Зубов, Андрей Борисович

Андрей Борисович Зубов
Профессор А. Б. Зубов 19 марта 2014 года на антивоенном конгрессе
Научная сфера:	история, религиоведение, политология
Учёная степень:	доктор исторических наук (1989)
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	МГИМО (1973)

Андре́й Бори́сович Зу́бов (род. 16 января 1952, Москва) — российский историк, религиовед и политолог, доктор исторических наук. Общественный, церковный и политический деятель. Бывший профессор МГИМО; был первоначально уволен в марте 2014 года за выражение в прессе мнения, шедшего вразрез с внешнеполитическим курсом России, однако это решение было отменено 11 апреля, в конечном счёте уволен из университета 30 июня 2014 года после истечения срока контракта. Член Синодальной библейско-богословской комиссии и член Комиссии по вопросам взаимодействия Церкви, государства и общества Межсоборного присутствия РПЦ (2009—2014). Один из авторов «Основ социальной концепции Русской православной церкви». Глава Комиссии по вопросам народного образования, науки, культуры, религии и исторического наследия Партии народной свободы (ПАРНАС).

Биография

В 1973 году окончил Московский государственный институт международных отношений. В том же году начал работать в Институте востоковедения РАН.

В 1978 году защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата исторических наук по теме «Опыт исследования парламентской демократии в Таиланде».

В 1989 году защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора исторических наук по теме «Парламентская демократия и политическая традиция Востока».

С 1988—1994 годы преподавал историю религий в Московской духовной академии, где имел звание доцента.

С 1994 по 2012 год — заведующий кафедры «Религиоведения, философии и вероучительных дисциплин» философско-богословского факультета Российского православного института св. Иоанна Богослова.

В 2001 году уволился из Института востоковедения РАН и перешёл работать в МГИМО. Был профессором кафедры философии МГИМО, а также возглавлял в качестве генерального директора университетский Центр «Церковь и международные отношения»

Уволен за критику действий российского правительства на Украине и в Крыму, однако комиссия Совета при президенте РФ по трудовым правам признала увольнение незаконным.

Владеет английским, тайским и французским языками.

Научная деятельность и публицистика

Первоначально специализировался на изучении вопросов политической истории Таиланда, парламентаризма в странах Востока. Под влиянием В. С. Семенцова стал заниматься проблемами религиоведения и истории России.

В 1993—1994 годах в журнале «Континент» состоялась примечательная полемика между А. Б. Зубовым и филологом академиком С. С. Аверинцевым о христианском осмыслении истории. В отклике на статью Зубова «Пути России» Аверинцев выразил несогласие с используемой Зубовым дихотомической схемой «эвдемонизм» — «сотерия». Кроме того, он не согласился с утверждением, будто «в 1941 году граждане СССР почти поголовно верили Сталину, готовы были умереть за него».

Зубов ответил Аверинцеву статьей «Опыт метанойи» в которой он высказал резко критическое отношение к фигуре генерала Власова.

Дискуссия Зубова и Аверинцева была включена журналом «Континент» в «Избранное „Континента“ за 1992—2011», что дополнительно подчеркивает её значимость.

Позднее Зубов кардинально изменил отношение и к проблеме Власова, и к характеристике войны как Отечественной (что нашло своё выражение и в книге «История России. XX век»).

В 2000-е годы стал ответственным редактором проекта по выпуску двухтомника «История России. XX век» (1 том: 1894—1939 и 2 том: 1939—2007). Авторский коллектив объединяет более 40 авторов из России и зарубежья. Проект изначально создавался под руководством А. И. Солженицына, но затем Солженицын дистанцировался от него (причины раскрываются в письме Солженицына Зубову, копия письма доступна в блоге russia_xx.) Книга вышла в 2009 году.

Концепцию книги А. Б. Зубов представляет следующим образом:

В предисловии ответственного редактора я формулирую несколько моментов, которые мне кажутся важными <…> Первый момент: мы ставим в вершину угла человека, считаем, что высшей ценностью общества является судьба человека: его благополучие, свобода, внутреннее достоинство. Когда человека вынуждают не добровольно, ради коллективизации, ради геополитического расширения отдавать свою жизнь, силы, благополучие, свободу и т. д., это всегда историческая неудача. История определяется не тем, насколько сильно или велико государство, а насколько счастлив, свободен и благополучен человек.

