Уранов, Алексей Александрович

Алексей Александрович Уранов
Научная сфера:	геоботаника фитоценология
Место работы:	Московский государственный педагогический институт
Учёная степень:	кандидат биологических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	биолого-почвенный факультет МГУ
Научный руководитель:	И. И. Спрыгин В. В. Алёхин
Известен как:	основоположник популяционно-онтогенетического направления в экологии
Награды и премии:

Алексе́й Алекса́ндрович Ура́нов (12 (25) января 1901, Пенза — 14 октября 1974, Москва) — советский геоботаник, фитоценолог. Профессор, автор многих работ по теории фитоценологии, в частности по вопросам взаимодействия растений и их жизненного состояния в фитоценозах, а также ряда учебных пособий. Проводил исследования растительности степной и южной части лесной зон СССР. Один из основателей школы популяционной биологии растений.

Биография

Ранние годы

Родился в Пензе, в большой семье священника. Учился в местной гимназии, где преподавателем естествознания был известный краевед и биолог Иван Иванович Спрыгин, под влиянием которого у Алексея возник серьёзный интерес к ботанике. «Иван Иванович и дал мне первое научное задание — изучить пензенские ивы. Несколько лет я занимался ивами и мог бы заниматься и дальше, если бы он нашёл это нужным», — позднее вспоминал Алексей. Уранов подружился со своим учителем, с его семьёй и позже женился на дочери Ивана Ивановича Марии.

В 1919 году после окончания гимназии Уранов поступил в Пензенский институт народного образования, одновременно работал сотрудником Пензенского государственного заповедника. Однако вскоре И. Спрыгин был приглашён занять должность профессора на кафедре ботаники Среднеазиатского государственного университета. В 1920 году Алексей Александрович вслед за учителем переехал в Ташкент, поступил в университет и одновременно устроился на работу научным сотрудником в Ташкентский ботанический сад. Кроме Спрыгина, в Ташкенте тогда работали такие ботаники, как Е. П. Коровин, М. В. Культиасов, П. А. Баранов, М. Г. Попов, А. В. Благовещенский, И. А. Райкова. Общение с молодыми коллегами сказалось на Алексее Уранове, на его становлении как учёного.

В Ташкенте Уранов проучился недолго, хотя в качестве ботаника успел собрать гербарные образцы, некоторые из которых сохранились до настоящего времени. В 1922 году он перевёлся в Московский государственный университет, где увлёкся геоботаникой. В 1923 году на кафедре ботаники МГУ, которую возглавлял М. И. Голенкин, профессор В. В. Алёхин стал вести специальный семинар по геоботанике, и Алексей Уранов стал его активным участником. Идеи Алёхина в области фитоценологии и ботанической географии оказали сильное влияние на научное мировоззрение Алексея Александровича. В 1924 году Уранов стал одним из первых выпускников кафедры ботаники МГУ, однако экзамены ему пришлось сдавать досрочно: как сыну священника ему грозило исключение из университета. После окончания университета Уранов стал младшим научным сотрудником Научно-исследовательского института ботаники при МГУ и одновременно работал в музее Центрально-Промышленной области. Начиная со студенческих лет и ежегодно до 1932 года Алексей Уранов принимал участие в различных ботанических экспедициях. В комплексной Нижегородской геоботанической экспедиции под руководством В. В. Алёхина и С. С. Станкова в 1926—1928 годах Алексей Александрович возглавлял один из отрядов. Он участвовал также в комплексной Московской геоботанической экспедиции (1925—1932 года), работал в экспедиции Средневолжского края в Оренбургской области в 1930—1932 годах, в экспедициях, картировавших территории Жигулёвского (1928) и Наурзумского (1929) заповедников. На родине, в Пензенской области, Уранов проводил полевые наблюдения до 1939 года, здесь же, в Попереченской степи, он собрал данные для первой опубликованной научной статьи.

Работа в Московском педагогическом институте

В 1928 году по приглашению Л. М. Кречетовича Алексей Александрович перешёл на работу ассистентом на кафедре ботаники во Втором Московском университете, в 1930 году преобразованном в Московский государственный педагогический институт. С 1930 года занимал должность доцента. В 1941 году он завершил работу над кандидатской диссертацией, однако её защита не состоялась, и рукопись погибла при пожаре в здании института в годы Великой Отечественной войны. Звание кандидата было присвоено Уранову по совокупности работ.

