Щипков, Александр Владимирович
Поделись знанием:
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
| Александр Щипков | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
Санкт-Петербургский государственный университет (1998—1999) |
| Учёная степень: | |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
| Известен как: |
социолог религии, специалист в области государственно-конфессиональных отношений, журналист, главный редактор портала «Религия и СМИ» |
| Награды и премии: |
|
| Сайт: |
[shchipkov.ru/ ov.ru] |
Алекса́ндр Влади́мирович Щипко́в (род. 3 августа 1957 года, Ленинград, СССР) — российский социолог религии, политолог, специалист в области государственно-конфессиональных отношений. Кандидат философских наук.
Журналист, главный редактор портала «Религия и СМИ»[1], член Совета «Общественного телевидения России» (ОТР), директор Московского центра социальных исследований, член Межсоборного присутствия РПЦ.
Действительный государственный советник Российской Федерации 3 класса. Бывший помощник Председателя Совета Федерации[2].
Первый заместитель председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ с 31 декабря 2015 года.
Содержание
Биография[1][3]
Родился 3 августа 1957 года в Ленинграде, но затем семья перебралась в Смоленск.
Христианский семинар
В 1973 году познакомился с настоятелем храма Великомученика Никиты в селе Кабаново Орехово-Зуевского района Московской области — протоиереем Димитрием Дудко, что определило дальнейший жизненный выбор[4]. В 1970—1980 годах участвовал в движении подпольного православного сопротивления.
Принимал участие вместе с матерью и женой в деятельности христианского семинара, организованного по инициативе Александра Огородникова в первой половине 1970-х годов[5]. Печатался в самиздатовском журнале «Община», который издавали духовные чада Дмитрия Дудко, участники семинара в 1976—1977 годах[6].
Характерная черта нашего семинара в том, что он не был элитным. Многие религиозные группы от страха и вынужденной конспирации становились элитными, закрытыми. Об их существовании знали только они сами и КГБ. А у нас в Семинаре, благодаря Сашкиной[7] широте, собиралась вся Россия, та Россия, которую называют провинциальной. Наш лозунг был прост: христианство, свобода, антикоммунизм. Семинар был для нас формой самообразования, формой общинной жизни, формой воцерковления, формой противостояния системе. А главное, что дал нам Семинар — опыт христианской любви, который невозможно пережить вне церковной общины.— Александр Щипков[5]
В 1978 году был поражён в социальных правах и исключён из Смоленского педагогического института (факультет иностранных языков) с пятого курса с формулировкой: «за поведение, несовместимое со званием советского студента». Жена тоже была исключена из института. Мать — Щипкова Татьяна Николаевна (1930—2009) была уволена из института, в котором преподавала, а в 1980 году осуждена на 3 года ИТЛ (официально за хулиганство). Ею написана книга «Женский портрет в тюремном интерьере. Записки православной»[8].
В 1978—1980 годах проходил срочную военную службу в Средней Азии в Туркестанском военном округе[9].
Современность
В конце 1980-х получил доступ к публицистической, научной и преподавательской деятельности. Писал для «Дружбы народов», «Санкт-Петербургских ведомостей», «Смены», «Независимой газеты», «Литературной газеты», «Нового времени», а также для «Вопросов философии» и других научных изданий.[10] Параллельно до 1992 года работал по рабочей сетке на предприятиях Ленинграда сварщиком, гальваностегом, слесарем, шофёром.
С 1991 по 1992 год — литературный редактор газеты «Рейтинг» (СПб), затем — редактор «Христианского информационного агентства».
В 1994 году получил разрешение закончить прерванное в 1978-м образование. Тогда же стал обозревателем санкт-петербургской газеты «Смена».
С 1995 года в течение семи следующих лет работал редактором программы «Во что верит Россия» на «Радио России» (ВГТРК).
С 1998 по 1999 год преподавал на философском факультете Санкт-Петербургского государственного университета.
В 2000 году под научным руководством академика Л. Н. Митрохина защитил в Институте философии РАН кандидатскую диссертацию по специальности «социальная философия» на тему «Христианско-демократические движения в постсоветской России».[11] Тогда же был избран заместителем председателя Методического совета по освещению религиозной тематики в СМИ при МПТР.
С 2001 года стал председателем Гильдии религиозной журналистики. Тогда же начал работу директором региональных проектов «МедиаСоюза» и оставался на этой должности в течение двух лет.
С 2002 года — главный редактор интернет-портала «Религия и СМИ» (www.religare.ru).
