Экспертный совет по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации
Поделись знанием:
22 апреля 2009 года Институтом религии и права, основанного некоммерческим партнёрством «Славянский правовой центр»[101], организована общероссийская бессрочная акция «Инквизиторам — нет!», врамках которой проводится сбор подписей под Открытым обращением к министру юстиции РФ Александру Коновалову, копии которого будут[когда?] посланы президенту РФ Дмитрию Медведеву и премьер-министру России Владимиру Путину[86]. В обращении — просьба исключить из состава Экспертного совета А. Л. Дворкина, А. В. Кузьмина, А. В. Васильченко, Е. О. Мухтарова, Л. Е. Семёнова[102].[неавторитетный источник? 3699 дней][85].
28 апреля 2009 года в Центральном доме журналиста г. Москвы состоялась конференция правозащитников, юристов, религиоведов и представителей религиозных объединений «Как преодолеть религиозную нетерпимость, разрушающую наше общество». Как заключительный документ участники конференции приняли Открытое обращение Президенту Российской Федерации[79][107][неавторитетный источник? 3699 дней].
Заместитель Председатель Экспертного совета в интервью православному информационному агентству «Русская линия»[111] Р. А. Силантьев комментируя высказывания некоторых членов Общественной палаты России, недовольных созданием Экспертного совета отметил, что
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.
В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.
В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.
Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.
Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.
Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.
Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.
Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.
Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.
Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.
Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
Экспертный совет по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации — консультативный орган, образованный в соответствии с Постановлением Правительства Российской Федерации от 03 июня 1998 года № 565 «О порядке проведения государственной религиоведческой экспертизы» с целью проведения экспертизы при регистрации религиозных организаций. Последний состав Экспертного совета и регламент проведения экспертизы утвержден Приказом Министерства юстиции Российской Федерации от 18 февраля 2009 г. № 53 «О государственной религиоведческой экспертизе». Экспертиза осуществляется по запросам Министерства юстиции Российской Федерации и его территориальных органов[1].
Проведение экспертизы в отношении религиозных организаций, в зависимости от их структуры, осуществляется Экспертным советом при Министерстве юстиции России, либо Экспертным советом при Управлении Министерства юстиции России в субъекте Российской Федерации[1].
Экспертное заключение Совета имеет для Минюста России и его территориальных органов рекомендательный характер[1].
Содержание
История
Первый Экспертный совет по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Минюсте РФ был создан Приказом Минюста РФ от 8 октября 1998 № 140 "О порядке реализации Постановления Правительства Российской Федерации от 3 июня 1998 г. № 565 «О Порядке проведения государственной религиоведческой экспертизы». В его состав входили М. П. Мчедлов (председатель Совета), А. Г. Залужный (секретарь Совета), В. А. Алексеев, Е. Г. Балагушкин, В. А. Бурковская, А. Б. Зубов, Ю. П. Зуев, И. Я. Кантеров, Г. А. Михайлов, М. И. Одинцов, П. И. Пучков, А. В. Пчелинцев, Е. Д. Рудкевич, И. Н. Яблоков, С. Г. Яковенко[2]
В 2009 году состав совета был изменён[3], а председателем нового Экспертного совета единогласным решением членов был избран А. Л. Дворкин[4].
Задачи
Задачами государственной религиоведческой экспертизы[5] являются:
- определение религиозного характера организации на основании учредительных документов, сведений об основах её вероучения и соответствующей ему практики;
- проверка и оценка достоверности сведений, содержащихся в представленных религиозной организацией документах, относительно основ её вероучения;
- проверка соответствия заявленных при государственной регистрации форм и методов деятельности религиозной организации формам и методам её фактической деятельности.
Деятельность
В субъектах Российской Федерации территориальными органами Министерства юстиции России образованы региональные Экспертные советы по проведению государственной религиоведческой экспертизы, в состав которых вошли ведущие учёные-религиоведы, эксперты по социологии, философии, культурологии, политике, истории, конституционному и административному праву, имеющие соответствующие учёные степени и учёные звания, специалисты по связям с религиозными организациями, государственные советники[6][7][8][9][10][11][12][13].
Список членов экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы в Санкт-Петербурге не раскрывается управлением Минюста по Санкт-Петербургу со ссылкой на «защиту персональных данных». Корреспондент «Новой газеты — Санкт-Петербург» Александра Гармажапова пишет, что «К слову, имя главы экспертного совета по Петербургу известно. Подпись некоего В. Г. Иванова стоит под одним из заключений, которое оказалось в распоряжении „Новой“. Однако религиоведы, которых мы опросили, даже не знают, кто это такой. Собственно, это можно считать некоторой оценкой.»[14].
По сообщению информационного агентства «Интерфакс» от 22 июля 2009 г. Экспертный совет рассмотрел обращение ярославской общины езидов в Министерство юстиции с намерением зарегистрировать первую в России религиозную организацию езидов. В результате работы Экспертного совета было подготовлено положительное заключение по этому вопросу[15].
Члены экспертного совета при Министерстве юстиции Российской Федерации
| Член совета | Учёная степень | Занимаемые должности, профессиональная, общественная, политическая, религиозная деятельность эксперта |
|---|---|---|
| Алифанов В. В. | нет | Заместитель начальника отдела по взаимодействию с общественными и религиозными объединениями Департамента культуры и образования Правительства Российской Федерации[16] |
| Белов В. Н. | доктор философских наук | заведующий кафедрой философии культуры и культурологии философского факультета Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского[17],руководитель Центра православной культуры и религиозной антропологии при Саратовском государственном университете им. Н. Г. Чернышевского[16] |
| Беренсон Е. А. | нет | руководитель аппарата организации «Конгресс еврейских религиозных организаций и объединений в России» |
| Бобровников В. О. | кандидат исторических наук | старший научный сотрудник Института востоковедения Российской академии наук[16], специалист по истории и этнографии мусульманских обществ[18] |
| Бурковская В. А. - председатель | доктор юридических наук | руководитель уголовно-правовой практики Адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнёры»[19], профессор Кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики МГИМО[20], автор книги «Актуальные проблемы борьбы с криминальным религиозным экстремизмом в современной России»[21] |
| Васильченко А. В. | кандидат исторических наук | член Совета по вопросам религиозных объединений при мэрии г. Ярославля, генеральный директор ООО «Губернский народ»[16] |
| Володина Н. В. | доктор философских наук[22], доктор юридических наук[23] | профессор кафедры конституционного и муниципального права РУДН[24] |
| Дворкин А. Л. - заместитель председателя | Ph. D по истории средних веков (Фордхемский университет)[25], в России — нет, так как нострификация не проводилась[26] | профессор кафедры миссиологии Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, вице-президент Европейской федерации центров по изучению современного сектантства, президент «Российской ассоциации центров изучения религий и сект» (РАЦИРС)[16][27] и «Центра религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского» (ЦРИ), созданных по благословению патриарха Алексия II; |
| Китинов Б. У. | кандидат исторических наук | доцент и и. о. заведующего кафедрой всеобщей истории факультета гуманитарный и социальных наук РУДН[28][29][30][31],докторант Дипломатической академии МИД России[32] специалист ИСАА МГУ[33], заместитель председателя Объединения традиционных буддийских общин[34][35] |
| Коваленко М. И. | кандидат психологических наук[36][37] | Заведующий социальной и политической психологии (с августа 2002 года), Декан факультета психологии и член Ученого Совета Института внешнеэкономических связей экономики и права (ИВЭСЭП)[37] Председатель Правления Фонда Л. Н. Гумилёва (с февраля 1993 г. по конец 1990-х гг.)[38], профессор Международной Академии психологических наук (МАПН)[16][36], сторонник идей евразийства, один из авторов программы Евразийской Партии России (см. Международное евразийское движение)[39] |
| Кузьмин А. В. | кандидат философских наук[40][41] | руководитель Саратовского отделения «Центра религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского» (ЦРИ)[42], являющегося членом «Российской ассоциации центров изучения религий и сект» (РАЦИРС)[27], редактор сайта [www.anticekta.ru/ antiCEKTA.ru] |
| Мухтаров Е. О. | нет | журналист, член Совета по вопросам религиозных объединений при мэрии г. Ярославля[16], директор Общественного центра «Гражданская безопасность», являющегося членом «Российской ассоциации центров изучения религий и сект» (РАЦИРС)[43] |
| Попов С. А. | кандидат политических наук[44] | председатель Комитета Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по делам общественных объединений и религиозных организаций[44] |
| Редкозубов А. Д. | нет | преподаватель арабского языка и исламоведения[16], кафедра религиоведения миссионерского факультета Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета[45], заведующий сектором Синодального отдела Московского патриархата по взаимодействию Вооружённых сил и правоохранительных органов[46] |
