Уонамейкер, Зои

Зои Уонамейкер
Zoë Wanamaker
Дата рождения:	13 мая 1949(1949-05-13) (74 года)
Место рождения:	город Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США
Профессия:	актриса
Карьера:	1973 — наст. время

Зои Уонамейкер (род. 13 мая 1949) — британская актриса кино и театра американского происхождения. Известна ролями мадам Трюк в фильме «Гарри Поттер и философский камень», Ариадны Оливер в фильмах об Эркюле Пуаро, и Сьюзен Харпер в телесериале «Моя семья».

Биография

Ранняя жизнь

Уонамейкер родилась в Нью-Йорке в семье актрисы и радио-исполнителя канадского происхождения Шарлотты Холланд, и актёра, режиссёра американского происхождения Сэма Уонамейкера, который решил не возвращаться в США после того, как в попал в «чёрный список» в 1952 году.

Её родители были иудеями, хотя Уонамейкер воспитывалась нерелигиозно. Её родственники также украинского происхождения.

У Зои есть сёстры Эбби и Джессика.

Зои получила образование в независимой школе «King Alfred School» в Хэмпстеде, Лондоне и в пансионе «Sidcot School» в Сомерсете. Обучалась в «Центральной Школе сценической речи и драматического искусства».

Карьера

Театр

Карьера Уонамейкер началась в театре. С 1976 по 1984 год она была членом Королевской Шекспировской компании. В 1979 году она выиграла «Премию Лоуренса Оливье» за пьесу «Once In A Lifetime», а вторую в 1997 году за спектакль «Электра». В 1985 году она сыграла Джузеппину Стреппони, жену Джузеппе Верди в оригинальной постановке «After Aida». Также она появилась в спектакле «Много шума из ничего». Была номинирована на премию «Тони» за её выступления в спектаклях «Piaf», «Loot», «Электра», «Проснись и пой!».

С 19 мая по 2 октября 2010 года появилась в пьесе Артура Миллера «Все мои сыновья», изображая роль Кейт Келлер.

Кино

С начала 1980-х годов, Уонамейкер начала сниматься в кино и на телевидении, появившись в мини-телесериале «Возмездие». С 1992 по 1994 год появилась в комедийном телесериале «Love Hurts». В 1999 снялась в фильме в стиле фэнтези «Страна фей», исполнив роль жены лепрекона. Сыграла роль Клэрис в мини-сериале «Тёмное королевство». С 2000 по 2011 год Уонамейкер также сыграла роль Сьюзен Харпер в комедийном телесериале «Моя семья».

Зои также появилась в двух эпизодах телесериала «Доктор Кто», в одном озвучив вымышленного персонажа Леди Кассандру («Конец света»), а в другом снялась вживую («Новая Земля»).

Сыграла Ариадну Оливер в нескольких эпизодах «Пуаро Агаты Кристи».

В 2001 году она сыграла мадам Трюк в фильме «Гарри Поттер и философский камень». За два года до этого, в 1999 году, Уонамейкер снималась в фильме «Дэвид Копперфильд» по роману Чарльза Диккенса, вместе с Дэниелом Рэдклиффом и Мэгги Смит, также занятых в фильмах о Гарри Поттере. Рэдклифф снялся в роли маленького Дэвида, Мэгги Смит — в роли его бабушки мисс Бетси Тротвуд, а Зои Уонамейкер сыграла мисс Мэрдстон — злую сестру его отчима.

В 2004 году Зои Уонамейкер снялась в детском фэнтези «Пять детей и волшебство» в роли Марты. Коллегой по съёмочной площадке был известный британский актёр Кеннет Брана.

А в 2011 году появилась в фильме «7 дней и ночей с Мэрилин» в роли Паулы Стресберг.

Голосом Уонамейкер говорит слепая провидица Тереза в игре «Fable II» и «Fable III».

Благотворительная деятельность

Уонамейкер участвовала в благотворительной помощи деревьям с 1997 года.

Она является покровителем компаний «Dignity in Dying», «The Lymphoedema Support Network» и «Youth Music Theatre: UK and of the Young Actors' Theatre».

Личная жизнь

В ноябре 1994 года Зои вышла замуж за актёра и драматурга Гоуна Грейнджера.

Фильмография

Кино

• 1997 — Уайльд — Ада Леверсон
• 1997 — Унесённые морем — Мэри Фостер
• 1997 — Фантастические существа
• 1998 — Страна фей — Мэри Малдун
• 1999 — Дэвид Копперфилд — Джейн Мэрдстон
• 2001 — Гарри Поттер и философский камень — мадам Трюк
• 2001 — Темнота (короткометражка) — озвучка
• 2004 — Пять детей и волшебство — Марта
• 2005 — Доктор Кто — Леди Кассандра О’Брайен (1 серия 2 сезона)
• 2006 — Джонни и бомба — миссис Тэчен
• 2006 — Пуаро Агаты Кристи — Ариадна Оливер
• 2008 — Пуаро Агаты Кристи — Ариадна Оливер
• 2010 — Эта замечательная загробная жизнь — миссис Голдстейн
• 2011 — 7 дней и ночей с Мэрилин — Паула Страсберг

Видеоигры

• 2008 — Fable II — провидица Тереза
• 2010 — Fable III — провидица Тереза

Награды и номинации

Год	Награда	Категория	Спектакль	Результат
1979	Оливье	?	Однажды в жизни	Победа
1981	Драма Деск	Главная роль	Пиаф	Номинация
1981	Тони	Лучшая главная роль	Пиаф	Номинация
1984	Лондонский кружок критиков	Лучшая роль второго плана	Мамаша Кураж	Победа
1986	Драма Деск	Главная роль	Лут	Номинация
1986	Тони	Лучшая главная роль	Лут	Номинация
1998	Оливье	Лучшая женская роль	Электра	Победа
1999	Драма Деск	Выдающаяся актриса	Электра	Номинация
1999	Тони	Лучшая женская роль	Вид Эми	Номинация
2002	Оливье	Лучшая женская роль	Женитьба Бостона	Номинация
2006	Тони	Лучшая главная роль	Проснись и пой!	Номинация
2006	Драма Деск	Выдающаяся производительность ансамбля	Проснись и пой!	Победа

Ссылки

• Зои Уонамейкер (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [ibdb.com/person.php?id=64001 Зои Уонамейкер] (англ.) на сайте Internet Broadway Database

Отрывок, характеризующий Уонамейкер, Зои

– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.