орловчанин получил пятое ранение за войну и был эвакуирован в госпиталь. Именно там застало его известие о присвоении ему звания Героя Советского Союза за подвиг, совершённый на берегах Днепра.

24 марта 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм старшему сержанту Труханову Петру Степановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»

22 мая 1945 года старший сержант Труханов демобилизован, вернулся в Орел. В связи с инвалидностью перешёл на работу в систему ОРСа НОД-4.

Член КПСС с 1953 года.

Затем до выхода на пенсию работал автогенщиком в вагонном депо станции Орел. Впоследствии — в военизированной охране завода «Текмаш». где проработал до самой пенсии, получил звание «Почётного железнодорожника» и был удостоен знака «Ударник коммунистического труда». Уже после выхода на пенсию работал вахтёром в военизированной охране завода «Текмаш».

Умер 14 августа 1992 года. Похоронен в Орле на Афанасьевском кладбище.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» № 7448 Героя Советского Союза (24.03.1945);
• орден Ленина № 49653 (24.03.1945);
• орден Отечественной войны 1-й степени (11.03.1985);
• два ордена Красной звезды (05.12.1943, 10.03.1945);
• медали, в том числе:
  • юбилейная медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»;
  • медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
  • юбилейная медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
  • юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
  • юбилейная медаль «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
  • медаль «Ветеран труда»;
  • юбилейная медаль «50 лет Вооружённых Сил СССР»;
  • юбилейная медаль «60 лет Вооружённых Сил СССР»;
  • юбилейная медаль «70 лет Вооружённых Сил СССР».

Почетное звание

• Почётный железнодорожник СССР.

Память

• Имя Героя высечено золотыми буквами в зале Славы Центрального музея Великой Отечественной войны в Парке Победы города Москва.
• В мае 2005 года на доме № 6 по улице Привокзальной в Орле, где жил Труханов, открыта мемориальная доска.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=14295 Труханов, Пётр Степанович]. Сайт «Герои Страны».

• [dyn.encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/heroes/USSR/more.htm?id=10357932@morfHeroes Сайт Министерства обороны РФ. Труханов Пётр Степанович].
• [www.az-libr.ru/index.shtml?Persons&KGL/6b10b11e/index Библиотека — Люди и книги. Труханов Пётр Степанович].
• [klub-mastera.narod.ru/istoriya_orlovskogo_kraya/lyog_na_ambrazuru_dzota_geroi_sovetskogo_soyuza_pyotr_truhanov/ История Орловского края].

Отрывок, характеризующий Труханов, Пётр Степанович

– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.


После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.