Харлампиев, Анатолий Аркадьевич

Харлампиев Анатолий Аркадьевич
Личная информация
Полное имя	Харлампиев Анатолий Аркадьевич
Прозвища	Шеф
Гражданство	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Клуб	МЭИ
Дата рождения	29 октября 1906(1906-10-29)
Место рождения	Смоленск, Российская империя
Дата смерти	16 апреля 1979(1979-04-16) (72 года)
Место смерти	Москва, СССР

Анато́лий Арка́дьевич Харла́мпиев (29 октября 1906, Смоленск, Россия — 16 апреля 1979, Москва, СССР) — исследователь боевых искусств и национальных видов борьбы народов СССР, один из основоположников борьбы самбо, заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер СССР.

Биография

Дед А. А. Харлампиева — Георгий Яковлевич Харлампиев — был гимнастом и кулачным бойцом. Он много лет собирал, изучал и классифицировал различные приёмы рукопашного боя, борьбы и самозащиты. Есть легенды о его силе: пальцами рвал трёхкопеечные монеты; остановил понесшую тройку лошадей (в экипаже которой находилась его будущая жена) и др.

Отец — Аркадий Георгиевич Харлампиев (1888—1936) — с отличием окончил Академию художеств и для продолжения обучения был направлен в Париж за государственный счёт. Через некоторое время из-за недостатка средств для продолжения учёбы начал выступать на профессиональном европейском ринге. Вскоре стал чемпионом Франции, а затем — и Европы (в абсолютной категории) . Вернувшись в Россию, Аркадий Георгиевич стал популяризировать бокс. Его считают одним из основоположников русской школы бокса.

С ранних детских лет Анатолия Аркадьевича тренировали дед и отец. Уже в 6 лет он выступал в номере воздушных гимнастов под куполом цирка. В шестнадцать — был довольно разносторонним спортсменом и хорошо подготовленным борцом и боксёром.

Создание борьбы самбо

А. А. Харлампиев посвятил свою жизнь созданию и развитию нового прикладного вида спорта — борьбы самбо. С начала 1920-х он стал собирать и систематизировать народные игры, содержащие приёмы борьбы; с 1934 г. — описывать и классифицировать спортивные и боевые приемы. В 1936 г. окончил Государственный центральный ордена Ленина институт физической культуры (отделение дзюдо Василия Сергеевича Ощепкова). С 1935 г. Анатолий Аркадьевич вёл тренировки по дзюдо в московском дворце спорта «Крылья Советов». Участник Великой Отечественной войны (1941-1945). С 1945 г. по 1952 г. работал старшим тренером Центрального Совета «Динамо». С 1953 г. — доцент кафедры физвоспитания МЭИ.

Его предшественниками в деле создания нового национального вида борьбы в одежде (включающего наиболее эффективные средства из других видов борьбы) были Виктор Афанасьевич Спиридонов и Василий Сергеевич Ощепков (учеником которого был Анатолий Аркадьевич). И каждый из его предшественников, и Анатолий Аркадьевич по-разному видели предмет созидания.

А. А. Харлампиев создавал систему самбо, включающую спортивную подсистему (являющуюся фундаментом) и боевую (которая рассматривалась как целевая прикладная надстройка). Спортивная подсистема в итоге стала называться борьбой самбо (или просто — самбо), а боевая — боевым самбо. Фундаменту системы САМБО Анатолий Аркадьевич уделял особое внимание, делал всё возможное для развития борьбы самбо как массового вида спорта. Он был уверен, что только хорошо освоившие спортивную борьбу самбо могут быть успешными в боевом самбо.

Создавая свою систему самбо, А. А. Харлампиев тщательно изучал дзюдо и осваивал его на практике. В дзюдо он видел основание нового вида борьбы в одежде, обогащённого наиболее эффективными приёмами других видов борьбы. Дзюдо он осваивал под руководством Василия Сергеевича Ощепкова, который во время многолетнего пребывания в Японии тренировался в школе дзюдо Кодокан.

В годы работы преподавателем физической культуры в Коммунистическом университете трудящихся Востока (КУТВ) и Обществе строителей Международного красного стадиона (ОСМКС) А. А. Харлампиев продолжал исследования различных видов борьбы.

В КУТВе собралось немало профессиональных революционеров из стран Азии (Китая, Монголии и др.). Некоторые из них неплохо владели приёмами боевых искусств, и Анатолий Аркадьевич не упускал любую возможность освоить на практике (в схватке или показе) новые для себя приёмы борьбы. В его бойцовском арсенале были и техника английского бокса, и техника фехтования. Освоению новых приёмов способствовало и то, что он был хорошим акробатом и альпинистом.