| Руткевич Е. Д. | кандидат философских наук | ведущий научный сотрудник Института социологии Российской академии наук, доцент[16][47] |
| Саввин А. В. | доктор философских наук[48][49] | заведующий кафедрой культурологии и религиоведения факультета межкультурных коммуникаций[16][49][50] и заместитель директора[49][51] Астраханского филиала Южно-Российского гуманитарного института[16], Профессор кафедры философии религии и религиозных аспектов культуры Богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета[52]. Один из авторов «энциклопедии „Новые религиозные организации России деструктивного, оккультного и неоязыческого характера“» издательства «ПаломникЪ»[53] |
| Сарычев А. Г. — ответственный секретарь | нет | советник отдела по делам религиозных организаций Департамента по делам некоммерческих организаций Минюста России |
| Семёнов Л. Е. | кандидат исторических наук[54][55][56] | Доцент кафедры теории и истории культуры исторического факультетаТверского государственного университета[54][55][56][57], старший научный сотрудник Научно-исследовательской лаборатории комплексного изучения проблем романтизма ТвГУ[56], доцент кафедры миссиологии миссионерского факультета Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета[58], член Российской ассоциации антиковедов при Российской академии наук[16], член Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Управлении Минюста России по Тверской области[55][59], член ответственный секретарь «Российской ассоциации центров изучения религий и сект» (РАЦИРС)[27], священник Русской православной церкви[42], сотрудник Миссионерского отдела Тверской епархии РПЦ[60], клирик Воскресенского (Трёх Исповедников) храма г. Твери[59] |
| Силантьев Р. А. — заместитель председателя | доктор исторических наук | доцент кафедры мировой культуры Институт международных отношений и социально-политических наук Московского государственного лингвистического университета[61][62], автор совместного проекта МГЛУ и Интерфакс-Религия «Интерактивная карта всех религиозных общин России»[63] исполнительный директор Правозащитного центра Международной общественной организации «Всемирный Русский Народный Собор»[16], сотрудник Отдела внешних церковных связей Московского патриархата[64] |
| Шершнева-Цитульская И. А. | кандидат юридических наук[65] | доцент кафедры теории и истории государства и права Российской правовой академии Минюста России[66][67] |
| Щипков А. В. | кандидат философских наук | советник Председателя Совета Федерации[68], главный редактор портала «Религия и СМИ»[69], председатель Клуба православных журналистов, председатель Гильдии религиозной журналистики[16] автор книги «Христианская демократия в России» (2004) |
| Энгель В. В. | кандидат исторических наук | исполнительный директор Религиозной организации ортодоксального иудаизма «Федерация еврейских общин России»[16][70], первый вице-президент Всемирного конгресса русскоязычного еврейства[71][72] |
| Якупов В. М. — заместитель председателя | кандидат исторических наук[73] | заместитель председателя Духовного управления мусульман Республики Татарстан по работе с государственными структурами[16][74], Главный редактор журнала «Мусульманский мир» и журнала «Иман нуры»[74] |
| Яблоков И. Н. | доктор философских наук | заведующий кафедрой философии религии и религиоведения философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, председатель Диссертационного совета по философии религии и этике, член Экспертного Совета ВАК России по философским и социологическим наукам, член Учебно-методического объединения по философии, политологии, религиоведению Министерства образования и науки Российской Федерации[16] |
Реакция Русской православной церкви
Руководитель отдела по связям церкви и общества, протоиерей Всеволод Чаплин:
|
Очевидно, что в новом совете представлены специалисты серьёзного уровня, информационно активные, известные в обществе. И что очень важно, широко представлены представители разных регионов, извините за тавтологию, представлен и юг России, Ярославль, целый ряд других регионов, представлены люди разных этносов и разного вероисповедания, есть представители исламской умы России, есть представители еврейской общины. Совет, как мне кажется, гораздо более представителен, чем тот совет по религиоведческой экспертизе, который имел место раньше. Господин Дворкин известен как активный общественный деятель и исследователь[75]. | 
|
Также о компетентности в области религиоведения членов Экспертного совета утверждается на официальном сайте Русской православной церкви[76].
Оценки
Новый состав Экспертного совета, утверждённый в марте 2009 года, получил критическую оценку со стороны отдельных учёных и общественных деятелей, некоторых религиозных деятелей православного и неправославного вероисповедания, со стороны Уполномоченного по правам человека в России В. П. Лукина, а также со стороны главы правительственного отдела по связям с религиозными объединениями[уточнить] и некоммерческого партнёрства Славянского правового центра.
Мнения учёных
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности.
|
Руководитель Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН, профессор А. А. Красиков, рассматривая укрепление политической силы РПЦ, отмечал, что обновление состава экспертного совета стало ответом государства на вопрос «Может ли в таких условиях российское государство и далее терпеть присутствие на „канонической территории“ РПЦ религиозных структур, альтернативных по отношению к „исконному отеческому Православию“?». Красиков указывает, что ранее «ни один член совета не был религиозно ангажирован». После же обновления состава совета в нём появились «в изобилии … штатные церковнослужащие, священники и прихожане РПЦ». Также, отмечает Красиков, в совет вошёл муфтий В. Якупов и «скандально известный гонитель неправославных христиан» А. Л. Дворкин и не вошёл ни один независимый специалист за исключением профессора Яблокова. Красиков указывает, что вместе с обновлением состава совета произошло обновление его полномочий, по его оценке «выходящих за рамки закона»[77].
А. А. Красиков в интервью Порталу-Credo.ru заявил, что сам не был членом предыдущих экспертных советов, но в них, по его мнению, «были настоящие религиоведы и юристы». В качестве примера последних он приводит адвоката А. В. Пчелинцева. Красиков считает, что нынешний Экспертный совет «рискует вновь расколоть общество, как это уже происходило дважды: в 1993 и 1997 годах». Он также высказал мнение, что новый состав Экспертного совета «не в состоянии компетентно судить о подлинной или неподлинной религиозности тех или иных общин, куда входят люди, называющие себя верующими»[78].
Екатерина Элбакян, доктор философских наук, профессор по кафедре социологии и управления социальными процессами АТиСО, ответственный секретарь научно-теоретического журнала «Религиоведение» 28 апреля 2009 года на организованной Московской хельсинкской группой, российской секцией Международного общества прав человека, Комитетом за гражданские права, Ассоциацией гуманизации правоприменительных органов РФ, Всероссийским союзом правозащитников и Сайентологической церковью Москвы в Центральном доме журналиста конференции высказала мнение, что в состав Экспертного совета «вошел лишь один религиовед Игорь Яблоков, профессор МГУ», а другие члены «не являются религиоведами ни по образованию, ни по конкретной деятельности». Элбакян также выступила с критикой главы Экспертного совета А. Л. Дворкина заявив, что он «называет себя доктором философии, но такого учёного звания нет, есть доктор философских наук», и что в действующей номенклатуре специальностей Высшей аттестационной комиссии нет специальности «сектовед», которое по её мнению «не научное, а антинаучное „направление“»[79].
Религиовед, профессор кафедры государственно-конфессиональных отношений РАГС Ремир Лопаткин корреспонденту «Радио Свобода» озвучил две позиции оппонентов Экспертного совета. В первом случае он заявил, что создание Экспертного совета направлено «на раздор, на сеяние вражды в обществе, на натравливание одной части общества на другую». Вторая позиция заключалась в том, что Министерство юстиции делает попытку установить «контроль за деятельностью религиозных объединений <…> контроль за выполнением религиозными организациями форм и методов относительно заявленных», хотя, по мнению Лопаткина, «даже Совет по делам религий в советское время не имел право контроля за деятельностью религиозных объединений». Подытожил Лопаткин тем, что «Конституция отделила религиозные объединения от государства, и государство не вмешивается во внутреннее устройство, в их внутренние дела, и как они решают вопросы»[75].
Доктор философских наук, профессор В. К. Константинов и президент Владимирского «Общества Сознания Кришны» доктор философских наук, профессор А. С. Тимощук (Абхинанда дас) указали, что «недооценка важности светского религиоведения в очередной раз обнаружилась в приказе Минюста от 3 марта 2009 года, утвердившего Экспертный Совет по религиоведческой экспертизе, в который вошёл лишь один известный религиовед И. Яблоков», а также отмечают, что «за бортом осталось множество специалистов по проблеме новой религиозности: Е. Аринин, Е. Балагушкин, С. Иваненко, И. Кантеров, А. Себенцов, Е. Элбакян и др.» и «зато в состав Совета вошли уполномоченные лица исполнительной и законодательной властей, представители православия, ислама, иудаизма и буддизма»[80].
Исследователь сект, ведущий научный сотрудник Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, доктор филологических наук А. А. Панченко в интервью порталу Богослов.ру, затрагивая тему новых религиозных движений в России, высказал своё возмущение тем, что главой Экспертного совета был избран А. Л. Дворкин и раскритиковал его деятельность по борьбе с сектами, а также отметил, что «это свидетельствует о некомпетентности нынешней правящей элиты» и подытожил: «Впрочем, каковы попы (в данном случае я имею в виду своих земляков Путина с Медведевым), таков и приход»[81].
