Уголовное право в Канаде

В Канаде уголо́вное пра́во — отрасль права, следующая принципам common law и на которую распространяются исключительные законодательные полномочия Парламента Канады по параграфу 91.27 Конституционного акта 1867. Этот же параграф признаёт за федеральным Парламентом полномочия на судопроизводство по уголовным делам.

Большинство уголовных законов систематизировано в Уголовном кодексе Канады, законе, регламентирующем установленные лекарственные средства и другие вещества, законе о системе правосудия по уголовным делам на подростков, законе об огнестрельном оружии, а также в ряде других взимодополняющих законов.

Лишь в компетенции провинций находится управление системой правосудия, что даёт провинциям возможность применять законы и судебные преследования. Так как управление правосудием относится к провинциальной юрисдикции, каждая провинция имеет свою собственную правовую систему. К тому же, в провинциях и территориях, где федеральная полиция не имеет договорных отношений с провинциальным правительством, большинство уголовных законов вводятся в действие провинциальными и муниципальными полицейскими корпусами. Наряду с этим, сами провинциальные законодательные органы могут совершать чуть ли не уголовные преступления. Они рассматриваются по тем же характерным признакам, что и уголовные преступления, но, таким образом, не могут определяться как компетенция законодательных органов (напр., определённые преступления в сфере провинциального налогового законодательства или законодательства о ценных бумагах). Следовательно, они так же бесчестны, как и уголовные преступления, но на их исполнителей не могут налагаться те же меры наказания.

Судебное преследование

Отдельный человек может преследоваться за любое уголовное правонарушение, обозначенное в Уголовном кодексе или в любых других законах, перечисляющих уголовные правонарушения. На конституционном уровне рассматривается состав компетенции законодательных органов, и уголовные правонарушения определяются Верховным судом Канады, в частности, в примечании о маргарине 1949 и в примечании, касающемся Закона об огнестрельном оружии 2000.

В канадском уголовном праве преступления разделяются на две различные категории по степени присваиваемой правонарушению тяжести. Так, в самых серьёзных случаях говорят о преступном деянии, тогда как в случаях низшей степени тяжести говорят о преступлении, преследуемом в порядке суммарного производства.

В случае с преступными деяниями преследование начинается путём предания суду присяжных в конце первоначального дознания, когда обвинительный акт, в котором изложены все пункты обвинения, представляется суду на предварительном слушании. Примеры преступлений, всегда попадающих в эту категорию, включают, среди прочего, убийство, квалифицированную кражу и проникновение со взломом в частный жилой дом. Эти виды преступлений порождают меры наказания, варьирующие от полного освобождения от наказания до пожизненного тюремного заключения без возможности условно-досрочного освобождения ранее чем через 25 лет.

Что касается наказуемых преступлений при чистосердечном признании по суммарному производству, то судебный процесс может осуществляться без суда присяжных. Этот вид правонарушения, если иное не предусмотрено законом, подлежит штрафу до 2 000,00$ или тюремному заключению сроком до шести месяцев на основании статьи 787 Уголовного кодекса. Примеры преступлений, всегда попадающих в эту категорию, включают, среди прочего, ночное вторжение в частную собственность без правомерного основания, проституцию и использование транспортного средства без разрешения его собственника.

Вместе с тем, определённые уголовные преступления подлежат определению и являются, стало быть, гибридными преступлениями. В этих ситуациях генеральный прокурор или его заменители (прокуроры по уголовному преследованию в Квебеке и прокуроры Короны в остальной Канаде) решают вопрос о преступной категории, по которой они начнут преследование в судах в упрощённом порядке или путём предания суду присяжных. Между тем, пока государство не сделает свой выбор, правонарушение рассматривается судом присяжных. Этот зависящий от личного усмотрения выбор может иметь различные основания, к которым относятся относительная тяжесть правонарушения, прежняя деятельность и вероятность рецидива, но на него в большой степени влияют также средства доказывания в распоряжении у преследования. Примеры преступлений, всегда попадающих в эту категорию, включают, опасное вождение без телесных повреждений, публичное подстрекательство к розни и развращение нравственности. Применимые меры наказания различаются по видам преступлений и по выбранному виду преследования.

Когда применимые меры наказания точно не определены, они всё-таки применяются по фундаментальному принципу пропорциональности, связанной с тяжестью правонарушения и степенью ответственности правонарушителя, а также на основании принципов назначения наказания и любых других норм, перечисленных в части XXIII Уголовного кодекса.

