Чемпионат СССР по самбо 1959

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

XIII-й Чемпионат СССР по самбо проходил в Москве с 2 по 5 апреля 1959 года. В соревнованиях участвовало 172 спортсмена от 14 союзных республик и городов Москвы и Ленинграда.



Медалисты

Весовая категория Золото Серебро Бронза
Наилегчайший вес
(до 56 кг)
Лаврентий Кациашвили
«Колмеурне» (Тбилиси)
К. Инсаридзе
«Динамо» (Тбилиси)
Валерий Фраер
«Динамо» (Москва)
Легчайший вес
(до 60 кг)
Александр Лукичёв
«Буревестник» (Москва)
Сергей Иванов
«Динамо» (Ленинград)
В. Карелин
«Динамо» (Москва)
Полулёгкий вес
(до 64 кг)
Олег Степанов
«Буревестник» (Москва)
Н. Попков
«Динамо» (Новосибирск)
Р. Сесиашвили
«Буревестник» (Тбилиси)
Лёгкий вес
(до 68 кг)
Юрий Чистов
«Динамо» (Ленинград)
Сергей Великотный
«Даугава» (Рига)
Арон Боголюбов
«Динамо» (Ленинград)
Полусредний вес
(до 72 кг)
Евгений Глориозов
«Буревестник» (Москва)
Борис Климович
«Динамо» (Ленинград)
Супьян Зубайраев
«Буревестник» (РСФСР)
Средний вес
(до 77 кг)
Альфред Каращук
«Буревестник» (Москва)
Илья Ципурский
«Буревестник» (Москва)
В. Новиков
«Динамо» (Ленинград)
Полутяжёлый вес
(до 85 кг)
Генрих Шульц
«Буревестник» (Москва)
Анзор Зурабаули
«Буревестник» (Тбилиси)
Юрий Заболоцкий
«Буревестник» (Москва)
Тяжёлый вес
(свыше 85 кг)
Суракат Асиатилов
«Буревестник» (Махачкала)
А. Вардошвили
«Колмеурне» (Тбилиси)
Отар Шинджикашвили
«Динамо» (Тбилиси)

Напишите отзыв о статье "Чемпионат СССР по самбо 1959"

Литература

Отрывок, характеризующий Чемпионат СССР по самбо 1959



В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.