С 2004 года — Исполнительный директор центра «Новая Политика»; до 2006 года совмещал эту должность с постом главного редактора сайта «Новая политика». Одновременно выступал главным редактором сайта «Народы России» и был ведущим программ радиостанции «Маяк».
С 2007 года — Председатель Клуба Православных журналистов, а также ответственный секретарь Попечительского совета Императорского Петропавловского собора Санкт-Петербурга. Автор книг «Во что верит Россия» (1998), «Соборный двор» (2002), «Христианская демократия в России» (2004).
Помощник Председателя Совета Федерации[2] (до 2011 года)
Инициатор создания Общественного совета РФ по телевидению.
Приказом министра юстиции РФ от 3 марта 2009 года № 61 утверждеён в качестве члена Экспертного Совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции РФ.[12] С 2009 по 2015 годы — член Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы.
С 2012 года — член Совета Общественного Телевидения России (ОТР)
23 октября 2014 года — член Межсоборного присутствия РПЦ МП[13]; секретарь Комиссии по вопросам информационной деятельности Церкви и отношений со СМИ.
31 декабря 2015 года назначен Патриархом Кириллом исполняющим обязанности первого заместителя председателя синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ. В его обязанности входят вопросы взаимодействия с органами государственной власти и с неправительственными организациями[14].
Действительный государственный советник Российской Федерации 3 класса.
Благодарность Председателя Совета Федерации ФС РФ «За безупречную федеральную государственную службу» (2011).
Награждён орденами Русской Православной Церкви: Даниила Московского 3 степени (2007); Сергия Радонежского 3 степени (2013); медалью «В память 1000-летия преставления равноапостольного великого князя Владимира» (2015).
Лауреат премии Союза журналистов России «Золотое перо России» (номинация «Лучшая радиопрограмма») за 1997 год. Лауреат премии фестиваля "Вера и Слово" (номинация "за личный вклад в развитие православных СМИ") за 2010 год. Лауреат литературной премии журнала «Москва» (номинация «Публицистика») за 2013 год. Лауреат Национальной премии "Лучшие книги и издательства" (номинация "Религия, философия") за 2015 год. Лауреат литературной премии "Золотой Дельвиг" (за книгу "Бронзовый век России. Взгляд из Тарусы") за 2015 год.
Решением Городской Думы ГП «Город Таруса» № 12 от 21 мая 2015 «за особые заслуги перед городом Тарусой и неоценимый вклад в создание исторического образа города» (установка памятников Ивану Цветаеву, генералу Михаилу Ефремову, Николаю Заболоцкому) присвоено звание почётного гражданина Тарусы.
Проживает в Тарусе. Женат, отец четверых детей.
Труды
Диссертации
- Щипков, А. В. [cheloveknauka.com/v/26363/d?#?page=7 Христианско-демократические движения в постсоветской России]: диссертация … кандидата философских наук : 09.00.11. / Рос. акад. наук. Ин-т философии. — Москва, 2000. — 170 с. (Социальная философия)
Книги
- Щипков А. В. (редактор и составитель). [www.religare.ru/download/spbpaganism.pdf Петербургское язычество. Сборник статей]. — СПб.: Апостольский город, 1999. — 98 с. — ISBN 5-93112-005-X.
- Щипков А. В. [www.dropbox.com/s/hf3wt7lhc1chjof/%D0%A9%D0%B8%D0%BF%D0%BA%D0%BE%D0%B2%20%D0%90.%20%D0%92.%20%D0%92%D0%BE%20%D1%87%D1%82%D0%BE%20%D0%B2%D0%B5%D1%80%D0%B8%D1%82%20%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F.pdf Во что верит Россия. Религиозные процессы в постперестроечной России. Курс лекций]. — СПб.: РХГИ, 1998. — 297 с. — ISBN 5-888-031-6. ([www.religare.ru/25_8.html копия]) Рецензенты: доктор философских наук, профессор Ю. Н. Солонин, декан философского факультета СПбГУ, кандидат философских наук В. В. Аржанухин, заведующий кафедрой религиоведения РГПУ им. А. Н. Герцена
- Щипков А. В. [www.religare.ru/25_5.html Соборный двор: Публицист. ст.: 1991—2001] / Предисл. Л. Н. Митрохина. — М.: Медиасоюз, 2003. — 319 с. — ISBN 5-901-683-64-1.
