Чемпионат Нидерландов по футболу 1962/1963
Поделись знанием:
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.
Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.
В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
| Чемпионат Нидерландов по футболу 1962/1963 Eredivisie 1962/1963 | |
|---|---|
| Подробности чемпионата | |
| Время проведения | 27 августа 1962 — 16 июня 1963 |
| Число участников | 16 |
| Призовые места | |
 Чемпион
|
ПСВ Эйндховен (4-й раз) |
 Второе место
|
Аякс |
 Третье место
|
Спарта Роттердам |
| Статистика чемпионата | |
| Сыграно матчей | 240 |
| Забито голов | 822 (3.43 за игру) |
| Бомбардир(ы) |  Пьер Керкхоф (ПСВ Эйндховен) (22 мяча)
|
← 1961/62 1963/64 → | |
Чемпионат Нидерландов по футболу 1962—1963 является седьмым официальным профессиональным чемпионатом по футболу в Нидерландах. В четвёртый раз в своей истории чемпионом Нидерландов стал ПСВ. Всего было сыграно 240 игр и забито 822 гола (в среднем 3,42 гола за игру).
Турнирная таблица
| Поз | Ком | И | В | Н | П | ГЗ | ГП | РМ | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | ПСВ2 | 30 | 17 | 8 | 5 | 67 | 38 | 29 | 42 |
| 2 | Аякс2 | 30 | 17 | 5 | 8 | 73 | 41 | 32 | 39 |
| 3 | Спарта2 | 30 | 17 | 5 | 8 | 60 | 38 | 22 | 39 |
| 4 | Фейеноорд | 30 | 14 | 9 | 7 | 58 | 40 | 18 | 37 |
| 5 | СК Энсхеде2 | 30 | 12 | 9 | 9 | 58 | 46 | 12 | 33 |
| 6 | НАК | 30 | 11 | 10 | 9 | 51 | 48 | 3 | 32 |
| 7 | ДОС | 30 | 13 | 6 | 11 | 37 | 44 | -7 | 32 |
| 8 | ГВАВ | 30 | 12 | 6 | 12 | 52 | 47 | 5 | 30 |
| 9 | МВВ | 30 | 11 | 7 | 12 | 45 | 49 | -4 | 29 |
| 10 | АДО | 30 | 9 | 10 | 11 | 41 | 36 | 5 | 28 |
| 11 | Блау-Вит | 30 | 12 | 4 | 14 | 48 | 56 | -8 | 28 |
| 12 | Фортуна '54 | 30 | 12 | 4 | 14 | 44 | 54 | -10 | 28 |
| 13 | Волендам | 30 | 8 | 11 | 11 | 50 | 53 | -3 | 27 |
| 14 | Хераклес | 30 | 9 | 8 | 13 | 54 | 62 | -8 | 26 |
| 15 | Виллем II1 | 30 | 7 | 8 | 15 | 53 | 68 | -15 | 22 |
| 16 | Волевийкерс | 30 | 2 | 4 | 24 | 31 | 102 | -71 | 8 |
И — Игр сыграно; В — Побед; Н — Ничьих; П — Поражений;
ГЗ — Голов забито; ГП — Голов пропущено; РМ — Разница мячей
1 «Виллем II» стал обладателем Кубка Нидерландов 1962—1963 и квалифицировалась в Кубок обладателей кубков.
2 Клубы квалифицировались в Кубок Интертото.
