Шантыр, Фабиан Гилярович

Фабиан Гилярович Шантыр
белор. Фабіян Гіляравіч Шантыр
Дата рождения:	23 января 1887(1887-01-23)
Место рождения:	Слуцк, Российская империя
Дата смерти:	29 мая 1920(1920-05-29) (33 года)
Место смерти:	Новозыбков, Россия
Гражданство:	СССР СССР
Род деятельности:	поэт, переводчик, публицист
Язык произведений:	белорусский
Дебют:	1909

Фабиан Гилярович Шантыр (белор. Фабіян Гіляравіч Шантыр; {{|4|февраля|1887|23|января}}, Слуцк — 29 мая 1920, Новозыбков) — белорусский поэт, писатель и переводчик, общественный деятель.

Биография

Родился в семье художника. Участвовал в революционном движении в России в начале ХХ столетия. В декабре 1905 года был арестован в городе Старобин и находился в 1905—1907 годах в заключении в слуцкой тюрьме. В 1909 году живёт в Слуцке, с 1910 — в городе Копыле под Минском, где работает адвокатом и педагогом. С началом Первой мировой войны мобилизован в армию, служил при полевом госпитале в Бобруйске. В 1916—1917 годах Ф. Г. Шантыр участвует в работе литературного клуба «Белорусская хатка» в Минске, куда периодически приезжает из Бобруйска. В 1917 году он становится одним из лидеров левого крыла Белорусской социалистической громады. На съезде белорусских националистических организаций 25-27 марта 1917 года в Минске избирается в Белорусский национальный комитет, а в июле 1917 года — в Центральную раду. Участвовал в работе I Всебелорусского съезда в декабре 1917 года. В апреле-мае 1918 года, вследствие раскола в БГС, Ф. Г. Шантыр переходит в Белорусскую партию социалистов-революционеров (эсеров), став одним из её руководителей. В том же году уходит на службу в Красную Армию. Здесь он работает в Слуцком уездном военкомате, затем — в смоленском отделении «Белорусского национального комитета» (Белнацком). В том же 1918 году был арестован, содержался в Бобруйской крепости, где его навещала гражданская жена, белорусская поэтесса Зоська Верас.

После освобождения, в начале 1919 года Ф. Г. Шантыр — комиссар по национальному вопросу Временного правительства БССР. Затем — сотрудник Минского губернского военкомата и Особой продовольственной комиссии Западного фронта. Участвовал в издании газеты Советская Белоруссия («Савецкая Беларусь»). В 1920 году, в знак протеста против территориального раздела Белоруссии, подал в отставку. В феврале 1920 года был вновь призван в РККА, в мае 1920 года расстрелян.

Творчество

Первые литературные произведения Ф. Г. Шантыра были опубликованы в газете «Наша ніва», где он в 1909—1912 годах публиковал свои прозаические рассказы-импрессии. Там же были напечатаны и несколько стихотворений. Свои литературные сочинения писал как на белорусском, так и на русском языках. Посещал свои поэзии и публицистические стстьи также в газету «Дзянніца». Автор рассказов «Захар» (1909), «Ночь», «Смерть убогого», «Под шум леса» (все в 1910), «Святой боже» (1917). Перевёл на белорусский язык политическую брошюру Вильгельма Либкнехта «Пауки и мухи». Был одним из автором вышедшего в Москве в 1918 году сборника «Зажынкі».

Изданные сочинения

• Ф. Шантыр. Патрэбнасць нацыянальнага жыцця для беларусаў і самаадзначэння народа — Слуцк: Друкарня З. Барнака: 1918. — 28 с. [leb.nlr.ru/edoc/365592/%D0%9F%D0%B0%D1%82%D1%80%D1%8D%D0%B1%D0%BD%D0%B0%D1%81%D1%86%D1%8C-%D0%BD%D0%B0%D1%86%D1%8B%D1%8F%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B0%D0%B3%D0%B0-%D0%B6%D1%8B%D1%86%D1%86%D1%8F%D0%B4%D0%BB%D1%8F-%D0%B1%D0%B5%D0%BB%D0%B0%D1%80%D1%83%D1%81%D0%B0%D1%9E-%D1%96-%D1%81%D0%B0%D0%BC%D0%B0%D0%B0%D0%B4%D0%B7%D0%BD%D0%B0%D1%87%D1%8D%D0%BD%D0%BD%D1%8F-%D0%BD%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%B0/0 Патрэбнасць нацыянальнага жыццядля беларусаў і самаадзначэння народа]
• У час барацьбы: [Верш у прозе] // Крыніца. 1988, № 11.
• Зажынкі. М., 1918

След в культуре

Поэтесса Людмила Рублевская, совместно с историком Виталием Скалабаном, написала поэму «Людвіка і Фабіян», посвящённую любви Зоськи Верас и Фабиана Шантыра. ([pda.sb.by/post/55313/fontsize/8/ Советская Белоруссия № 52 (23443). Вторник, 23 марта 2010 года]).

Литература

• Казбярук У. Рамантычны пошук. — Мн., 1983.
• Гарэцкі М. Шантыр Фабіян // Гарэцкі М. Гісторыя беларускай літаратуры. — Мн., 1992.
• Мяснікоў А. Нацдэмы: Лёс і трагедыя Фабіяна Шантыра, Усевалада Ігнатоўскага і Язэпа Лёсіка. — Мн., 1993.
• Черепко С. Капкан. Загадка смерти наркома Фабияна Шантыра // Советская Белоруссия. — 2000, 26 августа.

Отрывок, характеризующий Шантыр, Фабиан Гилярович

Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.