Религиовед, старший научный сотрудник кафедры религиоведения философского факультета МГУ П. Н. Костылёв в заметке на портале социальной сети Liberty.ru высказал мнение, что Экспертный совет усложнит существующие государственно-конфессиональные отношения, а также отношения с мировым сообществом. Причину этого Костылёв видит в допуске к проведению экспертиз в отношении новых религиозных движений представителей «самых „традиционных“ конфессий России (вместо религиоведов)». В заключении он отмечает, что не считает Экспертный совет, «разжигающий, под видом религиоведческой экспертизы, межрелигиозную рознь», долгожителем[82].
Религиовед, доктор социологических наук М. Ю. Смирнов в интервью журналу «Государство, религия, Церковь в России и за рубежом» высказал мнение о том, что, несмотря на наличие головного и региональных экспертных советов по государственной религиоведческой экспертизе, религиоведческая экспертиза в России «фактически» отсутствует. Михаил Смирнов заявил, что «состав всех этих советов не предполагает наличия специалистов; он предполагает наличие людей, которые дадут такую экспертизу, которую в данный момент от них потребуют», а также, что «религиоведы, которые готовятся в светских вузах России, не умеют проводить религиоведческую экспертизу»[83].
По данным журналиста «Новых Известий» Михаила Поздняева ведущий научный сотрудник Центра цивилизационных и региональных исследований РАН Наима Нефляшева отмечала, что «отсутствие в совете лингвистов мирового уровня, которые есть в нашей стране, ставит под сомнение результаты будущих экспертиз»[84].
Религиовед и социолог Роман Лункин в «Русском ревью» Кестонского института пишет, что «за редким исключением (маститый религиовед, профессор МГУ И. Н. Яблоков, специалист по исламу В. О. Бобровников, специалист по государственно-церковным отношениям Н. В. Володина и некоторые другие) ничего не скажут представителям общественности, интересующейся религией» и что «все те, кто могли бы поспорить с Дворкиным и сделать это смело, в новый совет не вошли». В 2009 году Лункин прогнозировал, что обновление состава совета и наделение его новыми полномочиями может привести к тому, что совет «вполне способен стать карательным органом»[85].
Мнения религиозных и общественных деятелей
Кандидат юридических наук, сопредседатель Славянского правового центра, главный редактор журнала «Религия и право», почётный адвокат России Анатолий Пчелинцев корреспонденту Радио «Свобода» заявил, что считает Экспертный совет непрофессиональным, поскольку, по его мнению, не увидел «среди членов экспертного совета, 24 человек, религиоведов, учёных, за исключением двух». Остальные, по его мнению, это «журналисты, инженеры, люди, весьма далекие от науки». Также он обвинил в экстремизме члена Экспертного совета А. В. Кузьмина, авторская листовка, которая на то время была признана Центральным судом Хабаровска экстремистским материалом, по словам Пчелинцева «содержатся призывы к разжиганию религиозной ненависти и вражды»[75][86].
А. А. Красиков отмечал, что «Не надо быть провидцем, чтобы разглядеть за этой реформой третью попытку „упростить религиозную географию России“ после неудачи первых двух, которые были предприняты противниками конституционных принципов свободы совести и равенства религиозных объединений перед законом в 1993 и 1997 гг. Нет поэтому ничего удивительного в том, что её осудили многие религиозные лидеры»[87].
12 апреля 2009 года Экспертный совет подвергся критике на пресс-конференция «Нужен ли России суд инквизиции?», организованной Славянским правовым центром. В конференции приняли участие епископ и глава РОСХВЕ Сергей Ряховский, сопредседатель Славянского правового центра, главный редактор журнала «Религия и право» Анатолий Пчелинцев, директор информационно-аналитического центра «СОВА» Александр Верховский, журналист и правозащитник Михаил Ситников, учёные Ремир Лопаткин, Сергей Филатов, Екатерина Элбакян, Роман Лункин. Во время заседания собравшимися были высказаны[кем?] претензии по «непрофессионализму[кого и в чем?] и ангажированности[кого и в чем?]» членов[каких именно?] совета[88][89][90].
Мукаддас Бибарсов член Совета муфтиев России 26 апреля 2009 года в городе Балашове высказал мнение, что состав Экспертного совета «пытаются навязать в цензоры религиозной литературы». Также он высказал своё непонимание того, «кому и зачем понадобилось в столь сложный период для нашего общества расшатывать ситуацию на конфессиональном поле»[91].
Лидер общественной организации мусульман «Аль-Хак» («Справедливость») Калимжан Каландаров в интервью Порталу-Credo.ru заявил, что министр юстиции в одно время нарушил статью 11 Федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях», а также пункт 30.11 Положения О министерстве юстиции РФ[92].
Союз старообрядческих начётчиков в лице Тимофея Широкова (секретарь), Алексея Шишкина, Андрея Езерова, Алексея Муравьева и Глеба Чистякова принял заявление «Против духовной цензуры и инквизиции» разместив его на сайте Славянского правового центра, где отмечал широкие полномочия Экспертный совет представляет прямую угрозу конституционным правам граждан России на свободу вероисповедания[93].
Муфтий, председатель Духовного управления мусульман Азиатской части России, сопредседатель Совета муфтиев России Нафигулла Аширов на портале IslamNews высказал мнение, что Экспертный совет «должен состоять из нейтральных людей, которые не занимались бы критикой ислама и других религиозных конфессий, не обремененых какой-то своей односторонней религиозной идеологией»[94].
Согласно докладу А. А. Красикова, председатель Совета муфтиев России шейх Равиль Гайнутдин высказал следующее критическое мнение: «В новом совете нет ни исламских учёных, ни исламоведов, ни юристов, он не авторитетен, и на его решения мусульманские центры и общественность вряд ли будут обращать внимание, а тем более руководствоваться его выводами»[87].
По сообщению пресс-службы РС ЕХБ, председатель Российского союза евангельских христиан-баптистов Ю. К. Сипко отметил следующее: «Налицо захват религиозного пространства православным сообществом. Министр юстиции не исполняет своей функции блюстителя права. Такое положение дел вновь заставляет меня сделать предложение Президенту: вменить в обязанность всем кандидатам на государственную службу сдачу экзаменов на знание Конституции России. Считаю также обязательным для высшего эшелона власти принятие присяги на верность Конституции. Каждый должен служить Отечеству, а не прислуживать своему боссу»[95][96].
Исполнительный директор Российского Библейского Общества евангельский христианин-баптист[97][98] А. А. Руденко высказался: «Настоящим выражаю благодарность министру А. В. Коновалову за то, что уже на первом организационном заседании созданного его приказом якобы экспертного совета при Минюсте, находящийся под его покровительством Дворкин, согласно сообщениям СМИ и другим источникам, в качестве первой мишени назвал Российское Библейское Общество. Расцениваю это как самую высокую оценку нашей работы. Она тем более почетна еще и потому, что полностью совпадает с оценкой трудов Российского Библейского Общества по распространению Слова Божия в России и в мире, выраженной недавно от имени его Святейшества Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. То обстоятельство, что суждение о якобы нерелигиозном характере РБО было озвучено Дворкиным еще до проведения какой-либо экспертизы (или хотя бы её видимости), как нельзя лучше показывает уровень правосознания Дворкина, а также совета, председателем которого он был единогласно избран. Доказывать и объяснять такому совету что-либо совершенно бесполезно, тем более, что Минюст еще 20 ноября 2008 года после проведенной проверки признавал РБО религиозной организацией. Лучший способ общения с подобными персонажами, согласно Писанию, — молитва и пост, к чему в сложившейся обстановке всех и призываю.»[86]. По мнению А. А. Красикова Руденко сказал это «с горькой иронией»[86].
Мнение Комиссии США по международной религиозной свободе
1 мая 2009 года Комиссия США по международной религиозной свободе включила Россию в список стран, в которых наблюдаются проблемы в обеспечении религиозной свободы, а также в «список особого внимания». Одной из главных причин включения в данные списки стало создание в России Экспертного совета, который, по мнению комиссии, имеет «беспрецедентные полномочия по контролю и мониторингу религиозных групп» и вызывает «негативную реакцию в религиозной, научной и экспертной среде России»[99][100].
Общероссийская акция «Инквизиторам — нет!»
 |
В этой статье или разделе имеется избыток цитат либо слишком длинные цитаты. Излишние и чрезмерно большие цитаты следует обобщить и переписать своими словами.
Возможно, эти цитаты будут более уместны в Викицитатнике или в Викитеке. |
Руководитель Института религии и права, религиовед и социолог религии Р. Н. Лункин на сайте Славянского правового центра указывает, что с помощью данной акции возможно «во всеуслышание заявить протест против попыток современных инквизиторов насильно „спасти“ души россиян помимо их собственной воли», а также «противостоять дискредитации светской науки, самой религиоведческой экспертизы, а также заявить протест против разрушения основ правового и светского государства в России»[103].