- Щипков А. В. [www.dropbox.com/s/wbi2jp6cdkgljof/%D0%A9%D0%B8%D0%BF%D0%BA%D0%BE%D0%B2%20%D0%90.%20%D0%92.%20%D0%A5%D1%80%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%B8%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F%20%D0%B4%D0%B5%D0%BC%D0%BE%D0%BA%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%B8%D1%8F%20%D0%B2%20%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B8.pdf Христианская демократия в России] = Christliche demokratie in Russland. — М.: Ключ — С, 2004. — 119 с. — (Библиотека «Новая политика»). — ISBN 5-93136-029-3. ([www.religare.ru/25_11.html копия])
- Щипков А. В. [www.religare.ru/download/churchland.pdf Территория Церкви]. — М.: ИНДРИК, 2012. — 176 с. — ISBN 978-5-91674-220-6.
- Щипков А. В. [www.religare.ru/download/perelom.pdf Перелом. Сборник статей о справедливости традиции]. — М.: Пробел-2000, 2013. — 176 с. — ISBN 978-5-98604-382-1.
- Щипков А. В. [www.religare.ru/download/jrdimension.pdf Религиозное измерение журналистики]. — М.: ПРОБЕЛ-2000, 2014. — 272 с. — ISBN 978-5-98604-436-1.
- Щипков А. В. [religare.ru/25_1043.html Традиционализм, либерализм и неонацизм в пространстве актуальной политики]. — СПб.: Алетейя, 2015. — 80 с. — ISBN 978-5-9905927-1-1.
- Щипков А. В. [www.religare.ru/25_1052.html Национальная история как общественный договор: от экономического гегемонизма – к консенсусу традиций]. — СПб.: Алетейя, 2015. — 88 с. — ISBN 978-5-906792-00-6.
- Щипков А. В. Бронзовый век России. Взгляд из Тарусы. — СПб.: Русская культура, 2015. — 192 с. — ISBN 978-5-905618-08-6.
- Щипков А. В. Плаха. 1917 – 2017: Сборник статей о русской идентичности. — М.: Пробел-2000, 2015. — 216 с. — ISBN 978-5-98604-506-1.
- Щипков А. В. Диалектика экономического и религиозно-этического в становлении русского социал-традиционализма. — М.: Пробел-2000, 2015. — 204 с. — ISBN 978-5-98604-493-4.
- Shchipkov A. V. Traditionalism, Liberalism and Neo-Nazism in the Current Political Space. — М., 2016. — 76 с. — ISBN 978-5-98604-551-1.
- Щипков А. В. До и после политики. — М.: Пробел-2000, 2016. — 132 с. — ISBN 978-5-5-98604-537-3.
Статьи
- на русском языке
- Щипков А. В. [lgz.ru/article/-5-6540-4-02-2016/v-poiskakh-tsarstva-pravdy/ О причинах кризиса российской идентичности] // Литературная газета, 04 февраля 2016 г.
- Щипков А. В. Осторожно: Роскомрелигия! // Религия и демократия. — М.:Прогресс. — 1993. — 133—140 с.
- Щипков А. В. Христианская демократия в России. // Религия и политика в посткоммунистической России — М.: Институт философии РАН, 1994. — С. 119—186
- Щипков А. В. «Православие и русская христианская демократия». // Идеология в России — СПб., 1995. — С. 27-30.
- Щипков А. В. Секта Муна. // Современные секты в России — М.-СПб., 1995. — С. 61-67.
- Щипков А. В. «Рыночная» Россия и эффект религиозной энтропии. // Церковь и государство в русской православной и западной латинской традициях — СПб — 1996. — С. 141—152.
