Умершие в январе 1943 года
Поделись знанием:
В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.
В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Это список известных людей, умерших в январе 1943 года.
1 января
- Рейто, Ене (37) — венгерский писатель, фантаст, драматург и журналист.
2 января
3 января
- Чеменземинли, Юсиф Везир (55) — азербайджанский писатель, публицист, драматург, историк, фольклорист и политический деятель.
4 января
- Ацев, Мирче (27) — югославский македонский партизан, Народный герой Югославии (посмертно) (1945), убит болгарскими полицейскими.
- Безменов, Василий Иванович — Герой Советского Союза.
- Пинджуров, Страхил (27) — Народный герой Югославии.
- Раскова, Марина Михайловна (30) — советская лётчица-штурман, майор; одна из первых женщин, удостоенная звания Герой Советского Союза.
- Шенгелая, Николай Михайлович (39) — советский кинорежиссёр и кинодраматург.
5 января
- Пресняков, Иван Андреевич (49) — советский военный деятель, генерал-майор.
6 января
7 января
- Ефимов, Матвей Андреевич (33) — Герой Советского Союза.
- Никола Тесла (86) — физик, инженер, изобретатель в области электротехники и радиотехники.
8 января
- Козачинский, Александр Владимирович (39) — русский советский писатель.
9 января
- Андреевич, Елисавета (20) — югославская партизанка, участница Народно-освободительной войны Югославии, Народный герой Югославии. Казнена немецкими оккупантами.
10 января
- Майский, Дмитрий Васильевич (26) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- Овчинников, Владимир Сергеевич (28) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- Стриженко, Яков Алексеевич (28) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
11 января
- Герасимова, Нина Николаевна — подпольщица Великой Отечественной войны, участница антифашистской организации «Молодая Гвардия». Казнена немецкими оккупантами
- Самойлов, Иван Арсеньевич (25) — Герой Советского Союза.
12 января
- Бадум, Йохан (21) — немецкий лётчик, ас Второй Мировой войны, погиб в Тунисе.
- Богдан, Яков Иванович — командир 5-й стрелковой роты 533-го стрелкового полка 128-й стрелковой дивизии 2-й ударной армии Волховского фронта, старший лейтенант. В бою закрыл своим телом амбразуру пулемёта.
- Гончар, Павел Иванович — красноармеец Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- Жуков, Михаил Петрович (25) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- Потапов, Александр Семёнович (28) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
13 января
- Бевз, Иван Васильевич (39) — Герой Советского Союза.
- Войлоков, Иван Гаврилович — Закрыл своим телом амбразуру пулемёта.
- Молодцов, Дмитрий Семёнович — Герой Советского Союза.
- Сердюков, Николай Филиппович — Герой Советского Союза.
- Ури, Эльза (65) — немецкая писательница еврейского происхождения; погибла в газовой камере в Освенциме.
14 января
- Баштырков, Андрей Андреевич (28) — Герой Советского Союза.
- Бугайченко, Иван Федотович (29) — Герой Советского Союза.
- Гаврилов, Владимир Николаевич (21) — Герой Советского Союза.
15 января
- Алексеев, Иван Епифанович (33) — советский офицер, участник Великой Отечественной войны, командир 106-й танковой бригады 12-го танкового корпуса 3-й танковой армии Воронежского фронта, Герой Советского Союза (посмертно), полковник. Погиб в бою под городом Россошь.
- Владимир Васильев — Герой Советского Союза.
- Котов, Евгений Петрович (19) — Герой Советского Союза.
- Кубакаев, Тимирай Кубакаевич (23) — Герой Советского Союза.
- Курбаев, Афанасий Афанасьевич (35) — Герой Советского Союза.
- Ликунов, Иван Сергеевич — Герой Советского Союза.
- Немировский, Николай Николаевич — Герой Советского Союза.
- Полухин, Иван Андреевич (18) — Герой Советского Союза.
- Поляков, Константин Илларионович (18) — Герой Советского Союза.
- Севрюков, Николай Михайлович (33) — Герой Советского Союза.