| Цветовое обозначение | |
|---|---|
| Чемпион Эредивизие 1962—1963, в Кубок европейских чемпионов. | |
| В Кубок Ярмарок. | |
| Команды, выбывшие из Эредивизие | |
Результаты матчей
| АДО | АЯК | БЛВ | ВИЛ | ВЛВ | ВОЛ | ГВАВ | ДОС | МВВ | НАК | ПСВ | СКЭ | СПА | ФЕЙ | ФОР | ХРК | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. АДО | 2-2 | 3-4 | 1-1 | 3-0 | 0-0 | 5-2 | 0-2 | 5-0 | 2-3 | 1-3 | 2-2 | 1-0 | 1-1 | 3-0 | 1-0 | |
| 2. Аякс | 1-0 | 3-0 | 7-0 | 6-2 | 1-3 | 0-0 | 2-1 | 3-1 | 1-3 | 1-1 | 2-0 | 1-2 | 1-3 | 6-3 | 1-0 | |
| 3. Блау-Вит | 1-0 | 0-3 | 2-3 | 1-1 | 5-0 | 2-1 | 1-1 | 1-2 | 1-1 | 1-3 | 1-7 | 0-5 | 1-0 | 5-0 | 4-1 | |
| 4. Виллем II | 2-2 | 2-3 | 1-2 | 3-1 | 2-4 | 3-0 | 1-3 | 4-2 | 2-3 | 0-2 | 2-3 | 1-1 | 1-1 | 2-3 | 1-0 | |
| 5. Волевийкерс | 0-2 | 0-5 | 2-1 | 0-4 | 2-3 | 0-5 | 2-2 | 2-3 | 4-1 | 0-2 | 1-4 | 2-2 | 1-4 | 0-3 | 3-4 | |
| 6. Волендам | 1-0 | 4-5 | 0-1 | 1-1 | 5-0 | 0-2 | 0-0 | 1-1 | 2-0 | 1-2 | 1-3 | 2-1 | 0-3 | 1-1 | 2-2 | |
| 7. ГВАВ | 3-1 | 1-2 | 1-2 | 2-0 | 6-1 | 2-2 | 3-1 | 0-1 | 1-0 | 1-1 | 3-3 | 2-0 | 1-1 | 4-2 | 2-1 | |
| 8. ДОС | 0-0 | 0-3 | 1-0 | 0-0 | 3-1 | 3-2 | 3-0 | 1-0 | 1-3 | 2-0 | 2-1 | 2-0 | 1-0 | 0-2 | 2-0 | |
| 9. МВВ | 1-2 | 2-2 | 2-0 | 4-1 | 3-1 | 2-1 | 4-1 | 2-2 | 1-3 | 1-1 | 1-1 | 1-0 | 1-1 | 3-0 | 1-1 | |
| 10. НАК | 0-0 | 2-0 | 1-1 | 2-2 | 2-1 | 1-1 | 0-2 | 2-0 | 4-2 | 3-3 | 0-1 | 3-1 | 1-2 | 0-2 | 1-1 | |
| 11. ПСВ | 2-0 | 5-2 | 2-5 | 5-2 | 4-1 | 4-2 | 3-1 | 6-0 | 2-0 | 1-2 | 2-3 | 0-1 | 2-1 | 1-0 | 2-2 | |
| 12. СК Энсхеде | 1-0 | 0-6 | 0-1 | 5-2 | 4-0 | 1-1 | 2-2 | 2-0 | 0-1 | 1-1 | 1-2 | 3-1 | 1-2 | 2-0 | 0-0 | |
| 13. Спарта | 1-1 | 2-1 | 4-1 | 2-1 | 4-0 | 3-2 | 0-1 | 5-1 | 3-2 | 5-5 | 0-0 | 4-2 | 3-0 | 2-0 | 2-1 | |
| 14. Фейеноорд | 1-1 | 1-1 | 2-0 | 3-2 | 4-0 | 2-5 | 2-1 | 3-0 | 1-0 | 1-1 | 2-2 | 1-1 | 0-2 | 2-1 | 6-2 | |
| 15. Фортуна '54 | 1-0 | 1-0 | 2-1 | 1-4 | 2-2 | 2-2 | 2-1 | 1-2 | 1-0 | 3-1 | 0-2 | 2-2 | 1-2 | 3-2 | 1-2 | |
| 16. Хераклес | 1-2 | 0-2 | 4-3 | 3-3 | 7-1 | 1-1 | 3-1 | 2-1 | 4-1 | 3-2 | 2-2 | 3-2 | 1-2 | 3-6 | 0-4 |
Источник: [www.rsssf.com/tablesn/ned63.html RSSSF]
Цвета: синий = победа хозяев поля, жёлтый = ничья, красный = победа гостей.
Бомбардиры
| Место | Игрок | Клуб | Голы |
|---|---|---|---|
| 1 | Пьер Керкхоф[1]
|
ПСВ | |
Напишите отзыв о статье "Чемпионат Нидерландов по футболу 1962/1963"
Примечания
- ↑ [www.eredivisiestats.nl/topscorers.php Бомбардиры]
Ссылки
- [www.eredivisie.nl/ Официальный сайт Эредивизие] (нид.)
- [www.rsssf.com/tablesn/ned63.html Статистика на RSSSF]
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Чемпионат Нидерландов по футболу 1962/1963
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.
Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.
В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