- Щипков А. В. «Рыночное бытие и религиозное сознание». // Философия в мире знания, техники и веры — СПб — 1997. Том V, стр. 474—476
- Щипков А. В. Религиозная журналистика — это журналистика экспертная. // Государство, СМИ и Церковь Материалы и рекомендации научно-практической конференции (14 ноября 2001 г.). — М., 2001. С. 9−14
- Щипков А. В. Религия и политика в посткоммунистической России (материалы круглого стола). // Вопросы философии. — 1992. — № 7. — С.16-22
- Щипков А. В. [www.religare.ru/2_26726.html Крест на депутатском мандате.] // Русская мысль. № 4006. 25.11.1993 (Христианский вестник. — 1993. — № 45/46. — С.22-25)
- Щипков А. В. «Святому» Муну нужен Горбачёв. // Новое время. — 1994. — № 13. — С.42-44
- Щипков А. В. [www.religare.ru/2_26727.html Политические инверсии религиозного сознания] // Независимая газета. 09.12.1993 (Христианский вестник. — 1994. — № 1. — С.33-37)
- Щипков А. В. [www.religare.ru/2_26678.html Церковь Ингрии. Русский вариант финского лютеранства.] // Истина и жизнь. — 1996. — № 11. — С. 6-9
- Щипков А. В. [katolik.ru/tserkov-i-obshchestvo/item/1561-vozmozhen-li-konkordat-vo.html Возможен ли конкордат восточно-христианских Церквей с государством?] // Новая Европа. — 2002. — № 15. — С.110-116
- Щипков А. В. [ruskline.ru/monitoring_smi/2002/04/05/departament_po_kul_tam/ Департамент по культам. Реструктуризация церковно-государственных отношений назрела.] // Независимая газета. — 2002, 5 апреля
- Щипков А. В. [ruskline.ru/monitoring_smi/2002/04/09/lukashenko_i_cerkvi/ Лукашенко и церкви. Религиозно-политическая ситуация в Белоруссии.] // Русская мысль. — 2002, 9 апреля
- Щипков А. В. [ruskline.ru/monitoring_smi/2007/12/18/gosudarstvo_i_cerkov_dolzhny_dogovorit_sya/ Государство и Церковь должны договориться.] // Политический журнал. — 2007, 18 декабря
- Щипков А. В. [religare.ru/2_48237.html «Русского хлебом не корми — дай поговорить о Боге».] // Православие и современность. — 2008, 7 марта
- Щипков А. В. [izvestia.ru/news/585045 Эксгумация фашизма.] // Известия, 6 апреля 2015 г.
- Щипков А. В. [www.lgz.ru/article/-50-6491-17-12-2014/intelligent-ne-mozhet-byt-liberalom/ Интеллигент не может быть либералом] // Литературная газета, 17 декабря 2014 г.
- Щипков А. В. [svpressa.ru/society/article/107783/ Национальная история как общественный договор.] // Свободная Пресса, 21 декабря 2014 г.
- Щипков А. В. [lgz.ru/article/-33-34-6427-27-08-2013/strana-gde-dzhentlmeny-ishchut-neft/ Страна, где джентльмены ищут нефть] // Литературная газета, 27 августа 2013 г.
- Щипков А. В. [izvestia.ru/news/574808 Необходимая социальная терапия] // Известия, 04 августа 2014 г.
- Щипков А. В. [www.aif.ru/society/opinion/1132965 Назад, к Заболоцкому!] // Аргументы и Факты, 27 марта 2014 г.
- Щипков А. В. [lgz.ru/article/-5-6448-05-02-2014/khimery-kollektivnoy-viny/ Химеры «коллективной вины»] // Литературная газета, 05 февраля 2014 г.
- Щипков А. В. [lgz.ru/article/-51-52-6444-25-12-2013/multikulturalizm-dlya-derzhavnikov/ Мультикультурализм для державников] // Литературная газета, 25 декабря 2013 г.
- Щипков А. В. [lgz.ru/article/-48-6441-04-12-2013/khristianofobiya-kak-politicheskiy-proekt/ Христианофобия как политический проект] // Литературная газета, 04 декабря 2013 г.
- на других языках
- Shchipkov Aleksandr. Attemps to revive the council for Religious Affairs in Russia. // Religion, State and Sosiety — England — Oxford — 1993, vol. 21, 3-4.
- Chipkov Alexandr. Red? Brownshirts? Or Whites after all // Bulletin of Christian Demokrat International — Belgique — Brusselles — 1992, 18.
- Chipkov Alexandr. «Adieu Leningrad!» // Bulletin of Christian Demokrat International — Belgique — Brusselles — 1991, 15
- Shchipkov Aleksandr. Some Observations on Orthoxy and Christian Democracy. // Religion, State and Sosiety — England — Oxford — 1994, vol. 22, 3.
- Shchipkov Aleksandr and Sergei Filatov. Religious Developments among the Volga Nations as a Model for the Russian Federation. // Religion, State and Sosiety — England — Oxford — 1995, vol. 23, 3.