Постижению сути борьбы (как науки и искусства) помогало изучение техники и тактики ведения поединков выдающимися борцами (Поддубным, Булем и др.).

В течение ряда лет Анатолий Аркадьевич ежегодно выезжал в среднеазиатские и кавказские республики для изучения национальных видов борьбы. Он изучал и систематизировал приёмы и методы тренировки. Принимал участие в состязаниях. При собственном весе 72 кг иногда побеждал и тяжеловесов. По мотивам этих путешествий А. А. Харлампиева в 1983-м году был снят фильм «Непобедимый».

Официальное признание в СССР нового вида спортивной борьбы в одежде

Во многом благодаря усилиям Анатолия Аркадьевича созданный им и его предшественниками — Виктором Афанасьевичем Спиридоновым и Василием Сергеевичем Ощепковым — новый вид борьбы в одежде в 1938 г. был официально признан в СССР как вид спорта, имеющий важное оборонное значение.

В 1938 году состоялся первый сбор тренеров борьбы в одежде. Старшим тренером участников этого сбора был назначен А. А. Харлампиев. Сбор завершился Всесоюзной конференцией. На утреннем заседании (5 июля 1938 г.) был заслушан доклад А. А. Харлампиева «Основы советской борьбы вольного стиля», а на вечернем — его же доклад «О систематике советской борьбы вольного стиля». Результаты исследований, представленные А. А. Харлампиевым в его докладах, были обсуждены и одобрены. Подготовленные им материалы (содержавшие описание терминологии, приёмов и техники их подготовки и проведения, правил борьбы и методики её преподавания) было рекомендовано незамедлительно и повсеместно использовать как основу для учебно-методических пособий .

Эти материалы стали ядром методологического обеспечения становления нового вида борьбы и документально оформленным основанием исторического приказа № 633 («О развитии борьбы вольного стиля») Всесоюзного комитета по делам физкультуры и спорта.

16 ноября 1938 года Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта опубликовал приказ № 633 «О развитии борьбы вольного стиля». Началось её интенсивное культивирование, чтобы сделать массовым видом спорта. Уже 28-29 ноября 1938 года были проведены первые официальные соревнования. Состоялись они в Баку (во Дворце спорта «Динамо»). Анатолий Харлампиев занял тогда второе место в среднем весе (до 79 кг), а его ученик Евгений Чумаков стал победителем в наилегчайшем весе (до 56 кг).

В 1939 году состоялся первый чемпионат СССР, на котором Евгений Чумаков стал чемпионом в полулёгком весе.

Великая Отечественная война

Начавшееся развитие нового вида спортивной борьбы было приостановлено Великой Отечественной войной. А. А. Харлампиев добровольцем ушёл на фронт.

В РККА — с 7 июля 1941 года. С сентября 1941 года — в 18-й стрелковой дивизии Ленинградского района г. Москвы. Легко ранен.

Кандидат в члены ВКП(б) с февраля 1944 года.

Приказом ВС 50-й Армии 2-го Белорусского фронта №: 416 от: 18.06.1944 года старший методист кабинета лечебной физкультуры ГАР 183 старший лейтенант административной службы Харлампиев награждён медалью "За боевые заслуги" за преподавание раненным навыков защиты и нападения,рукопашного боя,лыжной техники и составление ряда комплексов для лечения нарушений различных функций.

Приказом ВС 50-й Армии 2-го Белорусского фронта №: 466 от: 14.10.1944 года старший методист кабинета лечебной физкультуры ГАР 183 старший лейтенант административной службы Харлампиев награждён орденом Красной Звезды.

Приказом АПГЛР(Армейского полевого госпиталя 50-й армии) 183 от: 18.12.1944 года старший лейтенант Харлампиев награждён медалью "За оборону Москвы".

После войны

После войны А. А. Харлампиев активизировал свою деятельность по развитию и распространению нового вида борьбы. С 1947 года было продолжено проведение чемпионатов СССР.

В 1947 году по инициативе А. А. Харлампиева был проведён второй всесоюзный сбор тренеров. На нём было решено новый вид борьбы в одежде, культивируемый в СССР, называть борьбой самбо (сокр. от «САМооборона Без Оружия»). На этом же сборе было решено создать Федерацию борьбы самбо.