Во время Великой Отечественной войны Уранов оставался в Москве. По одним сведениям в октябре 1941 года он вступил в Московское ополчение, но уже в ноябре, после возобновления занятий в МГПИ, был отозван с фронта. По другим данным, его не взяли в ополчение из-за проблем с сердцем. Алексей Александрович состоял в группе самообороны МГПИ, проживал в Тихомировском корпусе на казарменном положении. В 1944—1945 годах одновременно трудился проректором по научной работе. В 1952 году Уранов стал заведующим кафедрой ботаники, в 1960 году он был утверждён в звании профессора.

В период лысенковщины Алексей Уранов старался не втягивать кафедру ботаники в споры, одновременно пытаясь не позволить проникнуть в коллектив лысенковским идеям. Кроме того, он принял на работу Т. И. Серебрякову, ранее уволенную из Ботанического сада МГУ за «вейсманизм-морганизм». Впоследствии именно она сменила его на посту заведующего кафедрой.

С 1949 года, после смерти В. В. Алёхина, Алексей Александрович Уранов работал также в МГУ, где читал на кафедре ботаники профильный курс, вёл занятия геоботанического кружка, руководил курсовыми и дипломными работами, читал лекции по общей ботанике и географии растений на почвенном отделении. После запрета совместительства в 1959 году Алексей Уранов колебался, в каком вузе оставаться на постоянной работе, но в итоге выбрал МГПИ.

В 1960 году МГПИ им. В. И. Ленина был объединён с МГПИ им. В. П. Потёмкина, где кафедрой ботаники заведовал также крупный учёный профессор И. Г. Серебряков. Слияние уже сложившихся коллективов двух кафедр проходило довольно сложно, но под руководством Уранова удалось сформировать единый работоспособный коллектив. Разработанные И. Г. Серебряковым методы морфологического анализа разных жизненных форм в онтогенезе нашли своё применение для выделения онтогенетических состояний растений при изучении возрастной структуры и динамики популяций и в научном направлении Уранова.

В 1963 году была создана Проблемная биологическая лаборатория «Численность популяций растений и животных и воспроизводство полезных видов», в которой под руководством А. А. Уранова и И. Г. Серебрякова начались работы по изучению численности и онтогенетической структуры ценопопуляций растений. Сотрудники лаборатории исследовали онтогенез и структуру ценопопуляций более 200 видов растений, результаты работ нашли отражение в серии тематических сборников и коллективных монографий. Уранов стал одним из основателей направления популяционной биологии растений, его ученики и последователи и в настоящее время продолжают работать в этой области, центрами исследования популяционно-онтогенетического направления сегодня являются МГПУ и Марийский государственный университет.

А. А. Уранов долгое время был председателем Учёного совета МГПИ и Учёного совета биолого-химического факультета и биолого-почвенного факультета МГУ, членом Советов по защите диссертаций в МГПИ и в МГУ, членом Проблемного совета БИН АН СССР. Он был также председателем Совета по биологии и возглавлял ряд научно-методических комиссий при министерствах просвещения СССР и РСФСР, работал членом редколлегии журнала «Биологические науки», в издательствах «Большая Советская энциклопедия» и «Просвещение». Долгое время был председателем Московского отделения и вице-президентом Всесоюзного ботанического общества.

В 1974 году на семьдесят четвёртом году жизни Алексей Александрович Уранов скончался. Учёный трудился до последнего дня, ещё за полчаса до смерти он редактировал тезисы доклада на XII Международном ботаническом конгрессе. Был похоронен на Донском кладбище Москвы.

Семья

Отец — Александр Сергеевич Уранов — был священником в Пензе, мать Елена Алексеевна, в девичестве Артоболевская, также происходила из семьи священников. Её брат Иван Артоболевский был протоиереем, учёным-богословом, причислен к лику святых. Кроме Алексея, в семье было ещё шестеро детей, а также четыре рано осиротевшие племянницы. Двоюродные братья Алексея Сергей Иванович и Иван Иванович Артоболевские также стали учёными, специалистами в области теории механизмов и машин, причём последний стал академиком АН СССР и Героем Социалистического Труда.