В большинстве ситуаций, требующих предания суду присяжных, обвиняемый может выбрать суд, в котором будет проводиться его судебный процесс: или провинциальный, или высший суд с судом присяжных или без него. В случаях, перечисленных в статье 553 Уголовного кодекса, обвиняемый, между тем, не может выбирать суд, и его дело должно рассматриваться судьёй провинциального суда без суда присяжных. За преступления, перечисленные в статье 469, судебный процесс, напротив, должен проводиться в высшем суде с судом присяжных, если только обвиняемый и прокурор, прикреплённый к делу, не согласятся в том, чтобы судебный процесс проводился без суда присяжных.

Признаки правонарушения

Чтобы на обвиняемого была возложена уголовная ответственность, доказательство уголовного правонарушения должно свидетельствовать о двух основных признаках: противоправном действии (actus reus) и преступном умысле (mens rea),— если только не имеет место объективная ответственность. В последнем случае требуется лишь противоправное действие. В других случаях стечение обстоятельств между противоправным действием и преступным умыслом также должно быть доказано.

Специфические признаки каждого правонарушения приводятся в нормах закона, а также в прецедентах, созданных юриспруденцией. Объективные элементы, составляющие противоправное действие (actus reus) обычно состоят из действия, обстоятельств, в которых это действие было осуществлено, а также последствий, проистекающих от него. Государство должно доказать все эти признаки, так чтобы никаких разумных сомнений не оставалось.

Признаки, которые должны быть доказаны для признания правонарушения уголовным, включают также каузальность, преступный умысел, дерзость, преступную небрежность, бездействие, ответственность за вред, причинённый действиями третьего лица, и ответственность юридических лиц. Вместе с тем, незнание закона не является оправданием (Ignorantia juris non excusat).

Преступный умысел (mens rea) обвиняемого обычно определяется буквальным использованием норм закона или прецедентов юриспруденции. Когда не определён ни один стандарт, доказательство должно свидетельствовать, что обвиняемый намеревался совершить правонарушение, не беспокоясь о последствиях. Вместе с тем, когда к правонарушению имеют отношение некоторые обстоятельства, обвиняемый должен знать о них, что может быть доказано поведением обвиняемого или другими средствами доказывания.

Виды уголовных преступлений

• Уголовные преступления против личности в частности включают: насильственные действия и телесные повреждения, вымогательство, преследование, похищение, присвоение различных атрибутов другого лица, убийство, нападение, квалифицированную кражу и т. д.
• Уголовные преступления против собственности в частности включают: поджог, шантаж, кражу со взломом, обман, незаконное присвоение имущества, мошенничество, подлог, хранение краденого, кражу товаров открытой выкладки в магазине, ограбление, вандализм, вторжение, покушение на овладение недвижимостью или движимым имуществом и т. д.
• Уголовные преступления против общественного порядка в частности включают: владение и торговлю наркотиками, незаконную торговлю оружием, игры и пари, бунт, незаконные мятежные скопления людей, терроризм, пиратство, дуэли и драки по сговору, беспутства, вредные воздействия на окружающую среду, преступления сексуального порядка, развратные учреждения, сутенёрство, проституцию, аморальные действия и т. д.
• Уголовные преступления против государства в частности включают: обход налогового законодательства путём злоупотребления льготами, шпионаж, измену, государственную измену и т. д.
• Уголовные преступления против справедливости в частности включают: коррупцию, недонесение о преступлении, препятствование, клятвопреступление, виновное действие и т. д.
• Раскрытые преступления в частности включают: покушение, заговор, сообщничество, подстрекательство, единую цель и т. д.

Доводы защиты

Доказательства и приемлемые доводы защиты во время уголовного преследования регламентированы common law, а также законом о доказательстве в Канаде.

Когда государство неоспоримо доказывает, что обвиняемый совершил один из пунктов обвинения, приведённых в обвинительном акте, сторона-ответчик может утверждать об обоснованной защите или попросить прощения. Последний вид защиты может послужить крайним средством, когда обстоятельства позволяют обвиняемому оправдать совершение уголовного правонарушения частично или полностью. Так, обвиняемый может получить безусловное или условное прощение от генерал-губернатора в совете. Однако такое случается очень редко.

Между тем как определённые процессуальные средства защиты против иска прямо предусмотрены законом, другие доводы защиты относятся к common law. В определённых случаях защита по common law заменяется на действующие нормы закона (напр.: принуждение, самозащита и чрезмерная интоксикация). Между тем, в случае принуждения Верховный суд Канады признал относящуюся к нему норму закона недействительной, поскольку она нарушила бы статью 7 Канадской хартии прав и свобод, и предоставил, таким образом, больше свободы доводам защиты по common law. Законодательные наложения на common law нарушают Хартию, если они неприемлемы и уменьшают признаки правонарушения.