Религиовед Екатерина Элбакян заявила на сайте «Славянского правового центра» о своей всемерной поддержке данной акции, поскольку посчитала, что Экспертном Совете нет «НИ ОДНОГО (за исключением И. Н. Яблокова, да и то чисто номинально) профессионала-религиоведа». Также она выступила с критикой министра юстиции А. В. Коновалова[104].(недоступная ссылка с 10-05-2013 (4005 дней))Кандидат исторических наук, доцент кафедры религиоведения РГПУ имени А. И. Герцена Дмитрий Головушкин там же выступил с всецелой поддержкой акции, высказав мнение, что при существующих изменениях представлений о религии и религиозности в России «только активное участие в работе Экспертного совета квалифицированных светских религиоведов, будет способствовать преодолению негативных коннотаций происходящих сегодня в религиозной сфере»[104](недоступная ссылка с 10-05-2013 (4005 дней)).
Подписи и разъяснительные письма выкладывались на сайте «Славянского правового центра». Акцию поддержали ряд учёных и общественных деятелей, члены неопятидесятнических, баптистской общины города Кирово-Чепецка Кировской области и Пресвитерский совет баптистов Дальнего Востока, адвентистские общины, свидетели Иеговы, Церковь саентологии, представители учения «Живая Этика» (рериховцы)[105].[неавторитетный источник? 3699 дней]
По поводу проведения этой акции Евгений Мухтаров, журналист, член Экспертного совета, заявил:
|
|
Весна. Авитаминоз. Солнечная активность. Вот всё, что приходит в голову при чтении следующего панического письма, сочинённого каким-то сектантом для других сектантов, готовых подмахнуть лункинское обращение. Нет, я ничего не говорю — обращение это гнусное, лживое и, следовательно, желанное для всех исстрадавшихся от «несправедливостей» (включая избрание Дворкина председателем Совета) сектантов[106]. |
|
Открытое обращение Президенту Российской Федерации
|
В этой статье или разделе имеется избыток цитат либо слишком длинные цитаты. Излишние и чрезмерно большие цитаты следует обобщить и переписать своими словами.
Возможно, эти цитаты будут более уместны в Викицитатнике или в Викитеке. |
В документе, в частности, говорится:
|
|
На нашей конференции подверглось критике решение, принятое Министерством юстиции РФ в отношении Экспертного совета по религиоведению. Это решение противоречит Конституции РФ в части религиозной свободы и равенства конфессий. Целый ряд членов Экспертного совета является не только представителями конкретной религиозной организации, но и людьми, известными своей борьбой с неправославными организациями и движениями в нашей стране с позиций православного сектоведения.
Мы просим исключить из состава Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Минюсте РФ людей, у которых отсутствует религиоведческое образование и научные степени в этой сфере, признанные ВАК, которые не имеют отношения к светской науке и экспертизе и которые являются ангажированными представителями радикально настроенного околорелигиозного движения, не разбирающимися в вероучении и практике религиозных организаций. Сектоведение не является светской научной дисциплиной[79]. |
|
Открытое обращение к Президенту РФ подписали организаторы и основные участники конференции: председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева, председатель межрегиональной общественно-благотворительной организации «Комитет за гражданские права» Андрей Бабушкин, президент Ассоциации гуманизации правоприменительных органов РФ Валерий Габисов, президент Всероссийского союза правозащитников Виктор Черепков, заместитель Президента Гильдии Российских адвокатов, проректор-учёный секретарь РААН, заведующий кафедрой международного права и иностранных языков РААН, доктор юридических наук Василий Дикусар, ответственная за связи с общественностью Сайентологической церкви Москвы Наталия Алексеева, арабист, исламовед, профессор кафедры религиоведения РАГС Г. М. Киримов, имам мечети «Ярдям», муфтий Москвы и Московской области шейх Махмуд Велитов, основатель Союза мусульман России Ахмет Халитов, один из лидеров таджикской диаспоры Хоким Мухаббатов, президент Федеральной национально-культурной автономии Азербайджанцев России С. К. Садыков и другие[кто?].
Ответы на критику
Министр юстиции Российской Федерации Александр Владимирович Коновалов в апреле 2009 года на пресс-конференции в Москве заявил, что высказанная в адрес Министерства юстиции в связи с созданием совета критика «носит в основном некомпетентный и некорректный характер»:
|
|
Совету приписываются в будущем всевозможные преступления и нарушения прав человека, свобод и принципов построения гражданского общества, в то время как этот орган еще толком не приступил к работе. Я считаю, что это пример недопустимого давления на формирующийся механизм государственно-общественного партнёрства, который ничего общего с общественным контролем не имеет[108]. |
|
В июне 2013 года, по данным информационно-аналитического центра «Сова»[109][уточнить], во время заседания Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ Александр Коновалов, отвечая на критику адвоката из Славянского правового центра Владимира Ряховского, отметил, что не видит ничего опасного в деятельности А. Л. Дворкина. По данным центра Коновалов сказал, что деятельность Экспертного совета малорезультативна, но совет сам выбрал себе такого председателя. Отвечая на вопрос о недостаточном образовании главы совета Коновалов посчитал его не обоснованным, поскольку А. Л. Дворкин имеет учёную степень Ph.D.
Председатель Экспертного совета Александр Дворкин в начале июня 2009 года в интервью «Вести.ру» заявил, что причины критики совета следующие[110]:
|
|
Был научный атеизм, были научные атеисты. Зубры научного атеизма, которые писали атеистические брошюрки и книжки, работали в Институте атеизма и так далее. Вот этих людей действительно в Совете нет. Есть только один уважаемый профессор Яблоков из старой гвардии, который как раз минимально засветился на атеистическом поле. Всех остальных людей нет. В прошлом Совете из 24 человек 15 были с научными степенями. В нынешнем Совете 17 человек с научными степенями. То есть, просто люди, те, которых не пригласили в Совет по той или иной причине, обиделись на это и выдвигают свои требования, говорят, что только они и есть истинные религиоведы, а другие не имеют права называться этим именем. |
|
Я не очень удивлен такой реакцией. Ожидалось, что будет истерика по этому поводу. Правда, эта истерика оказалась несколько сильнее, чем можно было бы ожидать, но в принципе в такой реакции нет ничего удивительного. Комментируя возмущенные заявления Максима Шевченко, Александра Брода и Сергея Ряховского, Силантьев указал на то, что
сейчас действительно произошел целый ряд событий, неприятных для людей, которые в нарушение российского законодательства защищают секты, причём делают это не бесплатно. Кроме того, выгнали ряд продажных чиновников с разных уровней власти — от правительственного уровня до уровня Москвы. Эти тенденции, а также приход в Министерство юстиции честных и принципиальных людей, которые взяток ни от кого не берут и намерены твёрдо заставить религиозные организации соблюдать закон, невзирая ни на какие информационные последствия, сильно испугали некоторых людей. И раньше было понятно, что Александра Дворкина не любят и боятся, но после таких заявлений для меня стало приятным сюрпризом, насколько сильно его боятся, а также заметил, что
Что касается обвинений и их фактуры, то в данном случае имеет место классический приём полемики, когда оппоненту приписываются какие-то злодеяния и намерения, которые потом опровергаются. Дело в том, что Дворкина избрали члены Экспертного совета, а не чиновники Минюста, поэтому делать оскорбительные заявления в адрес министра юстиции не только некорректно, но и просто глупо, поскольку министр юстиции не имел никакого касательства к избранию Дворкина председателем совета. Дворкин и члены Экспертного совета не являются членами Минюста, совет — самоуправляемый орган. Это был осознанный выбор десятков людей, которые состоят в Экспертном совете. Что касается заявления Ряховского от имени Общественной палаты, то я уверен, что Общественная палата должна дать оценку подобного рода высказываниям, поскольку налицо попытка поссорить Общественную палаты и Минюст, причём эта попытка сделана по ничтожному поводу. Кроме того, у Экспертного совета нет функции экспертизы религиозной литературы. Заявление о том, что его решения не будут иметь ни для кого авторитет, тоже странно выглядит. Эти решения должны иметь авторитет для судебных органов, для чего совет собственно и задуман. Будут ли иметь решения Экспертного совета авторитет для Максима Шевченко или не будут — это на самом деле никого не волнует. Совет не для того создавался, чтобы его решения вызывали дикую радость вообще у всех людей. Он создавался для конкретной цели, для религиоведческой экспертизы, и будет этим заниматьсяКроме того Силантьев отметил, что