Научные интересы

К наиболее крупным теоретическим обобщениям А. А. Уранова специалисты относят:

• дополнения к шкале Друде для определения обилия растений;
• теория сопряжённости ценопопуляций растений в фитоценозах и уравнения сопряжённости;
• концепция «Фитогенного поля»;
• новые методы оценки жизненного состояния особи и популяции;
• концепция дискретного описания онтогенеза растений;
• волновая теория развития ценопопуляций. Формула расчёта коэффициента возрастности онтогенетических состояний.

В своей последней статье, вышедшей в 1975 году, Алексей Александрович сформулировал три важнейшие задачи популяционной экологии, которые необходимо было решить в ближайшем будущем:

1. «Изучение онтогенеза как элементарных волновых процессов, повторяющихся из поколения в поколение и связанных с переносом энергии»;
2. «Исследование волн онтогенеза в их взаимодействиях, столкновениях и деформациях…, что подводит нас вплотную к характеристике фитогенного поля популяций»;
3. «Расшифровка местных колебаний растений в сообществе (микрогруппировок, ярусов, синузий) как наложений и деформаций фитоценотических волн…, что приведёт к пониманию фитогенного поля фитоценозов».

Фитоценология

Алексей Уранов был одним из крупнейших советских геоботаников. Его первая научная работа, опубликованная в 1925 году, называлась «Материалы к фитосоциологическому описанию заповедной степи близ деревни Поперечная Пензенской губернии в связи с законом константности». Уже в ней был заметен интерес учёного к проблеме объективизации методов описания растительности. Он пытался разграничить объективные закономерности и субъективные результаты, придя к выводам, что в пределах одного фитоценоза большинство видов имеет низкое обилие, а общее число видов прямо пропорционально площади, занимаемой сообществом.

К вопросу соотношения числа видов и площади ценоза Уранов возвращался и в дальнейших работах. Как пишут его биографы, для него вообще была характерна глубина и последовательность развиваемых взглядов. Так, продолжая тему работы 1925 года, он в 1966 году предложил единую математическую модель, характеризующую зависимость площади и числа видов. Модель учитывала множество параметров — предел видовой насыщенности, площадь облигатной встречаемости, площадь полувыявления флористического состава и т. д. — и основывалась на идее, что разнообразие видового состава зависит не только от размеров площади сообщества, но и от степени разнообразия микроусловий в нём. Модель можно было применить к любой растительной ассоциации. Уранов отмечал свойства площадей полувыявления, которые, невзирая на различие размеров в разных ассоциациях, эквивалентны по признаку флористического состава сообществ и, кроме того, отражают степень их гомогенности. Поэтому площадь полувыявления флористического состава может быть использована для определения размеров площадей, занятых фитоценозами. Эти его выводы предвосхитили идеи современной экологии и фитоценологии о видовом богатстве как мере биологического разнообразия и устойчивости экосистем.

Склонность Алексея Александровича к точным математическим методам в геоботанике была замечена ещё В. В. Алёхиным и активно им поощрялась. Их совместная работа, посвящённая методике геоботанического исследования степей, в которой теоретические обобщения и строгие математические методы Уранова хорошо гармонировали с представлениями Алёхина о растительном покрове, вышла в журнале «Советская ботаника» за 1933 год. В ней предлагались различные способы объективизации учётов обилия видов на пробных площадках, основанные на исследованиях Уранова и сотрудников геоботанической лаборатории Института агропочвоведения ВАСХНИЛ в 1931 году.

В 1935 году в журнале «Советская ботаника» была опубликована совместная статья Уранова и Алёхина об основных понятиях и классификационных системах фитоценологии. В ней подводился итог работы Московской комиссии по выработке фитоценотической терминологии и классификаций, председателем которой был Алёхин, а секретарём — Уранов. В статье были определены ключевые понятия фитоценологии (фитоценоз, ярус, синузия, растительная группировка) и её классификационные единицы (социация, ассоциация, формация, тип растительности). Также впервые были указаны позиции московской геоботанической школы, созданной Алёхиным и различающей, в частности, понятия «фитоценоз» (способен к самовосстановлению) и «растительная группировка» (не имеет такой способности).

