Шато Мутон-Ротшильд
Поделись знанием:
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
Шато Мутон-Ротшильд (фр. Château Mouton-Rothschild) — французское бордосское винодельческое хозяйство, расположенное в коммуне Пойяк, округа Медок. Согласно «Официальной классификации вин Бордо 1855 года» и изменениям, внесенным в неё в 1973 году, относится к категории Первых Гран Крю или Premier Grand Cru Classe, то есть высшей категории в классификации. Входит в пятерку лучших производителей Бордо вместе с Шато Лафит-Ротшильд, Шато Марго, Шато Латур и Шато О-Брион.
Производит два красных вина с собственных виноградников: Château Mouton-Rothschild (основное или «первое» вино хозяйства), Le Petit Mouton de Mouton Rothschild («второе» вино хозяйства) и белое сухое вино категории Bordeaux AOC — Aile d’Argent. Кроме производимых хозяйством великолепных вин, также известно особым подходом к оформлению бутылочных лицевых этикеток. Этикетка для каждого нового года урожая является репродукцией картин или набросков, созданного известными художниками и публичными лицами.
Содержание
Владельцы
Хозяйство Château Mouton-Rothschild входит в винодельческий холдинг, принадлежащий британской ветви семьи Ротшильд — «Baron Philippe de Rothschild S.A.».
Искусство и этикетки
- 1924 — Жан Карлю: По просьбе Филиппа Ротшильда художник-кубист Жан Карлю создал первую в XX веке этикетку для Шато Мутон-Ротшильд, на которой изобразил голову барана (название хозяйства переводится с французского как «баран»), символическое изображение замка с синими окнами и стрелы.
- 1945 — Жан Оберле: Следующая оригинальная этикетка появилась после победы над фашистской Германией. Жан Оберле изобразил на эскизе Триумфальную арку в Париже, окружённую французскими флагами, однако Филипп Ротшильд отверг этот дизайн.
- 1945 — Филипп Жюллиан: Окончательный вариант этикетки 1945 года сделал Жюллиан Филипп. Его версия тоже связана с победой во Второй мировой войне. Она представляет собой Букву «V», окружённую лавровым венком и виноградной лозой. Внутри буквы «V» находится надпись «Annee de la Victoire».
- 1946 — Жан Юго
- 1947 — Жан Кокто: Для этикетки 1947 года Кокто сделал рисунок фавна с золотой гроздью винограда в руке.
- 1948 — Мари Лорансен
- 1949 — Андре Динимон
- 1950 — Жорж Арнульф
- 1951 — Марсель Вертес: В этом году французский художник венгерского происхождения Вернет изобразил на этикетке влюблённого пастуха с подругой на фоне пасущегося стада.
- 1952 — Леонор Фини
- 1953 — Миниатура с изображением барона Натаниеля де Ротшильд (Baron Nathaniel de Rotschild, 1812—1870) к столетию приобретения хозяйства (11 мая 1853).
- 1954 — Жан Карзу
- 1955 — Жорж Брак: К 1955 году Брак отошёл от кубизма. На этикетке он несколькими лаконичными линиями наметил контур стола, гроздь винограда и бокал с вином. Лишь красный цвет вина и винограда оживляют эту простую композицию.
- 1956 — Павел Челищев
- 1957 — Андре Массон
- 1958 — Сальвадор Дали нарисовал лежащего барашка всего одной непрерывной витиеватой линией, рядом с ним такой же простой цветок из нескольких штрихов.
- 1959 — Ричард Липпольд
- 1960 — Жак Вийон
- 1961 — Жорж Матье
- 1962 — Роберто Себастьян Матта
- 1963 — Бернар Дюфур
- 1964 — Генри Мур
- 1965 — Доротея Таннинг: Американская художница создала этикетку, где барашки пляшут с гроздьями винограда. Этот сюжет напоминает «Танец» Матисса.
- 1966 — Пьер Алешинский
- 1967 — Сезар Бальдаччини
- 1968 — Бона Тибертелли
- 1969 — Хуан Миро
- 1970 — Марк Шагал
- 1971 — Василий Кандинский
- 1972 — Серж Поляков
- 1973 — Пабло Пикассо
- 1974 — Роберт Мазеруэлл
- 1975 — Энди Уорхол
- 1976 — Пьер Сулаж
- 1977 — В честь посещения хозяйства в апреле месяце Её Величеством Английской Королевой Матерью: «Tribute to Her Majesty Queen Elizabeth, the Queen Mother»
- 1978 — Жан-Поль Риопель
- 1979 — Хисао Домото (Hisao Domoto)
- 1980 — Ханс Хартунг
- 1981 — Арман
- 1982 — Джон Хьюстон (John Huston)
- 1983 — Сол Стейнберг
- 1984 — Агам
- 1985 — Поль Дельво
- 1986 — Бернар Сежурне (Bernard Séjourné)
- 1987 — Ханс Эрни
- 1988 — Кейт Харинг
- 1989 — Георг Базелиц
- 1990 — Фрэнсис Бэкон (Francis Bacon)
- 1991 — Сецуко (Setsuko)
- 1992 — Пер Керкеби
- 1993 — Бальтус
- 1994 — Карел Аппель
- 1995 — Антони Тапиес
- 1996 — Гу Ган (Gu Gan)
- 1997 — Ники де Сен-Фалль
- 1998 — Руфино Тамайо
- 1999 — Раймон Савиньяк (Raymond Savignac)
- 2000 — Год Тысячелетия (Bouteille 2000)
- 2001 — Роберт Уилсон
- 2002 — Илья Кабаков
- 2003 — Фотография с изображением барона Натаниеля де Ротшильда (1812—1870) к стопятидесятилетию приобретения хозяйства (11 мая 1853)
- 2004 — Принц Уэльский Чарльз
- 2005 — Джузеппе Пеноне
- 2006 — Люсьен Фрейд
- 2007 — Бернар Венет
- 2008 — Ксу Лей
Источники
- Robert M.Parker Jr. «Bordeaux: A Consumer’s Guide to the World’s Finest Wines», 4th ed., Simon & Schuster Publishing, 2003
- Robert M.Parker Jr. «The World’s Greatest Wine Estates: A Modern Perspective», Simon & Schuster Publishing, 2003
- H.Johnson & J.Robinson «The World Atlas of Wine» Mitchell Beazley Publishing, 2005
Напишите отзыв о статье "Шато Мутон-Ротшильд"
Ссылки
- [www.bpdr.com/ Baron Philippe de Rothschild S.A.] — официальный сайт холдинга
- [www.theartistlabels.com/ Château Mouton Rothschild: The Artist Labels] — каталог лицевых этикеток вин
Отрывок, характеризующий Шато Мутон-Ротшильд
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