Я совершенно не понимаю, какая существует связь между заявлением Равиля Гайнутдина и Экспертным советом при Минюсте. Этот совет создается уже полгода и никакого отношения к инициативам Равиля Гайнутдина об экспертизе ваххабитской литературы не имеет. Совету приписали ту функцию, которой у него нет, и теперь с ней активно борются. У совета нет той функции, о которой Равиль Гайнутдин просил Президента. Мне сложно сказать, почему они решили, что совет будет запрещать литературу. Кто им об этом сказал? На сайте Минюста есть подробная информация о том, чем будет заниматься этот совет. С чего они взяли, что он будет запрещать литературу, мне сказать сложно, но, видимо, эти люди хотят выдать желаемое за действительное. Тот совет, о котором говорил Равиль Гайнутдин, пока не создан, и не совсем понятно, в каком виде он будет функционировать. Я хотел бы обратить внимание, что наш совет занимается религиоведческой экспертизой, а список экстремистской литературы включает литературу и нерелигиозного характера, немалая часть литературы имеет просто экстремистский, а не религиозный характер. Над этим моментом никто из оппонентов совета не хочет даже задуматься. Складывается ощущение, что экстремизм — это исключительно следствие религиозной деятельности, но это ведь не так. Для того, чтобы совет занимался экспертизой экстремистской литературы, придётся поменять его название и значительно расширить его функции, а также подчеркнул, что
Нелеп также довод о том, что в совете собрались некомпетентные люди. Можно заметить, что заместитель председателя совета Валиулла Якупов написал больше книг, чем все критики совета вместе взятые. Он является на данный момент самым популярным писателем в мусульманской среде России. Плюс ко всему он имеет научную степень. Вообще подавляющее большинство членов совета имеют научные степени и уже многие годы профессионально занимаются соответствующей работойи подытожил:
Я полагаю, что многие из тех людей, которые не попали в совет, обижены на это. Им надо было бы сделать из этого вывод, что их профессиональные качества не соответствуют критериям Минюста. Они могут на это обижаться, но оскорблять тех людей, которые вместо них стали членами совета, некорректно. В Общественной палате могут создать хоть двадцать альтернативных советов. Общественная палата в отличие от Минюста реально не может воздействовать ни на одну ситуацию. Её решения носят исключительно рекомендательный характер, я с трудом могу вспомнить, чтобы эти рекомендации были как-то воплощены в жизнь. Я не могу понять смысл создания альтернативных советов. Я бы им посоветовал создать ещё и альтернативный Минюст, назначить альтернативного министра юстиции и создать при нём альтернативный совет. Получилась бы такая милая игра в песочнице
Евгений Мухтаров, журналист и член Экспертного совета, в комментарии газете «Аргументы неделi» высказал мнение о причинах критики совета. Первой причиной критики Мухтаров посчитал то, что председателем Экспертного совета стал Александр Дворкин, известный своей критикой деструктивных культов, что вызывает крайне негативную реакцию у их представителей и защитников. В качестве примера такой реакции Мухтаров привёл попытки критиков удалить Дворкина вместе с его единомышленниками из совета, вызвавшие скептическую реакцию со стороны министра юстиции. Второй причиной Мухтаров посчитал обиду предыдущих членов совета за то, что им не досталось места в новом совете. Третьей причиной Мухтаров посчитал то, что организациям, защищающим нетрадиционные религии и создающим миф о «гонении на верующих», в настоящее время сложнее получить финансовую поддержку из-за рубежа и поддерживать указанный миф. Поэтому новый состав совета, по мнению Мухтарова, является для подобных организаций «подарком судьбы» и объектом наигранной демонизации, помогающим им получить новые финансовые средства[112].
См. также
- Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации
- Совет по делам религий
Напишите отзыв о статье "Экспертный совет по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Приказ Министерства юстиции Российской Федерации от 18 февраля 2009 г. № 53 «О государственной религиоведческой экспертизе»
- ↑ [www.bestpravo.com/federalnoje/jb-normy/z1k.htm Приказ] Минюста РФ от 08.10.1998 № 140 "О порядке реализации Постановления Правительства Российской Федерации от 3 июня 1998 г. № 565 «О Порядке проведения государственной религиоведческой экспертизы»
- ↑ Международный корреспондент организации «Права человека без границ», 2013, с. 172.
- ↑ [www.interfax-religion.ru/print.php?act=news&id=29600 Известный сектовед возглавил экспертный совет при Минюсте РФ] // Интерфакс-Религия, 03.04.2009
- ↑ [minjust.ru/node/529 3 апреля 2009 года в Министерстве юстиции Российской Федерации состоялось первое заседание Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации] // Официальный сайт Минюста России
- ↑ [minjust28.ru/index.php?mod=open_news&id=A348VA6 Экспертный совет по релиоведческой экспертизе при Управлении Минюста по Амурской области]
- ↑ [19minjust.ru/87.html Экспертный совет по релиоведческой экспертизе при Управлении Минюста по Республике Хакасия]
- ↑ [www.minyust63.ru/news/966/ Экспертный совет по релиоведческой экспертизе при Управлении Минюста по Самарской области]
- ↑ [www.minjust45.orbitel.ru/2009-11-27-09-15-29/265-kk.html Экспертный совет по релиоведческой экспертизе при Управлении Минюста по Курганской области]
- ↑ [www.minjust-perm.ru/arhiv/arhiv_novostey/2010_03_04.php Экспертный совет по релиоведческой экспертизе при Управлении Минюста по Пермскому краю]
- ↑ [minjust18.ru/index.php/the-news/375-2010-02-01-06-53-11 Экспертный совет по релиоведческой экспертизе при Управлении Минюста по Удмуртской Республике]
- ↑ [www.29minjust.ru/nekomexpsovet Экспертный совет по релиоведческой экспертизе при Управлении Минюста по Архангельской области и Ненецкому автономному округу]
- ↑ [djsib.atlas-nsk.ru/index.php?pagealias=NKO_sovet_sostav Экспертный совет по релиоведческой экспертизе при Управлении Минюста по Новосибирской области]
- ↑ [novayagazeta.spb.ru/articles/8358/ Теневые религиоведы]. «Новая газета — Санкт-Петербург» (4 февраля 2014). Проверено 10 января 2015. [web.archive.org/web/20140702171009/novayagazeta.spb.ru/articles/8358/ Архивировано из первоисточника 2 июля 2014].
- ↑ [www.interfax-religion.ru/?act=news&div=31163 В России могут зарегистрировать новую религиозную общину — езидов] // «Интерфакс-религия», 22.07.2009 г.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 Приложение к приказу Министерства юстиции России от 03.03.2009 № 61 «Об Экспертном совете по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации»
- ↑ [archive.is/20120909060127/www.sgu.ru/faculties/philosophic/Structura/Kulturolog/sotrudniki/Belov.php Белов Владимир Николаевич]//Официальный сайт Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского
- ↑ [www.orientalstudies.ru/rus/index.php?option=com_personalities&Itemid=74&person=10 В. О. Бобровников] // Институт востоковедения РАН
- ↑ [www.epam.ru/rus/team/victoria-burkovskaya Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнёры — Уголовно-правовая практика — Виктория Бурковская]
- ↑ [www.mgimo.ru/users/document170035.phtml Список преподавателей и сотрудников МГИМО]
- ↑ Бурковская В. А. [www.ozon.ru/context/detail/id/2748009/ Актуальные проблемы борьбы с криминальным религиозным экстремизмом в современной России]
- ↑ Володина, Нина Витальевна. Взаимоотношения государства и религиозных объединений в секуляризованном обществе: Философско-правовой анализ: автореферат дис. … доктора философских наук: 09.00.11 / Акад. упр. МВД РФ. — Москва, 2004. — 43 с.
- ↑ Володина, Нина Витальевна. [disser.law.edu.ru/disser.asp?disserID=1404027 Теоретические основы правового регулирования отношений государства и религиозных объединений (сравнительно-правовой анализ)] [Текст]: автореф. дис. … д-ра юрид. наук / Н. В. Володина; Юрид. ин-т (Санкт-Петербург). — СПб., 2010. — 56 с. [www.ksu.ru/f8/bin_files/01autoref_23_09_10!427.pdf Автореферат], [dibase.ru/article/26072010_volodinanv Автореферат2]
- ↑ [web-local.rudn.ru/web-local/prep/prep_203/ Володина Нина Витальевна]//Официальный сайт РУДН
- ↑ 1988
Alexander L. Dvorkin (Professor and President of St-Iraneus of Lyon Center of Religious Studies, Moscow) «Ivan the Terrible as a Religious Type.»