Теория сопряжённости

В 1935 году вышла статья Уранова «О сопряжённости компонентов растительного ценоза», в которой он дал новое определение понятию сопряжённости, которую рассматривал как взаимосвязанные изменения количеств действующего и подчинённого видов, растущих в одном ценозе, а не просто как совместную встречаемость, подобно другим авторам. Он описал различные виды сопряжённости, различные новые для фитоценологии параметры, выявил ряды конкурентной напряжённости видов, составляющих одно сообщество. Рассматривая фитоценоз как систему взаимодействующих видов, Алексей Александрович пришёл к выводу, что в естественных ценозах обилие видов не достигает величин, при которых может начаться их убыль в результате внутривидовой конкуренции, то есть обилие видов в естественных ценозах лимитируется межвидовой конкуренцией, которая сопровождается большими абсолютными, но малыми относительными потерями у конкурентно сильных видов и малыми абсолютными, но большими относительными потерями у конкурентно слабых. Уже в этой статье Уранов вплотную подошёл к методике математического моделирования, которая получила признание значительно позже, в 1960—1970-х годах.

Теорию сопряжённости Алексей Александрович развивал всю дальнейшую жизнь. В 1955 году им была предложена математическая модель сопряжённости, позволяющая оценить различие в силе воздействия видов друг на друга на фоне изменяющихся условий существования. Она учитывала и существенные особенности видов, и влияние на них факторов среды, в ней использовалось понятие экологического потенциала, однако при нулевом значении количества действующего вида функция превращалась в бесконечность, что не имело биологического смысла. Этот недостаток Уранов исправил в последующих работах. Сначала в работе 1965 года он ввёл понятие фитогенного поля, под которым понимал некоторое пространство, в пределах которого среда приобретает новые свойства, определяемые присутствием в ней особи. В работе 1968 года Уранов изменил содержание понятия экологического потенциала и ввёл представление о частоте совпадений минимальных фитогенных полей у особей действующего и подчинённого видов. Пригодность получившейся модели неоднократно проверялась и самим Урановым, и его учениками, результаты этих исследований были опубликованы в коллективной монографии «Ценопопуляции растений: развитие и взаимоотношения», вышедшей в 1977 году, уже после смерти Алексея Александровича.

Популяционная биология

В последние двадцать лет жизни Алексей Александрович работал в области онтогенетическо-популяционной фитоценологии, позднее названной популяционной биологией растений. Именно его работы (1960, 1973, 1974, 1975 годов), как пишет самарский ботаник В. Н. Ильина, стали отправной точкой для исследований в этой области. Уранов разделил понятия «календарный возраст» и «возрастное (онтогенетическое) состояние» растений, доказал, что онтогенетическое состояние может служить универсальной мерой онтогенетических изменений у растений разных жизненных форм, и показал, что степень участия старческих растений в популяции является важным показателем их жизненного состояния. Популяционную жизнь растений Уранов рассматривал как динамическое, меняющееся со временем явление. В 1969 году совместно с О. В. Смирновой он опубликовал работу, основанную на этом принципе, в которой представлена классификация популяций многолетних растений. Также он развивал идеи о волнообразных изменениях плотности и онтогенетической структуры ценопопуляций, возникающих как следствие их неустановившихся отношений с экотопом. По его мнению, равновесие популяций со средой наступает только при сбалансированном постоянстве их плотности и онтогенетического состава. В пределах одного участка население каждого вида образует популяционный поток из сменяющих друг друга ценопопуляций.

Педагогическая работа

Педагогической работой Алексей Уранов занимался с 1925 года, когда В. В. Алёхин поручил ему вести семинар по геоботанике. С 1930 года и до конца жизни он читал лекции в МГУ и МГПИ по многим ботаническим дисциплинам. К подготовке лекций он относился крайне ответственно, считая, что объём материала, проработанного лектором, должен в 10 раз превышать сумму знаний, которые унесут с собой слушатели. Многие лекции он писал заранее, ежегодно их усовершенствуя и дополняя, так что курсы не повторялись, а изменялись из года в год. Он говорил: «Хорошая лекция — день полноценной работы».