- Scipkov Aleksandr. Die Etappen eines grosen Weges. // Religion und Gesellschaft im postsowjetischen Raum — Wurzburg — 1996. pp. 38-51
- Stschipkov Alexander. Die Baschowzy — eine neuheidnische Bevegung. // Glaube in der 2. Welt — Schweiz — 1997, 2
- Shchipkov Aleksandr and Sergei Filatov. Udmurtia: Ornhodoxy, Paganism, Authority. // Religion, State and Sosiety — England — Oxford — 1997, vol. 25, 2
- Shchipkov Aleksandr. Orthodoxy in Karelia. // Religion, State and Sosiety — England — Oxford — 1997, vol. 25, 2
- Shchipkov Aleksandr. Interreligious Relations in Russia after 1917 / Proselytism and Orthodoxy in Russia. — New York.: ORBIS BOOKS. — 1999. P. 77-92
- Shchipkov Aleksandr. Rumours of KGB past may help metropoliten win power truggle. // Keston News Service, 25.05.99
- Щипков Олександр. Церковно-суспiльнi вiдносини i проблеми держаного регулювання. // Людина I свiт — Киiв — 2000, № 9
- Shchipkov Aleksandr, Fagan Geraldin. Anti-missijnery Legislation in Belgorod. // Frontier — England — Oxford — 2001. № 4
- Chipkov Alexandre. Orthodoxie Russi: Le debat sur les relations entre l’eglise orthodoxe et l’etat. // Unite des chretiens, № 123, juillet 2001
Напишите отзыв о статье "Щипков, Александр Владимирович"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.religare.ru/25_216_110_1.html RELIGARE — РЕЛИГИЯ и СМИ — Щипков Александр Владимирович] биография на портале «Религия и СМИ»
- ↑ 1 2 Александр Щипков [www.religare.ru/2_73103_1_21.html Выступление Александра Щипкова, советника Председателя СФ на конференции «Преподавание религии в государственной школе: актуальная дискуссия в России и в Германии»]//портал RELIGARE («РЕЛИГИЯ и СМИ»), 24 февраля 2010
- ↑ [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?5_4966 Биография] на сайте Благотворительного фонда «Русское Православие»
- ↑ Волкова Н. [www.ruskline.ru/monitoring_smi/2008/03/07/russkogo_hlebom_ne_kormi_daj_pogovorit_o_boge/?print=y «Русского хлебом не корми — дай поговорить о Боге» (Интервью с Александром Щипковым)]:// Православие и современность. — 2008, 7 марта
- ↑ 1 2 Александр Щипков [religare.ru/2_9782.html Огородников и другие: как это было]
- ↑ Ксения Лученко. [pravoslavye.org.ua/2005/01/aleksandr_shchipkov_pravoslavniy_samizdat_bil_i_v_sovetskom_soyuze/ Александр Щипков: «Православный самиздат был и в Советском Союзе»]
- ↑ Александр Огородников
- ↑ [www.taday.ru/text/1300102.html Алиса Орлова Татьяна Щипкова: Женский портрет в тюремном интерьере]
- ↑ Александр Щипков [archive.is/20120909113134/www.pravmir.ru/aleksandr-shhipkov-dlya-chego-politikam-nuzhna-antireligioznaya-ritorika/print/ Для чего политикам нужна антирелигиозная риторика?] // Православие и мир, 14.07.2011 г.
- ↑ [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?5_4966 Миряне: Щипков Александр Владимирович.] // «Русское православие»
- ↑ Щипков, Александр Владимирович. Христианско-демократические движения в постсоветской России : автореферат дис. ... кандидата философских наук : 09.00.2011 / Рос. акад. наук. Ин-т философии. - Москва, 2000. - 28 с.
- ↑ [minjust.lgg.ru/ru/news/events/printable.php?print=1&id4=87 3 апреля 2009 года в Министерстве юстиции Российской Федерации состоялось первое заседание Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации] // Официальный сайт Министерства юстиции РФ
- ↑ [www.pravmir.ru/kak-izmenilsya-sostav-mezhsobornogo-prisutstviya-russkoy-pravoslavnoy-tserkvi/ Как изменился состав Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви?] // Православие и мир, 27.10.2014
- ↑ [www.interfax.ru/russia/488516 Патриарх Кирилл назначил публициста Щипкова вместо протоиерея Чаплина] // Интерфакс, 05.01.2016
Отрывок, характеризующий Щипков, Александр Владимирович
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
Категории:
- Родившиеся 3 августа
- Родившиеся в 1957 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Санкт-Петербурге
- Кандидаты философских наук
- Кавалеры ордена РПЦ святого благоверного князя Даниила Московского III степени
- Кавалеры ордена преподобного Сергия Радонежского III степени
- Учёные по алфавиту
- Журналисты по алфавиту
- Журналисты СССР
- Журналисты России
- Религиоведы России
- Главные редакторы России
- Социологи религии
- Социологи России
- Преподаватели философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета
- Выпускники Смоленского государственного университета
- Главные редакторы сайтов
- Редакторы по алфавиту
- Редакторы XXI века
- Социологи по алфавиту