Mentor: John Meyendorff— [www.fordham.edu/academics/programs_at_fordham_/history_department/graduate/_topics/phd_dissertations_co_30854.asp Ph.D Dissertations Completed] - 1988 year // Official site of Fordham University
- ↑ - Оппоненты со ссылкой на решение суда заявляют: «У Дворкина нет высшего образования». — Я представил суду копии дипломов о присвоении мне степеней бакалавра по русской литературе в Хантер-колледже Нью-йоркского университета, кандидата богословия в Свято-Владимирской Православной духовной академии и доктора философии в Фордхемском университете. Адвокаты поняли, что доказать отсутствие у Дворкина высшего образования не удастся — и начали спекулировать на ностратификации. Так называется процедура признания иностранных дипломов. Она проводится по инициативе самого владельца документов или его работодателя в случае, когда речь идет о каком-то малоизвестном заграничном вузе. Но мои работодатели никогда не сомневались в качестве тех знаний, что предоставляют Духовная Академия или Фордхемский университет. Естественно, и добровольной ностратификацией своих дипломов я не занимался. Это стало почвой для демагогии со стороны ответчика. Мол, раз не проведено ностратификации — то и дипломы ваши вроде как ничего не стоят… Мне было смешно. Ведь Фордхемский университет является одним из трёх крупнейших вузов Нью-Йорка. Именно здесь сложилась одна из сильнейших школ по европейской мидиевистике. Хорошо известен самый видный её представитель — профессор этого вуза, протопресвитер Иоанн Мейендорф, труды которого переведены на двенадцать языков. Как раз он и был моим духовным отцом, а также научным руководителем.
— Александр Дворкин: [www.annews.ru/news/detail.php?ID=64365&print=Y «У проигравших в суде сектантов началась бурная истерика».](интервью)// «Агентство национальных новостей», 21.12.2006 г.
- ↑ 1 2 3 [www.anticekta.ru/Menu-01/Region/01-region.html Региональные представительства РАЦИРС (по городам)]
- ↑ [web-local.rudn.ru/web-local/prep/prep_2941/ Китинов Баатр Учаевич]//Официальный сайт факультета гуманитарный и социальных наук РУДН
- ↑ [rudn.3dn.ru/index/0-2 О кафедре]//Сайт кафедры всеобщей истории факультета гуманитарный и социальных наук РУДН
- ↑ Китинов Б. У. [msupublishing.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=306&Itemid= РЕГИОНАЛЬНЫЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ И ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ МИРЫ: МЕХАНИЗМЫ КУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ И ОСОБЕННОСТИ КАСПИЙСКОГО РЕГИОНА] // Вестник Московского университета № 3. Серия 12: Политические науки, 2009 г. — 75-81 с. ISSN 0868-4871
- ↑ Марина Σ Муравьёва [www.strf.ru/material.aspx?d_no=29719&CatalogId=221&print=1 Школьники — не паства]//Наука и технологии РФ, 26.04.2010 г.
- ↑ Китинов Баатр Учаевич [www.panor.ru/journals/diplomat/detail.php?ELEMENT_ID=5531 Конфессиональный аспект цивилизации в геополитике государств (на примере Каспийского региона)]//Дипломатическая служба № 5, 2009 г.
- ↑ Китинов Б. У. [www.evrazia.org/modules.php?name=News&file=article&sid=679 Особенности идеологии современных войн и конфликтов]//Евразийское Обозрение № 7, 16.10.2002 г.
- ↑ [pr.utro.ru/society/soc/2010/06/08/204948.shtml Межрелигиозная ассамблея меценатов начинает работу]//Ежедневная электронная газета «Утро», 08.06.2010 г.
- ↑ [forsmi.ru/node/18305 Учредительное собрание Всероссийской Межконфессиональной Ассамблеи Меценатов и Благотворителей] //«ForSMI.ru — Агентство анонсов России. Справочник Пресс-служб России и стран СНГ», 10.06.2010 г.
- ↑ 1 2 [gumilevica.kulichki.net/fund.html Фонд Л. Н. Гумилёва]
- ↑ 1 2 [www.ivesep.spb.ru/ucheniy_sovet/ Учёный Совет ИВЭСЭП]
- ↑ [www.kulichki.com/~gumilev/fund/fund16.htm Что предсказывает нам теория Льва Гумилева?// Газета «Новый Петербург», 18 сентября 1997 г., 36 (291).]
- ↑ Самохин А. В. [www.situation.ru/app/j_art_317.htm Исторический путь евразийства как идейно-политического течения (ч.2)] // Альманах «Восток», № 3 (15), март 2004
- ↑ Кузьмин, Александр Валерьевич. [old.rsl.ru/view.jsp?f=1016&t=3&v0=Кузьмин+Александр+Валерьевич&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&cc=c3&i=2&v=card&ce=4 Феномен деструктивности новых религиозных движений]: диссертация … кандидата философских наук: 09.00.13 / Кузьмин Александр Валерьевич; [Место защиты: Белгород. гос. ун-т]. — Белгород, 2009. — 204 с.//Электронный каталог РГБ
- ↑ [www.bsu.edu.ru/unid_new/res/diss/detail.php?IBLOCK_ID=108&SECTION_ID=&ELEMENT_ID=54875 Защита диссертации Кузьмина А. В.]//УНИД БелГУ,28.09.2009; [www.bsu.edu.ru/bitrix/redirect.php?event1=news_out&event2=%2Fupload%2Fiblock%2F9bb%2F_pqkydqb.doc&event3=_%CA%F3%E7%FC%EC%E8%ED.doc&goto=%2Fupload%2Fiblock%2F9bb%2F_pqkydqb.doc Автореферат]
- ↑ 1 2 [www.newsru.com/religy/22may2009/konovalov.html Министр юстиции РФ провел в Петербурге закрытую встречу с сектоборцами]
- ↑ [www.anticekta.ru/Racirs/Membres.html Члены Российской ассоциации центров изучения религий и сект (РАЦИРС)] Подробнее см. Е. О. Мухтаров. Работа в сфере государственно-конфессиональных отношений
- ↑ 1 2 [www.duma.gov.ru/obschestvo/pages/okomitete/predsed.html Председатель комитета]// Сайт Государственной Думы
- ↑ [pstgu.ru/faculties/missionary/chair/religious_studies/ Кафедра религиоведения ПСТГУ]
- ↑ [www.gufsin-nn.ru/ru/5/?nid=97&a=entry.show Взаимодействие религиозных организаций в ИК-11]//Официальный сайт ГУФСИН России по Нижегородской области
- ↑ [www.isras.ru/pers_about.html?id=252&printmode Руткевич Елена Дмитриевна]//Официальный сайт Института социологии РАН
- ↑ Саввин А. В. [old.rsl.ru/view.jsp?f=1016&t=3&v0=Саввин+++Александр+++Викторович&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&cc=c3&i=3&v=card&ce=4 Становление религиозной культуры раннехристианского периода: диалектика альтернативности]: автореферат дис. … доктора философских наук: 24.00.01 / Саввин Александр Викторович; [Место защиты: Нижегор. гос. архитектур.-строит. ун-т]. — Нижний Новгород, 2009. — 40 с. ([vak.ed.gov.ru/common/img/uploaded/files/vak/announcements/filosof/2009/16-02/SavvinAV.doc Автореферат диссертации])
- ↑ 1 2 3 [www.urgi.info/urgi-news/page-2/ Новости]//Официальный сайт ЮРГИ
- ↑ [www.urgi.info/astrakhan/ АСТРАХАНСКИЙ ФИЛИАЛ ЮРГИ]//Официальный сайт ЮРГИ
- ↑ [www.astrajust.ru/page15.html СОСТАВ ОБЩЕСТВЕННОГО СОВЕТА ПРИ УПРАВЛЕНИИ МИНИСТЕРСТВА ЮСТИЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО АСТРАХАНСКОЙ ОБЛАСТИ]//Управление Министерства юстиции Российской Федерации по Астраханской области
- ↑ [pstgu.ru/faculties/theological/chairs/apologetics/common/ Состав сотрудников кафедры философии религии и религиозных аспектов культуры] // Официальный сайт Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета
- ↑ Саввин А. В. [www.stolica.narod.ru/statyi/014.html Философско-догматические и правовые аспекты христианской категории ересь]
- ↑ 1 2 [university.tversu.ru/person/647/ Официальный сайт Тверского государственного университета]
- ↑ 1 2 3 ПОСТАНОВЛЕНИЕ администрации Тверской области от 01.03.2000 № 82 «[www.tverlaws.ru/index.php?ds=984941 ОБ ЭКСПЕРТНОМ СОВЕТЕ ДЛЯ ПРОВЕДЕНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ РЕЛИГИОВЕДЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ]»
- ↑ 1 2 3 [vestnik.rsuh.ru/print.html?id=55398 Визитная карточка Мандельштамовское общество]//Официальный сайт РГГУ
- ↑ ПРОГРАММА XI МЕЖДУНАРОДНЫХ РОЖДЕСТВЕНСКИХ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ ЧТЕНИЙ. Церковь и общество//ОВЦС, 27.01.2003 г.