Лекции Уранова, как пишут его биографы, отличались от прочих некоей торжественностью и тщательностью как в отборе наглядных пособий, так и в облике самого лектора — всегда собранного и нарядно одетого, не позволявшего себе вести лекцию не в костюме даже зимой в неотапливаемых аудиториях в годы Великой Отечественной войны. Его лекции вызывали интерес у слушателей своей ёмкостью, логичностью и образностью: «Лекция должна учить мыслить, обсуждать; не повторять учебник, а корректировать его, добавляя новый и исправляя старый фактический и идейный материал».

О лекциях Уранова в МГУ оставили свои воспоминания многие известные учёные. А. И. Шретер писал, что лекция Уранова по анатомии растений вызвала у студентов восхищение, а по её окончании И. Г. Серебряков от лица студентов преподнёс Алексею Александровичу букет цветов. А. Г. Еленевский вспоминал, что за всё время своего обучения в МГУ полностью прослушал и записал только один биологический курс — лекции Уранова по геоботанике. В сборнике «Автопортреты поколения биологов», изданном в 2000 году, многие выпускники биологопочвенного факультета МГУ, окончившие его в 1950—1960-х годах, называют Уранова лучшим лектором факультета. Остались в памяти у выпускников и заседания ботанических кружков в МГПИ и в МГУ, в которых участвовал Уранов. Так, М. Г. Вахрамеева вспоминает, что именно под впечатлением занятий студенческого кружка, которым руководил Уранов, решила стать геоботаником.

В педагогическом институте Алексей Уранов читал самые разные курсы — общую ботанику для заочников, систематику низших и высших растений, ботаническую географию и спецкурс по геоботанике (для студентов очных отделений); методологию систематики для преподавателей вузов. Он уделял внимание усовершенствованию учебного процесса в педагогических вузах, стремясь привить будущим учителям стремление к исследованиям и наблюдениям в природе. В 1951 году им было написано пособие «Курсовые работы по ботанике».

Всего у Алексея Александровича Уранова было более 40 аспирантов, из которых 40 человек защитили кандидатские диссертации, а 12 стали докторами: Л. М. Черепнин, А. П. Пошкурлат, Ю. А. Злобин, Н. В. Трулевич, Н. Д. Кожевникова, Л. А. Жукова, Т. Г. Соколова, О. В. Смирнова, А. Д. Булохов, Н. И. Шорина, Л. Б. Заугольнова, Е. И. Курченко. Своим аспирантам Уранов уделял много времени, не только еженедельно выделяя 1,5—2 часа на беседы по поводу научной работы и прочитанной аспирантом литературы, но и выезжая к ним на полевые работы. В 1960—1970-х годах из-за недостатка времени такая практика прекратилась, но индивидуальный подход к каждому аспиранту сохранился, причём из экспедиций они должны были раз в две-три недели присылать письма-отчёты.

В 1968—1971 годах в МГПИ действовал факультет повышения квалификации преподавателей педвузов (ФПК). Обучение на нём длилось три месяца с ежедневными шестичасовыми занятиями. Уранов видел цель ФПК в обновлении научного содержания преподаваемых дисциплин и в обмене педагогическим и методическим опытом между преподавателями разных вузов. Благодаря его организаторским способностям удалось эффективно организовать работу кафедры ботаники на ФПК. К работе были привлечены практически все преподаватели кафедры ботаники, осенний поток ориентировался на изучение морфологии и анатомии растений, весенний — на изучение систематики, флористики и эволюции растений. Занятия проходили в форме как лекций и семинаров, так и экскурсий на природу и в научные учреждения Москвы (ГБС РАН, ИФР РАН, МГУ и другие). Благодаря такой организации процесса занятия проходили весьма эффективно как для слушателей, так и для самих сотрудников кафедры, вынужденных серьёзно и постоянно обновлять свои знания и совершенствовать педагогические навыки. Алексей Александрович читал лекционный курс «Методологические основы систематики растений в их историческом развитии», конспект лекций которого был издан в 1979 году, после его смерти.

Более двадцати лет Уранов являлся председателем Научно-методического совета по биологии при Министерстве просвещения СССР, настояв на включении учебно-полевых практик в учебные планы педагогических вузов и опубликовав программу такой практики по ботанике и пособие для студентов «Наблюдения на летней практике». В своих докладах и выступлениях в министерствах просвещения СССР и РСФСР Уранов последовательно продвигал своё мнение, что учитель должен хорошо знать местную флору и фауну и поэтому одной из важнейших задач для педвузов является создание научных гербариев и зоологических коллекций.

