Цзягувэнь

Цзягувэнь (甲骨文, «письмена на черепашьих панцирях и костях») — иероглифические надписи на гадательных костях, фиксирующие результаты гаданий. Считаются древнейшими китайскими текстами и образцами китайской письменности, относятся к XIV—XI векам до н. э., то есть ко второй половине эпохи Шан.

Первые гадательные тексты были обнаружены в 1899 году китайскими учеными Лю Теюнем и Ван И-жуном вблизи г. Аньян (провинция Хэнань).

По мере роста количества находок, надписи были выделены в особую категорию древнекитайской эпиграфики — 甲骨學 (цзягусюэ, наука о надписях на панцирях черепах и костях животных). В китайской литературе цзягувэни также могут именоваться 卜辭 (буцы, гадательные надписи), 殷墟文字 (иньсюйвэньцзы, надписи из столицы Инь). В западной литературе наиболее распространены термины: Oracle Bone Inscriptions, Oracle Records, Orakeltexte; в русских исследованиях цзягувэни часто называются «гадательные надписи».

В эволюции цзягувэней выделяют пять периодов. Первый и второй: 1400—1256 до н. э., для которого характерна симметрия половинок костей. Третий: 1256—1244 до н. э., период упадка. Четвёртый: 1244—1196 до н. э., возрождение старой школы. Пятый: 1244—1196 до н. э., появление пробелов.

Структура надписей практически не претерпела изменений на протяжении всех периодов. Они включали дату, имя гадателя, вопрос, ответ и отметку об исполнении. Существенному изменению подвергся, однако, каллиграфический стиль: от крупных грубоватых иероглифов раннего периода до мельчайших, едва различимых глазом, эпохи Западная Чжоу.

Количество различных иероглифов на панцирях и костях насчитывает около 5000 знаков. Из них отождествлены с современными иероглифами около 1500. Остальные (преимущественно личные имена и географические названия) или уникальны и характерны только для периода Шан, или не расшифрованы.

В 1991 году к востоку от Хуаюань-чжуан (花园庄/花園莊), неподалеку от основного участка раскопок, были открыты ещё более 500 панцирей с надписями. Ценность находки в том, что вся подборка повествует о гадании, санкционированном не главой династии, а одним из принцев: это существенно дополняет картину шанского культа, известную ранее. Доклад о находке был опубликован в 2003 году.

См. также

• Письменность Цзяху
• Цзиньвэнь

Литература

• Крюков М. В. «Язык иньских надписей» М. 1973
• Tsien, Written on Bamboo and Silk, 2004.

Ссылки

• [www.lib.cuhk.edu.hk/uclib/bones/bones.html Oracle Bone Collection]

Отрывок, характеризующий Цзягувэнь

– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»