Чемпионат Португалии по футболу 1997/1998
Поделись знанием:
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
| Чемпионат Португалии по футболу 1997/1998 | |
|---|---|
| Подробности чемпионата | |
| Число участников | 18 |
| Призовые места | |
 Чемпион
|
Порту (17-й раз) |
 Второе место
|
Бенфика |
 Третье место
|
Витория (Гимарайнш) |
| Статистика чемпионата | |
| Сыграно матчей | 306 |
| Забито голов | 770 (2.52 за игру) |
| Бомбардир(ы) |  Марио Жардел (26 мячей)
|
← 1996/97 1998/99 → | |
Чемпионат Португалии по футболу 1997—1998 является 64-м чемпионатом по футболу в Португалии. Чемпионом в 17-й раз в своей истории стал «Порту».
В чемпионате участвовало 18 клубов, было сыграно 306 матчей и забито 770 голов (в среднем 2,52 гола за матч).
Турнирная таблица
| Место | Команда | И | В | Н | П | Голы | ± | О | Примечания |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Порту | 34 | 24 | 5 | 5 | 75 − 38 | +37 | 77 | Групповой этап Лиги чемпионов |
| 2 | Бенфика | 34 | 20 | 8 | 6 | 62 − 29 | +33 | 68 | 3-й кв. раунд Лиги чемпионов |
| 3 | Витория (Гимарайнш) | 34 | 17 | 8 | 9 | 42 − 25 | +17 | 59 | Кубок УЕФА |
| 4 | Спортинг | 34 | 15 | 11 | 8 | 45 − 33 | +12 | 56 | |
| 5 | Маритиму | 34 | 16 | 8 | 10 | 44 − 35 | +9 | 56 | |
| 6 | Боавишта | 34 | 15 | 10 | 9 | 54 − 31 | +23 | 55 | |
| 7 | Эштрела (Амадора) | 34 | 14 | 8 | 12 | 42 − 41 | +1 | 50 | |
| 8 | Салгейруш | 34 | 13 | 10 | 11 | 48 − 44 | +4 | 49 | |
| 9 | Риу Ави | 34 | 12 | 10 | 12 | 43 − 43 | 0 | 46 | |
| 10 | Брага1 | 34 | 11 | 12 | 11 | 48 − 49 | −1 | 45 | Кубок обладателей кубков |
| 11 | Кампомайоренсе | 34 | 11 | 7 | 16 | 53 − 58 | −5 | 40 | |
| 12 | Лека | 34 | 10 | 8 | 16 | 29 − 52 | −23 | 38 | Вылет во Лигу Онра |
| 13 | Витория (Сетубал) | 34 | 10 | 7 | 17 | 38 − 43 | −5 | 37 | |
| 14 | Фаренсе | 34 | 8 | 13 | 13 | 41 − 50 | −9 | 37 | |
| 15 | Академика | 34 | 8 | 12 | 14 | 27 − 41 | −14 | 36 | |
| 16 | Шавиш | 34 | 10 | 5 | 19 | 31 − 55 | −24 | 35 | |
| 17 | Варзим | 34 | 6 | 11 | 17 | 26 − 51 | −25 | 29 | Вылет во Лигу Онра |
| 18 | Белененсиш | 34 | 5 | 9 | 20 | 22 − 52 | −30 | 24 |
И — игры, В — выигрыши, Н — ничьи, П — проигрыши, Голы — забитые и пропущенные голы, ± — разница голов, О — очки
1 «Брага» квалифицировалась в Кубок обладателей кубков как финалист Кубка Португалии 1997—1998.