За заслуги в области народного образования А. А. Уранов был награждён орденом Трудового Красного Знамени, нагрудным знаком «Отличник просвещения» и другими правительственными наградами.

В одном из последних писем он писал:

«Вы все: студенты, аспиранты, преподаватели и те, кто у меня чему-то научились, мне дороги как люди, как мой труд, вернее — результат его. Я хочу, чтобы вы хорошо росли и крепли, чтобы головы у всех хорошо работали, чтобы вы развивали наше общее дело — популяционную ботанику. В нашем популяционно-онтогенетическом направлении мы делаем первые шаги, решение дальнейших проблем я оставляю моим ученикам и ученикам моих учеников».

Публикации

Алексеем Александровичем Урановым были опубликованы некоторые курсы своих лекций, три учебных пособия для студентов, более 30 учебных программ для вузов, а также краткий учебник по систематике растений для заочников (1948) и ряд глав в учебнике для университетов и педвузов «Систематика растений» (1950). Этот учебник переиздавался в 1962 и 1975 годах, причём в переизданиях доля текстов Уранова только возрастала. В этих учебниках Уранов выразил своё понимание систематики растений как системы взаимосвязанных наук и вузовского учебника для учителей не только как обучающего, но и как справочного издания, объём сведений в котором многократно превышает требования вузовской программы. Неопубликованные лекции по геоботанике, а также полевые дневники Уранова ныне хранятся в Пензенском государственном архиве.

Занимался Уранов и популяризацией ботаники. Он автор статьи «Геоботаника» в «Большой советской энциклопедии» (1952) и ряда статей в «Краткой географической энциклопедии» (1960). Он был одним из титульных редакторов первого тома «Жизни растений» (1974—1983), к которому написал также вводную статью «Растение и среда».

Основные научные труды и вузовские учебники

• Уранов А. А. Систематика растений. Пособие для студентов-заочников по курсу систематики растений. — М.: Учпедгиз. — С. 3—136.;
• Уранов А. А., Курсанов Л. И., Мейер К. И., Комарницкий Н. А., Раздорский В. Ф. Ботаника. Учебник для университетов и педагогических институтов. — 5-е изд.. — М.: Учпедгиз.;
• Уранов А. А., Комарницкий Н. А., Кудряшов Л. В. Систематика растений. Учебник для педагогических институтов. — М.: Учпедгиз. — 726 с.;
• Уранов А. А. О сопряжённости компонентов растительного покрова // Учёные записки МГПИ им. А. С. Бубнова. — Вып. 1. — С. 59—86.;
• Уранов А. А. Количественное выражение межвидовых отношений в растительном ценозе // Бюллетень МОИП. Оделение биологии. — 1955. — Т. 60, вып. 3. — С. 165—198.;
• Уранов А. А. Жизненное состояние вида в растительном сообществе // Бюллетень МОИП. Отделение биологии. — 1960. — Т. 65, вып. 3. — С. 77—92.;
• Уранов А. А. Наблюдения на летней практике. Пособие для студентов. — М.: Просвещение, 1964. — 215 с.;
• Уранов А. А. Число видов и площадь // В кн.: Естественные кормовые угодья СССР. М. Наука. Труды МОИП. Т. 27. С. 183—204.;
• Уранов А. А. Онтогенез и возрастной состав популяций // Онтогенез и возрастной состав популяций цветковых растений. — М.: Наука, 1967. — С. 3—8.;
• Уранов А. А., Смирнова О. В. Классификация и основные черты развития популяций многолетних растений // Бюллетень МОИП. Отделение биологии. — 1967. — Т. 74, вып. 1. — С. 119—134.;
• Уранов А. А. Большой жизненный цикл и возрастной спектр ценопопуляций цветковых растений // Тезисы докладов 5 делегатского съезда ВБО. — Киев, 1973. — С. 74—76.;
• Уранов А. А. Из итогов популяционно-онтогенетических исследований (вместо предисловия) // Возрастной состав популяций цветковых растений в связи с их онтогенезом : Сборник трудов. — М., 1974. — С. 3—9.;
• Уранов А. А. Растения и среда // Жизнь растений. — М.: Просвещение, 1974. — Т. 1. — С. 58—86. — 487 с.;
• Уранов А. А. Возрастной спектр фитоценопопуляций как функция времени и энергетических волновых процессов // Научные доклады высшей школы. Биологические науки. — 1975. — № 2. — С. 7—34.;
• Уранов А. А. Вопросы изучения структуры фитоценозов и видовых ценопопуляций // Ценопопуляции растений : сборник. — М.: Наука, 1977. — Т. 2. — С. 7—20.;
• Уранов А. А. Методологические основы систематики растений (в их историческом развитии). Учебное пособие. — М.: изд. МГПИ им. В. И. Ленина, 1979. — 139 с.