Соревнования по борьбе самбо стали регулярно проводить в городах, областях и республиках Советского Союза. Началось издание учебно-методической литературы по самбо. Спортивно-воспитательная работа с молодёжью, подростками и сотрудниками силовых структур в секциях самбо, которую проводил Анатолий Аркадьевич (старший тренер по борьбе ДСО «Крылья Советов» (Москва); старший тренер ЦС «Динамо» (1945—1952)) и его соратники, способствовала росту числа занимающихся борьбой самбо в СССР.

В те годы А. А. Харлампиев, возможно, был одним из самых продуктивных тренеров по самбо. Не только потому, что его воспитанники становились мастерами и чемпионами СССР. Ученик А. А. Харлампиева — талантливый тренер Евгений Чумаков — уже к 1960 году подготовил в своей «СКИФовской кузнице» больше чемпионов СССР, чем любой тренер по самбо тех лет.

C 1953 года Анатолий Аркадьевич стал доцентом кафедры физвоспитания МЭИ. С этого времени борьба самбо стала распространяться в вузах Москвы и других городов СССР. По воспоминаниям Ильина Владимира Дмитриевича, выпускника МЭИ, доктора технических наук, профессора; ученика А. А. Харлампиева с 1954 по 1961 год

Как только весть о приходе Харлампиева в МЭИ распространилась среди студентов и сотрудников института, в секцию самбо МЭИ устремились все, кто хотел научиться самозащите без оружия у одного из создателей самбо. В потоке желающих были студенты всех курсов, аспиранты и даже преподаватели. Переходили из других секций, переходили даже те, кто уже немалого добился в других видах (среди них — перворазрядник по плаванию и водному поло Альфред Каращук, который в 1957 г. станет мастером спорта СССР, а впоследствии — трёхкратным чемпионом СССР (в 1958 г., 1959 г. и 1961 г.). С надеждой научиться самозащите приходили и те, кто не имел никакого спортивного опыта, и даже те, кого врачи не допускали к занятиям в основных группах физической подготовки

В 1958 г. на чемпионате СССР в Минске ученики А. А. Харлампиева впервые стали чемпионами СССР по самбо: Вадим Избеков - в весе до 56 кг, а Альфред Каращук — до 77 кг. Юрий Заболоцкий стал серебряным призёром в весе до 85 кг.

Воспитанники

За время работы в МЭИ А. А. Харлампиев подготовил десятки мастеров спорта СССР по самбо. Среди них - выпускники МЭИ: трёхкратный чемпион СССР в среднем весе Альфред Каращук, чемпион СССР в наилегчайшем весе Вадим Избеков, серебряный и бронзовый призёр чемпионатов СССР в полутяжёлом весе Юрий Заболоцкий, бронзовый призёр Виктор Голяков. А самым первым в МЭИ мастером спорта СССР по самбо (в 1956 г.) стал Анатолий Пыдрин.

Тренерское дело Анатолия Аркадьевича продолжают его ученики. Среди них Валерий Волостных, мастер спорта СССР по самбо и дзюдо, заслуженный тренер России, профессор кафедры физического воспитания и спорта МЭИ, воспитавший мастеров международного класса, чемпионов мира по боевому самбо.

Смерть

16 апреля 1979 года Анатолий Аркадьевич Харлампиев умер.

Память

Первый Всесоюзный турнир по борьбе самбо памяти А. А. Харлампиева прошёл в Москве в универсальном спортивном зале «Дружба» 10 – 11 октября 1980 года. Начиная с 1982 года эти соревнования стали международными.

Книги А.А. Харлампиева

• Харлампиев А. А. Система САМБО (сборник документов и материалов, 1933—1944). — М.: Журавлёв, 2003. — 160 с. — ISBN 5-94775-003-1.
• [www.sambo.spb.ru/book/har/h_2.htm Харлампиев А. А. Борьба САМБО. — М.: «Физкультура и спорт», 1949. — 182 с.]
• [www.e-reading.biz/book.php?book=94512 Харлампиев А. А. Тактика борьбы САМБО. — М.: «Физкультура и спорт», 1958.]
• Харлампиев А. А. Борьба САМБО. — М.: «Физкультура и спорт», 1964. — 388 с.

Звания

• Заслуженный мастер спорта СССР (1947)
• Заслуженный тренер СССР (1958)

Памятные места

На здании библиотечного корпуса МЭИ (Красноказарменная ул., д. 13, стр. 1) установлена мемориальная доска Харлампиеву (скульптор - член-корреспондент Российской Академии художеств Салават Щербаков). Похоронен Анатолий Аркадьевич Харлампиев на Новодевичьем кладбище Москвы.

См. также

• Самбо (борьба)
• Непобедимый (фильм)

Отрывок, характеризующий Харлампиев, Анатолий Аркадьевич

Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.