Для защиты обвиняемого или уменьшения возлагаемой на него ответственности разрешены различные доводы защиты, но определённые доводы могут использоваться лишь в специфических ситуациях. К тому же, чтобы доводы были действительны, ответчик должен быть в состоянии опровергнуть доказательства прокурора, так чтобы продолжало существовать разумное сомнение. Основанная на фактах защита включает, в частности: автоматизм, опьянение, заблуждение, умственное отклонение, ослабленные умственные способности, принуждение, состояние крайней необходимости, подстрекательство, самозащиту, несовершеннолетие, ложное признание, западня, отсутствие согласия, неприкосновенность и фактическая невозможность. Например, в случае подстрекательства тяжесть пункта обвинения в убийстве может быть уменьшена до неумышленного убийства.

Другие возражения против исковых требований разрабатываются специально согласно ситуациям и приводят, таким образом, к новым доводам защиты на основе common law. Так происходит в случае жестокого обращения, синдрома побитой жены, предменструального синдрома, синдрома выживания в городской среде и т. д.

Кроме основанной на фактах защите, обозначенной выше, существуют доводы, которые в более широком смысле являются просто утверждениями, стремящимися наглядно объяснить, что государство не доказало один из признаков состава преступления. Например, защита, прибегающая к фактической ошибке, утверждает о непонимании обвиняемым определённых фактических признаков, которое помешало возникновению преступного умысла, необходимого для наличия правонарушения. В контексте нападения с целью изнасилования, например, о фактической ошибке обычно говорят, когда утверждается, что обвиняемый не осознавал, что истец не был согласен. Так как преступный умысел нападения с целью изнасилования включает субъективную оценку того факта, что истец не был согласен, то в этом контексте фактическая ошибка является провалом доказательства государства. На практике фактическая ошибка по-прежнему считается доводом защиты. Другой пример похожей защиты — удостоверение личности, когда ответчик утверждает, что государству не удалось доказать личность исполнителя преступления вне всякого разумного сомнения. Существует много других примеров этого вида защиты, но в действительности они образуют лишь группы специфических лакун, часто возникающих в судебном преследовании различных видов преступлений.

Все доводы защиты — будь то защита, основанная на фактах, или в широком смысле — могут основываться на средствах доказывания, полученных государством, или средствах защиты, приведённых ответчиком. Защита может быть начата лишь по разрешению суда присяжных (или судьёй в случае без суда присяжных), когда ответчику удалось дискредитировать доказательства прокурора или убедительно изложить их опровержение. Эта убедительность может основываться на доказательствах, собранных государством, или средствах защиты ответчика. Не требуется, чтобы для защиты обвиняемый свидетельствовал или приводил другие средства доказывания. Если доказательств, представленных прокурором, достаточно, чтобы предположить вероятность представляемого им развития событий, суд присяжных должен решить, применимы ли средства защиты и вызывают ли они разумное сомнение насчёт средств доказывания. Например, в случае нападения человек, вызванный как свидетель в пользу прокурора, может показать, что он видел, как истец ударил обвиняемого первым, и что обвиняемый действовал, таким образом, в состоянии необходимой обороны. В таком случае, даже если все другие очевидцы видели, что первым ударил обвиняемый, суд присяжных должен на основании всех средств доказывания оценить, чем он располагает и существует ли разумное сомнение в том, что обвиняемый действовал в состоянии необходимой обороны. Дело в том, что люди, вызываемые как свидетели, необязательно были свидетелями всей ситуации и, стало быть, могут лишь обобщать некоторые контекстуальные данные.

В ещё более широком смысле ответчик может иногда приводить средства, способные привести либо к прекращению процессуальных действий, либо к отклонению доказательств. Например, в случае хранения наркотических средств обвиняемый может подчеркнуть, что приказ об обыске и наложении ареста на имущество, по которому полицейские силы вошли в его жилище, был незаконен и что его конституционное право на правовую обеспеченность, стало быть, было нарушено. Если ему удаётся установить это правонарушение, доказательства могут быть отклонены. Следовательно, государство не может доказать приведённые факты и вынуждено, таким образом, объявить о прекращении процессуальных действий. Когда возникает такая ситуация, она не рассматривается как защита, так как обвиняемый должен сформулировать доказательство против государства во время отдельного судебного заседания перед судебным процессом по своему делу. Однако юристы часто ссылаются на эту практику, как на «Защитную хартию».