Память

Для увековечивания памяти учёного кафедра ботаники МГПУ проводит научные конференции по популяционной экологии растений, фитоценологии, систематике растений и флористике. Первая такая конференция состоялась в 1975 году в Москве. Последующие, с интервалом в пять лет, проходили в Пущино, Йошкар-Оле, Костроме. Конференция, посвящённая 100-летию со дня рождения, снова прошла в Москве, а к 110-летию — снова в Костроме. На конференции собирается от 50 до 120 участников из различных городов и учреждений.

Ученики Уранова посвящают его памяти свои труды: О. В. Смирнова и Л. Б. Заугольнова — фундаментальную сводку «Восточно-Европейские леса. История в голоцене и современность»; Е. И. Курченко — монографию «Род Agrostis L. России и сопредельных стран».

Мария Леонардовна Уранова, внучка Алексея Александровича, передала его оставшиеся документы на хранение в Государственный архив Пензенской области. В состав фонда вошло 1257 единиц хранения, основную часть (более 800 дел) составляют полевые дневники, графики, конспекты, материалы по изучению растительности различных заповедников и местностей с различными климатическими условиями, доклады, статьи и лекции, рукописи и подготовительный материал к учебнику ботаники. Сохранились и рукописи научных статей и рефератов, отредактированные статьи для Большой Советской энциклопедии — «Ассимиляция», «Биологическая продуктивность», «Биомасса», «Биосфера», «Генетика» и другие. Также в архиве находятся записные книжки учёного, рецензии и замечания на статьи и научные работы, карты различных территорий России, изданные Корпусом военных топографов в 1918—1923 годах, ранее принадлежавшие И. И. Спрыгину и подаренные им своему ученику, — всего около 40 карт и планов. Обширно представлена переписка Уранова как с родственниками, так и с различными учреждениями и организациями, в том числе Академией наук СССР.

