Франческо I (великий герцог Тосканы)

Франческо I Медичи Francesco I de Medici<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Франческо I</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">герб дома Медичи</td></tr>
Великий герцог Тосканы
регент с 1564 правитель с 1574 — 1587
Предшественник:	Козимо I
Преемник:	Фердинанд I
Рождение:	25 марта 1541(1541-03-25) Флоренция
Смерть:	17 октября 1587(1587-10-17) (46 лет) Поджо-а-Кайано
Место погребения:	капелла Медичи, Флоренция
Род:	Медичи
Отец:	Козимо I
Мать:	Элеонора Толедская
Супруга:	1. Иоанна Австрийская 2. Бьянка Каппелло
Дети:	Элеонора Медичи Мария Медичи

Франческо I Медичи (итал. Francesco I de Medici; 25 марта 1541, Флоренция — 17 октября 1587, Поджо-а-Кайано) — великий герцог Тосканы с 1574 года.

Биография

Родился во Флоренции, был старшим сыном Козимо I, великого герцога Тосканы и его жены Элеоноры Толедской. В 1564 году его отец сложил с себя власть и назначил Франческо регентом.

18 декабря 1565 года Франческо женился на Иоанне Австрийской, младшей дочери императора Фердинанда I. Их брак оказался несчастливым. Франческо игнорировал болезненную, меланхолическую Иоанну, к которой, вдобавок, с неприязнью относились подданные из-за её австрийского происхождения. За 12 лет брака Иоанна родила 8 детей и скончалась в возрасте 31 года.

Спустя три месяца после смерти жены, 5 июня 1578 года Франческо тайно обвенчался со своей давней любовницей Бьянкой Каппелло. 12 октября состоялось торжественное публичное бракосочетание. У них не было детей, но Франческо узаконил Виргинию, дочь Бьянки от первого брака и сына Антонио (который в действительности не являлся сыном Бьянки; 1576—1621). Бьянка вызывала ненависть у горожан и заслужила прозвище «Колдунья», раздавались обвинения в том, что пара убила Иоанну Австрийскую.

Подобно своему отцу, Франческо часто был деспотичен; но в то время как Козимо поддерживал видимость независимости Флоренции, Франческо чаще выступал в роли вассала своего тестя, а затем шурина — императоров Священной Римской империи. Он повышал налоги, часть которых текла Габсбургом. Суровость мер делала его непопулярным в народе.

Франческо и Бьянка умерли в один день, 17 октября 1587 года во время встречи с братом и наследником Франческо, Фердинандо в загородном доме Поджо-а-Кайано. Современники говорили об отравлении, хотя доктора поставили диагноз малярия. Современные исследования показали, что оба были отравлены мышьяком. Останки Франческо упокоились в семейном склепе в базилике Сан-Лоренцо, место захоронения Бьянки неизвестно. Их внутренности, извлеченные при бальзамировании, были погребены отдельно — в церкви города Бонисталло, неподалеку от виллы, где наступила смерть.

Тосканский герцогский престол унаследовал брат Франческо — Фердинандо I, который является одним из первых подозреваемых в отравлении Франческо.

Научные интересы

Франческо, как и все Медичи, покровительствовал искусствам — учредил Академию делла Круска с целью очищения итальянского языка и создания его грамматики и основал Театр Медичи. Но особенно его интересовали естественные науки, к которым он питал пылкую страсть. Он занимался химией и алхимией. В Палаццо Веккио он отвел под них особую комнату — Студиоло Франческо Первого, где он проводил множество часов. Это была личная лаборатория и одновременно кунсткамера, где были собраны различные курьезы, а также минералогические образцы. Интерес великого герцога к химии привел к основанию предприятия по производству фарфора и керамики — фарфор Медичи (впрочем, они расцвели лишь после его смерти).

Кроме того, с именем Франческо связано создание знаменитого музея Уффици — здания начали строить в качестве административных при его отце, а Франческо в 1575 году приказал удалить оттуда административные заведения и перенести в Уффици самые ценные предметы из семейной коллекции, разбросанной по дворцам и виллам.

Дети

В первом браке имел потомство:

1. Элеонора (1566−1611), супруга Винченцо I Гонзага, мать будущей императрицы Элеаноры Гонзага,
2. Ромола (1568),
3. Анна (1569−1584),
4. Изабелла (1571−1572),
5. Лукреция (1572−1574),
6. Мария (1575−1642), королева Франции, супруга Генриха IV,
7. Филипп (1577−1582),
8. некрещеный ребенок (1578).

Единственный сын Иоанны и Франческо, Филипп, умер в возрасте пяти лет, дочери также не отличались здоровьем, большинство из них умерло в младенчестве.

Во втором браке узаконил Антонио Медичи (1576—1621), младенца, которого его любовница Бьянка Капелло выдавала за их общего ребёнка. Тем не менее, другими членами семьи Антонио считался бастардом или вообще чужим, и обеспечить престолонаследия Бьянке за ним не удалось.

Предки

Предки Франческо I Медичи

Пьерфранческо Медичи               Джованни Медичи                       Лаудомия Аччайоли               Джованни делле Банде Нере                             Галеаццо Мария Сфорца, герцог Милана               Катерина Сфорца                       Лукреция Ландриани               Козимо I Медичи, великий герцог Тосканы                                   Джованни Сальвиати               Якопо Сальвиати                       Элена Гонди-Буондельмонти               Мария Сальвиати                             Лоренцо Медичи               Лукреция Медичи                       Клариче Орсини               Франческо I Медичи                                         Гарсия Альварес де Толедо, герцог Альба               Фадрике Альварес де Толедо, герцог Альба                       Мария Энрикес де Киньонес               Педро Альварес де Толедо, вице-король Неаполя                             Альваро Суньига-и-Гусман, герцог Бехар               Исабель де Суньига-и-Пиментел                       Леонора Манрике де Лара (род. 1410)                 Элеонора Толедская                                   Родриго Алонсо Пиментел, герцог Бенавенте               Луис Пиментел-и-Пачеко, маркиз Вильяфранка-дель-Бьерсо                       Мария Пачеко-и-Портокарреро,               Мария Осорио-и-Пиментел                             Педро Альварес-и-Осорио, граф Лемос               Хуана Осорио-и-Басан                       Мария Басан де Толедо

Награды

•  — Орден Святого Стефана Папы и Мученика.
•  — Орден Золотого руна.

В искусстве

Большинство произведений, где фигурирует Франческо, связаны с его отношениями с Бьянкой Капелло (см. библиографию).

Отрывок, характеризующий Франческо I (великий герцог Тосканы)

Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.