- ↑ [pstgu.ru/faculties/missionary/chair/mission/ Кафедра миссиологии ПСТГУ]
- ↑ 1 2 [history.eparhia.ru/news/?ID=132 Состоялось плановое заседание Комиссии по взаимодействию Управления Министерства юстиции РФ по Тверской области и некоммерческих организаций]//Научно- исследовательский Центр церковной истории и православной культуры им. В. В. Болотова
- ↑ [tver.eparhia.ru/eprh/ypravl/ Миссионерский отдел Тверской епархии РПЦ]
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/1168049.html Персоналия — Силантьев Роман Анатольевич]//Патриархия.ru
- ↑ [www.linguanet.ru/departments/imospn/culture/ Кафедра мировой культуры]//Официальный сайт Московского государственного лингвистического университета
- ↑ [interfax.hitroad.ru/ Интерактивная карта всех религиозных общин России]
- ↑ [www.religare.ru/25_348_110_1.html Профиль] на портале «РЕЛИГИЯ и СМИ»
- ↑ [www.law.edu.ru/book/book.asp?bookID=1215693 Правовой статус Российской православной церкви в Советском государстве, 1917—1943] Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата юридических наук
- ↑ [rpa-mu.ru/kaf/kaf_tgp/prep.doc Кафедра теории и истории государства и права]//Российская правовая академия Министерства юстиции Российской Федерации
- ↑ [law.edu.ru/person/person.asp?persID=1408391 Ирина Александровна Шершнева-Цитульская]//Федеральный правовой портал «Юридическая Россия»
- ↑ Александр Щипков [www.religare.ru/2_73103_1_21.html Выступление Александра Щипкова, советника Председателя СФ на конференции «Преподавание религии в государственной школе: актуальная дискуссия в России и в Германии»]//портал RELIGARE («РЕЛИГИЯ и СМИ»), 24 февраля 2010
- ↑ [www.religare.ru/25_216_110_1.html RELIGARE — РЕЛИГИЯ и СМИ — Щипков Александр Владимирович] биография на портале «Религия и СМИ»
- ↑ [www.undp.ru/download.phtml?$919 Главное в борьбе со СПИДом — духовно-нравственный аспект, считают участники межрелигиозной конференции Москве] // Агентство «Благовест-инфо»
- ↑ [www.feor.ru/news/index.php?newsid=9077 Фашизм не пройдет!]//Официальный сайт ФЕОР, 24.06.2010 г.
- ↑ Олег Соболев [www.ng.ru/printed/241682 Правозащитники раскритиковали Лукина]//Независимая Газета, 16.06.2010 г.
- ↑ Якупов Валиулла Махмутович. Исламский компонент государственно-конфессиональных отношений в Татарстане в 90-е годы XX века (Историко-политический анализ): Дис. … канд. ист. наук: 23.00.01 : Казань, 2004 191 c. РГБ ОД, 61:05-7/265
- ↑ 1 2 [www.islamrf.ru/news/who/library/3799 Якупов Валиулла Махмутович]//IslamRF.Ru, 07.08.2008 г.
- ↑ 1 2 3 [www.svobodanews.ru/content/transcript/1606466.html Учёные недовольны составом Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы] // Радио «Свобода», 10.04.2009
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/608294.html Александр Дворкин возглавил Экспертный совет по государственной религиоведческой экспертизе при Министерстве юстиции РФ] // Официальный сайт РПЦ МП, 6 апреля 2009 г.
- ↑ Красиков, 2009, с. 87—88.
- ↑ Владимир Ойвин [www.portal-credo.ru/site/print.php?act=authority&id=1163 «Экспертный совет по проведению религиоведческой экспертизы в новом составе не в состоянии компетентно судить о религиозности общин» — рук. Центра по изучению проблем религии и общества Ин-та Европы РАН, профессор Анатолий Красиков] // Портал-Credo.ru, 16.04.2009
- ↑ 1 2 3 [www.newsru.com/religy/22may2009/konovalov.html Министр юстиции Российской Федерации провёл в Петербурге закрытую встречу с сектоборцами] // NEWSru.com, 22.5.2009
- ↑ Константинов В. Н., Тимощук А. С. О дуализме светского и религиозного образования // [religioved.nnov.ru/uploads/media/Сборник_нро__2009.pdf Роль религии в жизни современного российского общества]: сб. ст. Междунар. науч.-практ. конф., г. Арзамас, 20 нояб. 2009 г. / редкол.: А. А. Фёдоров, А. М. Дорожкин, И. И. Малин (сост. сб.) [и др.]. — Нижний Новгород: Изд-во НИЦ Поволжья «Нижегородское религиоведческое общество», 2010. — с. 129
- ↑ Адриан (Пашин) А. А. Панченко: «…на практике провести границу между церковным и народным православием (как, впрочем, и католицизмом, исламом и т. п.) невозможно» // Богослов.ру, 01.06.2009 bogoslov.ru/text/print/411298.html
- ↑ Костылёв П. Н. [www.liberty.ru/groups/academy/Novyj-ekspertnyj-Sovet-tol-ko-usugubit-nyneshnyuyu-nerazberihu-slozhivshuyusya-v-oblasti-gosudarstvenno-konfessional-nyh-otnoshenij «Новый экспертный Совет только усугубит нынешнюю неразбериху, сложившуюся в области государственно-конфессиональных отношений»] // Портал социальной сети Liberty.ru
- ↑ Кырлежев А. [www.intelros.ru/readroom/gosudarstvo-religiya-cerkov/1-2012/14781-esli-u-nas-est-sociologiya-religii-to-vyalotekuschaya.html «Если у нас есть социология религии, то вялотекущая…»] // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. — М.: Издательский дом "Дело" РАНХиГС при Президенте РФ, 2012. — № 1. — С. 245. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2073-7203&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2073-7203].
- ↑ Поздняев М. К. [www.newizv.ru/society/2009-04-15/107983-prishelsja-ko-dvoru.html Пришелся ко двору. Главным экспертом Минюста по свободе совести стал скандально известный «сектоборец»]. «Новые Известия» (15 апреля 2009). Проверено 11 января 2015. [web.archive.org/web/20150110084242/www.newizv.ru/society/2009-04-15/107983-prishelsja-ko-dvoru.html Архивировано из первоисточника 10 января 2015].
- ↑ 1 2 Лункин, 2009.
- ↑ 1 2 3 4 Красиков, 2009, с. 90.
- ↑ 1 2 Красиков, 2009, с. 89.
- ↑ [www.sova-center.ru/religion/news/authorities/legal-regulation/2009/04/d15730/ Общественная палата намерена создать совет, контролирующий деятельность Экспертного совета при Минюсте]. Информационно-аналитический центр «СОВА» (10 апреля 2009). Проверено 12 марта 2014.
- ↑ «Нужен ли России суд инквизиции?» // Ежедневный журнал, 14 апреля 2009
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=zRXl5izg1kE «Нужен ли России суд инквизиции?» (Видеорепортаж)] // youtube
- ↑ [dumso.ru/news/eto-ploxaya-shutka.html Это плохая шутка] // Сайт Духовного управления мусульман Саратовской области
- ↑ Валерий Емельянов [www.portal-credo.ru/site/print.php?act=authority&id=1166 Лидер общественной организации мусульман «Аль-Хак» («Справедливость») Камилжан Каландаров: «Ситуация с Экспертным советом при Минюсте в его нынешнем виде — полная профанация вопроса»] // Портал-Credo.ru, 01.05.2009
- ↑ [www.sclj.ru/news/detail.php?SECTION_ID=214&ELEMENT_ID=2370 Против духовной цензуры и инквизиции. Заявление Союза старообрядческих начетчиков в связи с образованием нового религиоведческого Совета при минюсте РФ] // Славянский правовой центр
- ↑ [www.islamnews.ru/news-print-138913.html Муфтий переживает за православного сектоведа] // ИА IslamNews, 22.03.2013
- ↑ Красиков, 2009, с. 89—90.
- ↑ [spasenie.org/news/yuriy-sipko-lyudi-so-svobodnoy-sovestyu-yavlyayutsya-nositelyami-suvereniteta-rossii Юрий Сипко: «Люди со свободной совестью являются носителями суверенитета России»] // Пресс-служба РС ЕХБ, 8.05.2009
- ↑ Осенью 1977 года принял крещение в церкви евангельских христиан-баптистов. [www.biblia.ru/about/direction/rudenko/ Руденко Анатолий Александрович] // Официальный сайтРоссийского библейского общества
- ↑ «РБО возглавлет протопресвитер Русской православной церкви Александр Ильич Борисов; исполнительный директор — баптист Анатолий Александрович Руденко.» [www.moscowseminary.ru/index.php/bq/doc_download/67-- Бычков Алексей Михайлович] // Официальный сайт Московской семинарии евангельских христиан-баптистов
- ↑ [prochurch.info/index.php/news/more/14937 Комиссия США по международной религиозной свободе взяла под мониторинг Россию и Турцию] // Сайт «Новости христианского мира», 02.05.2009
- ↑ [www.blagovest-info.ru/index.php?ss=2&s=3&id=27269&print=1 Комиссия США по религиозной свободе назвала 13 «вопиющих нарушителей» прав верующих] // Агентство религиозной информации Благовест-инфо, 05.05.2009
- ↑ [www.bible.com.ua/news/r/42086 Роман Лункин стал директором Института религии и права — Твоя Библия]
- ↑ [www.sclj.ru/news/detail.php?ID=2311 В России стартует общероссийская бессрочная акция против присутствия «сектоведов» в Совете при Минюсте РФ — «Инквизиторам — нет!»] // Размещено на сайте Славянского правового центра
- ↑ Красиков, 2009, с. 90—91.