Результаты матчей
| АКА | БЕЛ | БНФ | БОА | ВАР | ГИМ | СЕТ | КМП | ЛЕК | МАР | ПРТ | РИУ | САЛ | БРА | СПР | ФАР | ШВШ | ЭШТ | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. Академика | 0:0 | 1:2 | 2:0 | 1:1 | 2:1 | 2:0 | 1:1 | 1:1 | 0:0 | 0:1 | 0:0 | 2:1 | 2:2 | 1:1 | 1:0 | 1:2 | 0:1 | |
| 2. Белененсиш | 2:0 | 1:2 | 0:0 | 1:0 | 1:0 | 1:0 | 0:1 | 0:1 | 0:2 | 1:0 | 2:4 | 1:2 | 2:2 | 0:4 | 0:3 | 0:1 | 0:2 | |
| 3. Бенфика | 1:1 | 2:1 | 1:2 | 4:0 | 1:0 | 2:0 | 4:0 | 7:1 | 3:1 | 3:0 | 2:1 | 2:2 | 3:0 | 0:0 | 3:1 | 3:1 | 2:2 | |
| 4. Боавишта | 6:0 | 4:0 | 0:0 | 2:0 | 0:1 | 2:1 | 1:2 | 2:0 | 0:1 | 3:4 | 1:2 | 3:0 | 0:0 | 1:0 | 2:2 | 2:1 | 4:0 | |
| 5. Варзим | 1:1 | 2:1 | 0:0 | 0:0 | 1:2 | 1:0 | 3:0 | 1:0 | 0:4 | 0:2 | 1:3 | 0:2 | 1:0 | 0:1 | 1:0 | 1:1 | 2:2 | |
| 6. Витория (Гимарайнш) | 1:0 | 2:2 | 0:1 | 1:1 | 5:0 | 2:1 | 2:1 | 0:0 | 0:0 | 0:1 | 0:0 | 3:0 | 1:0 | 1:0 | 2:0 | 5:1 | 1:0 | |
| 7. Витория (Сетубал) | 0:1 | 0:0 | 1:0 | 1:2 | 1:1 | 0:0 | 2:1 | 2:1 | 1:1 | 1:1 | 1:0 | 1:3 | 5:1 | 2:0 | 4:1 | 1:2 | 2:1 | |
| 8. Кампомайоренсе | 1:2 | 2:1 | 1:2 | 2:2 | 1:1 | 2:3 | 2:1 | 4:0 | 2:1 | 2:2 | 4:1 | 0:0 | 4:0 | 3:5 | 5:2 | 2:1 | 2:0 | |
| 9. Лека | 1:0 | 1:1 | 1:2 | 0:3 | 1:0 | 1:0 | 1:3 | 1:0 | 1:1 | 2:3 | 2:1 | 3:0 | 0:0 | 1:0 | 2:1 | 0:1 | 0:4 | |
| 10. Маритиму | 4:1 | 2:0 | 1:0 | 1:0 | 2:1 | 0:1 | 1:0 | 2:1 | 2:0 | 3:2 | 3:2 | 1:4 | 1:1 | 0:1 | 1:1 | 1:0 | 2:1 | |
| 11. Порту | 2:1 | 2:0 | 2:0 | 3:2 | 4:3 | 1:0 | 1:0 | 3:0 | 3:1 | 2:1 | 2:0 | 7:2 | 4:0 | 1:1 | 5:2 | 3:1 | 4:0 | |
| 12. Риу Ави | 3:0 | 3:0 | 3:1 | 1:1 | 0:0 | 1:2 | 3:0 | 1:1 | 2:2 | 2:0 | 0:0 | 1:1 | 0:4 | 0:0 | 0:3 | 1:0 | 1:0 | |
| 13. Салгейруш | 0:1 | 1:1 | 0:2 | 1:1 | 3:1 | 0:0 | 1:1 | 5:2 | 0:0 | 2:0 | 1:3 | 5:1 | 1:0 | 0:2 | 4:1 | 2:0 | 2:1 | |
| 14. Брага | 3:2 | 1:1 | 1:1 | 1:2 | 3:1 | 3:2 | 2:2 | 2:1 | 3:1 | 3:1 | 1:2 | 1:0 | 0:2 | 2:0 | 2:2 | 5:0 | 1:1 | |
| 15. Спортинг | 1:0 | 1:0 | 1:4 | 1:0 | 1:1 | 1:1 | 2:1 | 2:0 | 2:0 | 1:1 | 2:0 | 2:2 | 2:1 | 1:1 | 3:2 | 2:0 | 2:2 | |
| 16. Фаренсе | 0:0 | 3:1 | 1:1 | 0:0 | 1:0 | 2:0 | 2:0 | 2:2 | 1:1 | 0:2 | 1:2 | 1:0 | 0:0 | 1:1 | 0:0 | 1:0 | 1:1 | |
| 17. Шавиш | 0:0 | 1:0 | 0:1 | 1:3 | 2:1 | 1:2 | 1:3 | 1:0 | 0:1 | 1:0 | 2:2 | 0:2 | 0:0 | 1:2 | 3:2 | 2:2 | 2:0 | |
| 18. Эштрела (Амадора) | 1:0 | 1:1 | 2:0 | 1:2 | 0:0 | 0:1 | 1:0 | 2:1 | 2:1 | 1:1 | 2:1 | 1:2 | 1:0 | 1:0 | 2:1 | 2:1 | 4:1 |
Источник: [www.rsssf.com/tablesp/porthist199798.html rsssf.com]
Цвета: синий = победа хозяев поля, жёлтый = ничья, красный = победа гостей.
Бомбардиры
| Место | Игрок[1] | Клуб | Голы |
|---|---|---|---|
| 1 | Марио Жардел
|
Порту | |
Напишите отзыв о статье "Чемпионат Португалии по футболу 1997/1998"
Примечания
- ↑ [www.rsssf.com/tablesp/porttops.html Portugal - List of Topscorers]
Ссылки
- [www.rsssf.com/tablesp/porthist199798.html Статистика на rsssf.com]
- [desportoluso.no.sapo.pt/Camphist1997-98.html Futebol Portugues em Numeros]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Чемпионат Португалии по футболу 1997/1998
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