Литература

• Шорина Н. И., Дервиз-Соколова Т. Г. Алексей Александрович Уранов (к 70-летию со дня рождения) // Бюл. МОИП. Отд. биол.. — 1971. — Т. 76. — С. 142—150.
• Дервиз-Соколова Т. Г., Жукова Л. А, Михайловская И. С., Серебрякова Т. И., Шорина Н. И. Памяти Алексея Александровича Уранова (25.01. 1901 — 14.10.1974) // Ботанический журнал. — 1976. — Т. 61, № 12. — С. 1762—1768.
• Куркин К. А. Вклад проф. А. А. Уранова в учение о жизненном состоянии видов в фитоценозах и системный подход в фитоценологи // Материалы конференции «Структура и динамика растительного покрова». — М.: Наука, 1976. — С. 3—4.
• Материалы конференции к 80-летию со дня рождения А. А. Уранова (27-29 января 1981 г.) «Биология, экология и взаимоотношения ценопопуляций растений». — Наука, 1982. — 170 с.
• Материалы конференции «Популяционная экология растений». К 85-летию со дня рождения А. А. Уранова. (Пущино. 1986 г.). — Сб. МОИП. — 1987 . — 166 с.
• Жукова Л. А., Заугольнова Л. Б., Смирнова О. В. Развитие концепций А. А. Уранова в популяционной экологии растений // Материалы конференции «Популяции растений: принципы организации и проблемы охраны природы». — Йошкар-Ола, 1991. — С. 3—7.
• Еленевский А. Г., Былова А. М., Шорина Н. И. А. А. Уранов и его роль в развитии популяционной биологии растений // Популяции, сообщества, экология, биоразнообразие, мониторинг: материалы международной конференции. — Кострома, 1997. — С. 5—7.
• Жукова Л. А. К 100-летию выдающегося ботаника // Онтогенетический атлас лекарственных растений. — Йошкар-Ола, 2000. — Т. II. — С. 4—6.
• Еленевский А. Г. А. А. Уранов как систематик // Труды международной конференции по фитоценологии и систематике высших растений, посвящённой 100-летию со дня рождения А. А. Уранова. — М., 2001 . — С. 4—5.
• Жукова Л. А. Популяционно-онтогенетическое направление в России // Бюл. МОИП. Отд. биол. — 2001. — Т. 106, № 5. — С. 17—22.
• Жукова Л. А., Заугольнова Л. Б., Шорина Н. И., Былова А. М. Развитие популяционно-онтогенетического направления // Труды международной конференции по фитоценологии и систематике растений, посвящённой 100-летию со дня рождения А. А. Уранова. — М., 2001 . — С. 5—7.
• Жукова Л. А. Введение. Памяти А. А. Уранова и И. Г. Серебрякова // Сборник материалов I Всероссийской научной конференции «Принципы и способы сохранения биоразнообразия». — Йошкар-Ола: МарГУ, 2004. — С. 3—5.
• Шорина Н. И. Алексей Александрович Уранов // Кафедра геоботаники Московского университета. 75 лет со дня основания. — М., 2004. — С. 135—148.
• Жукова Л. А. К 105-летию со дня рождения А. А. Уранова // Сборник материалов II Всероссийской научной конференции «Принципы и способы сохранения биоразнообразия». — Йошкар-Ола: МарГУ, 2006. — С. 4—6.
• Жукова Л. А. История развития популяционно-онтогенетического направления в России и его перспективы // Поливариантность развития организмов, популяций и сообществ. — Йошкар-Ола, 2006. — С. 7—32.
• Шорина Н. И., Курченко Е. И. Научная школа «Биоморфология и популяционная биология растений (Популяционно-онтогенетическое- направление ботаники)» // Сб. 125 лет МПГУ. — М.: Прометей, 2009. — С. 231—252.
• Жукова Л. А. [csl.isc.irk.ru/BD/Books/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D0%B1%D0%BB%20%D1%8D%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D1%8F%20%D1%822.pdf Алексей Александрович Уранов — выдающийся учёный и педагог] // Материалы Международной научной конференции «Современные проблемы популяционной экологии, геоботаники, систематики и флористики». — Кострома, 2011. — Т. 2. — С. 3—7. — ISBN 978-5-7591-1245-7.
• Жукова Л. А., Османова Г. О, Шивцова И. В., Ведерникова О. П. Популяционно-онтогенетическая школа Марийского государственного университета и её роль в изучении биоразнообразия // Вестник Тверского государственного университета. Серия: Биология и экология : журнал. — Тверь, 2012 . — № 26. — С. 107—123. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1995-0160&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1995-0160].
• Шорина Н. И., Курченко Е. И., Соловьева М. П., Григорьева Н. М., Заугольнова Л. Б. Профессор А. А. Уранов (1901—1974) и его вклад в ботанику и отечественное образование // Современная ботаника в России. Труды XIII съезда Русского ботанического общества и конференции «Научные основы охраны и рационального использования растительного покрова Волжского бассейна». — Тольятти: Кассандра, 2013. — Т. 3. — С. 273—275.
• Жукова Л. А., Зубкова, Е. В., Ермакова, И. М., Сугоркина Н. С., Курченко Е. И., Закамская Е. С. Введение к Онтогенетическому Атласу. — Йошкар-Ола, 2013. — Т. 7. — С. 5—25.
• Шорина Н. И., Курченко Е. И., Григорьева Н. М. [www.ssc.smr.ru/media/journals/samluka/2014/23_1_03.pdf Алексей Александрович Уранов (1901-1974)] // Самарская Лука: проблемы региональной и глобальной экологии : журнал. — Тольятти: Институт экологии Волжского бассейна РАН, 2014. — Т. 23, № 1. — С. 93—129. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2073-1035&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2073-1035].

Отрывок, характеризующий Уранов, Алексей Александрович

– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.