Уорд, Джейми

Джейми Уорд
Общая информация
Полное имя	Джейми Джон Уорд
Родился	2 мая 1986(1986-05-02) (37 лет) Бирмингем, Англия
Гражданство	Северная Ирландия
Рост	165 см
Вес	59 кг
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	Ноттингем Форест
Номер	19
Карьера
Молодёжные клубы
	Астон Вилла
Клубная карьера*
2005—2006	Астон Вилла	0 (0)
2006	→  Стокпорт Каунти	9 (1)
2006—2007	Торки Юнайтед	25 (9)
2007—2009	Честерфилд	67 (29)
2009—2011	Шеффилд Юнайтед	63 (9)
2011	→  Дерби Каунти	13 (5)
2011—2015	Дерби Каунти	125 (29)
2015—н.в.	Ноттингем Форест	32 (2)
Национальная сборная**
2006—2008	Северная Ирландия (до 21)	7 (2)
2011—н.в.	Северная Ирландия	26 (2)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 15 августа 2016. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах, откорректировано по состоянию на 25 июня 2016.

Джейми Джон Уорд (англ. Jamie John Ward; 2 мая 1986, Бирмингем, Англия) — североирландский футболист, нападающий клуба «Ноттингем Форест» и сборной Северной Ирландии. Участник чемпионата Европы 2016 года.

Клубная карьера

Уорд — воспитанник английской «Астон Виллы». Для получения игровой практики он на правах аренды перешёл в «Стокпорт Каунти». 7 марта в поединке против «Бери» Джейми дебютировал во Второй Лиге. Летом 2006 года он перешёл в «Торки Юнайтед», подписав трёхлетний контракт, но по окончании сезона Уорд покинул клуб и присоединился к «Честерфилду». В 2009 году он перешёл в «Шеффилд Юнайтед». Сумма трансфера составила 600 тыс. фунтов. 27 января в матче против «Донкастер Роверс» Джейми дебютировал в Чемпионшипе. 3 февраля в поединке против «Саутгемптона» он забил свой первый гол за «Шеффилд». В начале 2011 года Уорд на правах аренды перешёл в «Дерби Каунти». 19 февраля в матче против «Сканторп Юнайтед» он дебютировал за новый клуб. 8 марта в поединке против «Мидлсбро» Джейми забил свой первый гол за «баранов», реализовав пенальти. По окончании аренды «Дерби» выкупил трансфер Уорда за 650 тыс. фунтов.

Летом 2015 года Джейми на правах свободного агента подписал контракт с «Ноттингем Форест». 7 августа в матче против «Брайтон энд Хоув Альбион» он дебютировал за «лесников». 16 января 2016 года в поединке против «Болтон Уондерерс» Уорд забил свой первый гол за новую команду.

Международная карьера

10 августа 2011 года в товарищеском матче против сборной Фарерских островов Уорд дебютировал за сборную Северной Ирландии, заменив во втором тайме Дэвида Хили. 6 сентября 2013 года в отборочном матче чемпионата мира против сборной Португалии Джейми забил свой первый гол за национальную команду. 14 октября 2014 года в отборочном матче чемпионата Европы против сборной Греции он забил гол.

Летом 2016 года Уорд принял участие в чемпионате Европы во Франции. На турнире он сыграл в матчах против Польши, Украины, Германии и Уэльса.

Голы за сборную Северной Ирландии

#	Дата	Место	Противник	Результат	Счёт	Соревнование
01.	6 сентября 2013	Уиндзор Парк, Белфаст, Северная Ирландия	Португалия	2:1	4:2	Чемпионат мира 2014 квалификация
02.	14 октября 2014	Караискакис, Пирей, Греция	Греция	0:1	0:2	Чемпионат Европы 2016 квалификация

Ссылки

• [int.soccerway.com/players/jamie-ward/50468 Профиль на сайте soccerway.com] (англ.)
• [www.soccerbase.com/players/player.sd?player_id=43586 Статистика на soccerbase.com] (англ.)
• [www.dcfc.co.uk/team/player-profile/index.aspx?playerid=293925&tcmuri=32677 Jamie Ward profile] at Derby County F.C.
• [nifootball.blogspot.co.uk/2009/01/jamie-ward.html NIFG profile]
• [www.irishfa.com/international/squad-profiles/profile/2065/jamie-ward/ Northern Ireland stats] at Irish FA

</div>

Отрывок, характеризующий Уорд, Джейми

– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.