- Седов, Иван Васильевич (19) — Герой Советского Союза.
- Сирин, Николай Иванович (20) — Герой Советского Союза.
- Тарасенко, Иван Иванович (19) — Герой Советского Союза.
- Утягулов, Зубай Тухватович (29) — Герой Советского Союза.
- Казнённые немецкими оккупантами участники подпольной антифашистской организации «Молодая Гвардия» (см. также 16, 20 и 31 января, 9 февраля):
- Бондарев, Василий Иванович (18) — подпольщик Великой Отечественной войны.
- Гуков, Василий Сафонтьевич (21) — подпольщик Великой Отечественной войны.
- Левашов, Сергей Михайлович (18) — подпольщик Великой Отечественной войны.
- Мошков, Евгений Яковлевич (22) — подпольщик Великой Отечественной войны.
- Осьмухин, Владимир Андреевич (18) — подпольщик Великой Отечественной войны.
- Петров, Виктор Владимирович (17) — подпольщик Великой Отечественной войны.
- Третьякевич, Виктор Иосифович (18) — подпольщик Великой Отечественной войны.
- Фомин, Демьян Яковлевич (17) — подпольщик Великой Отечественной войны.
- Шепелев, Евгений Никифорович (19) — подпольщик Великой Отечественной войны.
16 января
- Авриль, Жанна (74) — танцовщица канкана в Мулен-Руж и знаменитая модель Анри Тулуз-Лотрека; умерла в нищете в Доме престарелых.
- Блох, Элеонора Абрамовна (61) — украинская и советская скульптор, художник, педагог.
- Казнённые немецкими оккупантами участники подпольной антифашистской организации «Молодая Гвардия»:
- Андросова, Лидия Макаровна (18) — подпольщица Великой Отечественной войны.
- Бондарева, Александра Ивановна (20) — подпольщица Великой Отечественной войны.
- Громова, Ульяна Матвеевна (19) — комсомолка, Герой Советского Союза (посмертно) (1943), член штаба организации «Молодая гвардия»..
- Дьяченко, Антонина Николаевна (17) — комсомолка, член штаба организации «Молодая гвардия».
- Жуков, Николай Дмитриевич (20) — подпольщик Великой Отечественной войны.
- Земнухов, Иван Александрович (19) — Герой Советского Союза (посмертно) (1943), член штаба организации «Молодая гвардия».
- Кезикова, Нина Георгиевна (17) — подпольщица Великой Отечественной войны.
- Кийкова, Евгения Ивановна (19) — подпольщица Великой Отечественной войны.
- Лютиков, Филипп Петрович (51) — подпольщик Великой Отечественной войны.
- Петрачкова, Надежда Никитична (18) — подпольщица Великой Отечественной войны.
- Попов, Анатолий Владимирович (молодогвардеец) (19) — подпольщик Великой Отечественной войны.
- Шищенко, Александр Тарасович (17) — подпольщик Великой Отечественной войны.
- Щербаков, Георгий Кузьмич (17) — подпольщик Великой Отечественной войны.
17 января
- Баранов, Михаил Дмитриевич (21) — советский лётчик-истребитель. Участник Великой Отечественной войны, лидирующий ас 1942 года, Герой Советского Союза (1942). Погиб во время тренировочного полёта.
- Елисеев, Михаил Григорьевич — младший сержант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- Старцев, Фёдор Григорьевич — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
18 января
- Бибишев, Иван Фролович (21) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- Лысенко, Николай Емельянович — полковой комиссар Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
19 января
- Кузнецов, Анатолий Иванович (28) — капитан Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- Кульчицкий, Михаил Валентинович (22) — советский поэт; погиб на фронте.
20 января
- Беренс, Михаил Андреевич (64) — русский контр-адмирал, командующий Русской эскадрой.
- Борисов, Семён Прокофьевич (16) — подпольщик Великой Отечественной войны, участник антифашистской организации «Молодая Гвардия». Расстрелян немецкими оккупантами.
- Сафонов, Степан Степанович (16) — подпольщик Великой Отечественной войны, участник антифашистской организации «Молодая Гвардия». Погиб в бою.