- ↑ 1 2 [portal-credo.ru/site/?act=news&id=70084&cf= Инквизиторам — нет! Учёные и религиозные деятели поддержали и прокомментировали Открытое обращение в адрес министра юстиции РФ А. В. Коновалова] // «Портал-Кредо.ру», 23 апреля 2009
- ↑
- [www.sclj.ru/news/detail.php?ID=2332&sphrase_id=310 Служители Тюменских протестантских церквей поддержали акцию «Инквизиторам — Нет!» и высказались против контрольных функций Совета при Минюсте России] // Славянский правовой центр, 28.04.2009 г.
- [www.sclj.ru/news/detail.php?ID=2374&sphrase_id=310 Опубликованы все комментарии и отзывы к общероссийской акции «Инквизиторам-нет!» за апрель этого года] // Славянский правовой центр, 07.05.2009 г.
- [www.sclj.ru/news/detail.php?ID=2383 212 верующих Церкви Благодати евангельских христиан-баптистов города Кирово-Чепецка Кировской области поддержали общероссийскую акцию «Инквизиторам-нет!»] // Славянский правовой центр, 13.05.2009 г.
- [www.sclj.ru/news/detail.php?ID=2399 Пресвитерский совет Церквей евангельских христиан баптистов Дальнего Востока поддержал Общероссийскую акцию «Инквизиторам-нет!»] // Славянский правовой центр, 15.05.2009 г.
- [www.sclj.ru/news/detail.php?ID=2459&sphrase_id=310 Опубликованы все комментарии сторонников и противников Общероссийской бессрочной акции против сектоведов в Совете при Минюсте РФ «Инквизиторам-нет!» за май 2009 года] // Славянский правовой центр, 08.06.2009 г.
- [www.sclj.ru/news/detail.php?ID=2495 Опубликованы все комментарии и отзывы, полученные в рамках Общероссийской бессрочной акции против присутствия сектоведов в Совете при Минюсте РФ «Инквизиторам-нет!» за июнь 2009 года] // Славянский правовой центр, 06.07.2009 г.
- [www.sclj.ru/news/detail.php?ID=2567&sphrase_id=310 Опубликованы все комментарии и отзывы, полученные в рамках Общероссийской бессрочной акции против присутствия сектоведов в Совете при Минюсте РФ «Инквизиторам-нет!» за август 2009 года] // Славянский правовой центр, 09.09.2009 г.
- ↑ [evgeny-muhtarov.livejournal.com/ Акция «Инквизиторам — нет!» является ловушкой?] // Блог Е. Мухтарова
- ↑ [www.sclj.ru/news/detail.php?ID=2396 «Проявления нетерпимости могут нанести непоправимый вред…» Открытое обращение участников конференции «Как преодолеть религиозную нетерпимость, разрушающую наше общество». Москва, 28 апреля 2009 г.] // Славянский правовой центр
- ↑ [www.interfax-religion.ru/new/?act=news&div=29896 Критика в адрес совета по религиоведческой экспертизе носит «некомпетентный и некорректный характер» - Глава Минюста России] // Интерфакс, 21 апреля 2009
- ↑ [www.sova-center.ru/religion/news/authorities/legal-regulation/2013/06/d27385/ На Совете по правам человека обсудили деятельность главного «сектоведа»]. Информационно-аналитический центр «СОВА» (24 июня 2013). Проверено 26 января 2014.
- ↑ Семёнов, Иван. [www.vesti.ru/doc.html?id=289427&cid=7 "Диалог" о религиоведческой экспертизе]. «Вести.ру» (1 июня 2009). Проверено 26 января 2014.
- ↑ [rusk.ru/newsdata.php?idar=182367 Роман Силантьев: «Для меня стало приятным сюрпризом, насколько сильно боятся Дворкина»] // Русская линия, 14.04.2009
- ↑ [yarnovosti.com/rus/news/yaroslavl/religion/news_20291 Ярославские эксперты-религиоведы комментируют ситуацию]. «Ярновости» (29 апреля 2009). Проверено 15 апреля 2014.
Литература
- Красиков А. А. [www.ieras.ru/doclad/235.rar Россия на перепутье. Религиозный фактор выбора пути в будущее. Доклад Института Европы Российской Академии Наук, № 235]. — М., 2009.
- Лункин Р. Н. [www.keston.org.uk/_russianreview/edition38/03-roman-action-against-sektoveds.html Антиклерикализм в России: народ свободы за честную веру] // Русское ревью / ред. С. Б. Филатов. — Кестонский институт, 2009. — Вып. 38. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1467-9434&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1467-9434].
- Международный корреспондент организации «Права человека без границ» в России. FECRIS и её члены в России. Православно-клерикальное крыло FECRIS // [books.google.ru/books?id=IVurAQAAQBAJ&printsec=frontcover&dq=isbn:5742241313&hl=ru&sa=X&ei=AETiUu2kAouv4QTQvYGYBg&ved=0CCwQ6AEwAA#v=onepage&q&f=false Антисектантские движения и государственный нейтралитет. Предмет исследования: FECRIS] / ред. перевода С. И. Иваненко. — СПб.: Изд-во Политехн. ун-та, 2013. — С. 128—175. — 278 с. — ISBN 978-1-4812-3441-2 ISBN 978-5-7422-4131-7. (как отмечается на 128 странице этой публикации: «Ради безопасности своей карьеры автор статьи, который является одним из пишущих о России иностранных корреспондентов организации „Права человека без границ“, предпочитает сохранять анонимность»)
Ссылки
- Яковлева Е. [www.rg.ru/2009/03/13/expertiza-komment.html Проверка совести. Вводится новый порядок религиоведческой экспертизы] // «Российская газета» — Центральный выпуск № 4867 от 13 марта 2009 г.
- [www.sclj.ru/news/detail.php?ID=2334 Члены Экспертного Совета при Минюсте РФ выступили против социальной акции христианских церквей «Ощути силу перемен» в Ярославле] // Славянский правовой центр, 28 апреля 2009
Критические публикации
- Лункин Р. [www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=69754&topic=646 Минюст на тропе войны. Вместо Экспертного совета по проведению религиоведческой экспертизы министр юстиции Александр Коновалов создал «православную дружину»] // Электронное периодическое издание «Портал Кредо.ру», 6 апреля 2009
- Лункин Р., директор Института религии и права. [www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=69901&cf= Юстиция и инквизиция. Московская патриархия взяла на себя ответственность за «сектоведческую» деятельность Дворкина и Ко в новом, «государственном» качестве] // Электронное периодическое издание «Портал Кредо.ру», 13 апреля 2009
- Храмов А. [www.kasparov.ru/material.php?id=49EC8D7BEAB67#export Сезон охоты на ведьм. В России учредили православную инквизицию] // Каспаров.ру, 20.04.2009
- Ситников М. [www.portal-credo.ru/site/?act=fresh&id=933 «Совет сектоведов» в минюсте РФ: абсурд или диверсия? Формирование оскорбительного для россиян «филькиного органа» — один из множества признаков, указывающих на широкомасштабные деструктивные процессы в стране] // Электронное периодическое издание «Портал Кредо.ру».
- Поздняев М. [newizv.ru/news/2009-04-15/107983/ Пришелся ко двору. Главным экспертом Минюста по свободе совести стал скандально известный «сектоборец»] // «Новые известия», 15 Апреля 2009 г.
- Можегов В. [www.sclj.ru/news/detail.php?ID=2290 Экспертный совет при Минюсте как православный Faustmensch] // Славянский правовой центр, 15.04.09
- Кантеров И. Я., доктор философских наук, профессор ИППК МГУ им. М. В. Ломоносова, специалист по новым религиозным движениям, бывший заместитель председателя Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Федеральной регистрационной службе: [www.portal-credo.ru/site/?act=authority&id=1111 «Если оценивать 2008 год с точки зрения церковно-государственных отношений, то ситуация в России отличалась противоестественностью»] // Интервью с экспертом накануне формирования нового состава Экспертного совета в Электронном периодическом издании «Портал Кредо.ру».
|
В этой статье или разделе имеется избыток цитат либо слишком длинные цитаты. Излишние и чрезмерно большие цитаты следует обобщить и переписать своими словами.
Возможно, эти цитаты будут более уместны в Викицитатнике или в Викитеке. |
Отрывок, характеризующий Экспертный совет по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.
В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.
В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.
Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.
Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.
Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.
Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.
Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.
Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.
Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.
Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