Другие формы «Защитной хартии» могут привести не только к отклонению доказательства, но и непосредственно к прекращению уголовного дела или процессуальных действий. Например, если обвиняемый не отдан под суд в течение разумного периода времени, судебная процедура должна быть приостановлена из-за задержки на основании параграфов 11(b) и 24(1) Канадской хартии прав и свобод. Между тем, прекращение процессуальных действий также может произойти даже за отсутствием правонарушения по Хартии. Например, западня, рассматриваемая как средство защиты не является ни обоснованной защитой, ни обязательным нарушением Хартии. Между тем, когда доказательство западни успешно сформулировано, преследование считается процедурным злоупотреблением. Для соответствия принципам справедливости (equity) единственными существующими средствами, стало быть, являются либо прекращение уголовного дела, объявленное судьёй, либо прекращение процессуальных действий, инициированное прокурором по делу после его пересмотра. Хотя остальные случаи процедурного злоупотребления происходят в других обстоятельствах, они также могут содержать в себе нарушения Хартии.

В конце концов, незнание закона не освобождает от ответственности. Статья 19 Уголовного кодекса определённо запрещает это средство защиты. Однако в редких случаях незнание закона, отличного от того, на основании которого предъявлено обвинение, может быть средством защиты, если знание этого закона является относящимся к делу элементом, который должен быть доказан в рамках противоправного действия и преступного умысла.

Исправительная служба Канады

Исправительная служба Канады — орган федерального правительства, в обязанности которого входит управление федеральными исправительными тюрьмами, а также наказанием в виде тюремного заключения. К тому же, она отвечает за надзор за правонарушителями, осуждёнными условно или отбывающими наказание в обществе. Персонал службы также отвечает за реабилитацию заключённых, когда они отбывают своё наказание в виде заключения в исправительных тюрьмах.

Национальная комиссия по условно-досрочному освобождению

«Комиссия — это независимый административный суд, на основании Закона об исправительной системе и предоставлении свободы условно обладающий исключительными полномочиями по предоставлению, отклонению, аннулированию или отмене полусвободного режима отбывания наказания или полного условно-досрочного освобождения. Комиссия может также предписать некоторым заключённым отбывать своё наказание до конца, то есть сохранить им содержание под стражей в течение периода, предусмотренного до официального освобождения. Комиссия также выносит постановления о заключённых, помещённых в исправительные учреждения провинций или территорий, не имеющих своих собственных комиссий по условно-досрочному освобождению. Онтарио и Квебек — единственные провинции, имеющие такие комиссии, которые обладающий полномочиями по предоставлению свободы заключённым, отбывающим наказание в виде тюремного заключения на срок менее двух лет».

С другой стороны, Национальная комиссия по условно-досрочному освобождению — это организация, отвечающая за издание реабилитационных приказов для заключённых, сполна отбывающих своё наказание в виде тюремного заключения, и действующая с соблюдением закона. На основании Закона о реестре судебной регистрации она имеет право требования хранить уголовные дела на этих людей отдельно от других судебных дел.

Судебные реестры

«В Канаде реестр судебной регистрации не ссылается ни на какое официальное постановление и не определяется ни одним законом». Между тем, это официальный носитель информации о приговорах, вынесенных людям судами за нарушение закона или федерального регламентарного акта и подкреплённых пальцевыми отпечатками этих людей. Эти сведения хранятся в банке данных Королевской канадской конной полиции (КККП), Информационном центре канадской полиции (ИЦКП), а также во дворцах правосудия.

Другие реестры позволяют осуществлять контроль за приговорами, в частности, это Национальный реестр преступников, совершивших половые преступления. Канадский реестр огнестрельного оружия служит для регистрации огнестрельного оружия и контроля за ним, когда идёт расследование преступлений.

Однако сведения, содержащиеся в этих реестрах, доступны лишь лицам, надлежащим образом уполномоченным Законом о доступе к информации, а также соответствующими провинциальными законами.

Впрочем, определёнными сведениями из этих реестров пользуются американские власти и такие международные организации, как Интерпол.

Следственные организации

1. Королевская канадская конная полиция (КККП)
2. Канадские вооружённые силы (КВС)
3. Аналитический центр финансовых операций и деклараций Канады (АЦЕНФИ)
4. Канадская служба разведки и безопасности (КСРБ)
5. Агентство пограничной службы Канады
6. Центр огнестрельного оружия Канады
7. Бюро исправительного следователя
8. Объединённый центр оценки угроз (ОЦОУ)

См. также

• Право Канады
• Правоохранительные органы в Канаде

Отрывок, характеризующий Уголовное право в Канаде

– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!