21 января
- Айбль, Карл (51) — немецкий военачальник, генерал-лейтенант (посмертно — генерал пехоты), командир 385-й пехотной дивизии на южном участке Восточного фронта, командир 24-го танкового корпуса. Погиб под Сталинградом.
- Вялых, Николай Алексеевич — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- Ганус, Феодосий Григорьевич — советский танкист, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- Григорьев, Иван Андреевич — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- Курочкин, Тимофей Петрович (33) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- Наумов, Алексей Фёдорович (19) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- Норицын, Пётр Михайлович (39) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- Сербов, Исаак Абрамович (71) — белорусский этнограф, фольклорист и археолог. Действительный член Института белорусской культуры, кандидат исторических наук.
- Смирнов, Павел Михайлович (34) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
22 января
- Атаев, Аннаклыч — командир эскадрона 294-го кавалерийского полка 112-й добровольческой Башкирской кавалерийской дивизии 8-го кавалерийского корпуса 5-й танковой армии Юго-Западного фронта, лейтенант, Герой Советского Союза (посмертно) (1943). Погиб в бою
23 января
- Барышников, Степан Павлович (50) — советский государственный и партийный деятель, 1-й секретарь Удмуртского областного комитета ВКП(б) (1937—1938), умер в ИТЛ (исправительно-трудовой лагерь).
- Гетман, Иван Иванович (29) — Герой Советского Союза.
- Кнорринг, Ирина Николаевна (36) — русская поэтесса.
- Тараскин, Павел Андреевич (32) — Герой Советского Союза.
24 января
- Голиков, Леонид Александрович (16) — Герой Советского Союза.
- Жуков, Анатолий Алексеевич (38) — советский военно-морской деятель.
25 января
26 января
- Болотников, Николай Антонович (44) — советский военачальник, генерал-майор танковых войск.
- Вавилов, Николай Иванович (55) — российский и советский учёный-генетик, ботаник, селекционер, географ, академик АН СССР, АН УССР и ВАСХНИЛ; умер в тюрьме.
- Ромаев, Гаяз Галазкарович (21) — лейтенант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- Сташков, Николай Иванович (35) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
27 января
28 января
- Васильев, Григорий Семёнович (45) — Герой Советского Союза.
- Дьяконов, Павел Павлович (64) — русский генерал, военный агент в Великобритании, советский разведчик, масон.
29 января
- Афанасьев, Николай Афанасьевич (19) — командир отделения учебного батальона 178-й стрелковой дивизии 39-й армии Калининского фронта, старший сержант. В бою закрыл своим телом амбразуру пулемёта.
- Барабанщиков, Александр Васильевич — председатель исполнительного комитета Липецкого городского Совета депутатов трудящихся (1940—1942), участник Великой Отечественной войны, капитан Красной Армии. Умер в госпитале от ран, полученных в бою.
- Дрозд, Валентин Петрович — советский военачальник, вице-адмирал.
- Клюев, Леонид Лаврович (62) — советский военачальник, генерал-лейтенант.
- Маркус, Татьяна Иосифовна (21) — героиня Киевского подполья в годы Великой Отечественной войны.
- Николаенко, Пётр Иванович (28) — старший лейтенант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
30 января
- Перепечко, Иван Николаевич — советский государственный и политический деятель.
- Печауэр, Аттила — венгерский спортсмен-фехтовальщик еврейского происхождения, чемпион Олимпиад 1928 и 1932 годов.
- Айдогд — Герой Советского Союза.
31 января
- Малозёмов, Иван Прокопьевич (21) — Герой Советского Союза.
- Сопова, Анна Дмитриевна (18) — член подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия» во временно оккупированном городе Краснодоне; казнена.
- Тюленин, Сергей Гаврилович (17) — член подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия» во временно оккупированном городе Краснодоне, Герой Советского Союза (посмертно) (1943); казнён.
Напишите отзыв о статье "Умершие в январе 1943 года"
Отрывок, характеризующий Умершие в январе 1943 года
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.
В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.