Мы исходили из принципа, что высшей ценностью человека является свобода воли. И там, где она не может реализовываться свободно, государство терпит фиаско. Не человек для государства, а наоборот — это первый наш девиз. И он исторически обоснован — ведь человек появился значительно раньше государства и создавал государство ради своих целей. Теперь второй принцип, и здесь мы уже даём некоторую оценку. Исходя из первого принципа, государство, созданное большевиками, было по своей природе бесчеловечным — оно ставило общее как главное, а человека — как второстепенное и служебное по отношению к общему.

Книга вызвала разноречивые оценки специалистов и общественных деятелей.

26 апреля 2010 года в журнале «Эксперт» вышла статья «История фальсификатора», посвящённая книге «История России. XX век» и А. Б. Зубову. 6 июня 2011 года Судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда обязала редакцию журнала «Эксперт» опубликовать «опровержение сведений, не соответствующих действительности и порочащих деловую репутацию Зубова А. Б.».

После своего увольнения из МГИМО часто выступал в СМИ оппозиционной направленности в том числе с вопросами, касающимися истории. В мае 2015 года на сайте The Insider была публикация Ольги Горелик с комментариями Андрея Зубова и Николая Сванидзе «7 главных мифов о войне», в которой авторы критикуют набор тезисов, названных наиболее распространёнными мифами о Второй мировой войне. Военный историк Григорий Пернавский указал на большое, по его мнению, количество фактологических ошибок и оценил эту публикацию как непрофессиональную и пропагандистскую.

Общественная, церковная и политическая деятельность

Православный христианин. По собственным словам А. Б. Зубова, к вере его привёл В. С. Семенцов, который также был крёстным отцом его старшей дочери Ксении и старшего брата Андрея. Крестился в Лазареву субботу 1978 года, после девяти месяцев оглашения. Крёстным отцом был протоиерей Валентин Асмус.

Член Союза писателей Москвы. Член редакционной коллегии журнала «Континент». В 1998 году награждён премией фонда «Знамя».

Координатор общественного комитета «Преемственность и возрождение России», целью которого является «восстановление правового и культурно-исторического преемства с дореволюционной Россией как основы её возрождения».

Прихожанин и чтец в храме Рождества Богородицы в Крылатском (Москва).

Один из авторов «Основ социальной концепции Русской православной церкви».

В 1999 году в ходе внутрицерковной дискуссии, предшествовавшей канонизации Николая II, А. Б. Зубов выступил против причисления последнего русского царя к лику святых.

27 декабря 2000 года решением Священного Синода включён в состав делегации Русской православной церкви на двусторонние собеседования по церковно-общественной тематике с Армянской апостольской церковью, прошедшие 12-16 февраля 2001 года в Эчмиадзине.

16 июля 2005 года решением Священного Синода включён в синодальную рабочую группу по разработке «концептуального документа, излагающего позицию Русской Православной Церкви в сфере межрелигиозных отношений».

В октябре 2005 году являлся участником Церковно-общественного форума «Единением и любовью спасёмся», посвященном 625-летию победы на Куликовом поле.

26 марта 2006 года в Иоанно-Предтеченском соборе РПЦЗ в Вашингтоне вместе со священником Георгием Эдельштейном был участником встречи, посвящённая проблемам восстановления общения между Русской Зарубежной Церковью и Московским Патриархатом.

Внешние видеофайлы
Выступление А. Б. Зубова на митинге «Марш правды» (Москва, 13 апреля 2014 года)
	[www.youtube.com/watch?v=dxXRkVJVEjw Видео на сайте Ютьюб]

Член Народно-трудового союза российских солидаристов (НТС) с 2003 года. Член Совета НТС с мая 2006 до апреля 2008 года. Председатель Исполнительного бюро НТС (2006—2008). Член редколлегии журнала «Посев» (до апреля 2008 года).

6 марта 2008 года на вечере по случаю 15-летия Российского православного института награждён орденом преподобного Сергия Радонежского III степени.

29 июня 2009 года распоряжением Патриарха Московского и всея Руси Кирилла включён в Редакционный совет и Редакционную коллегию по написанию учебника и методических материалов по учебному курсу «Основы православной культуры» для средней школы.

27 июля 2009 года решением Священного Синода включён в состав Межсоборного присутствия (член Комиссии по вопросам взаимодействия Церкви, государства и общества). Тогда же включён в состав Синодальной Богословской комиссии.

29 сентября 2009 года участвовал в конференции «Религия и политическая культура» в Риме, организованной по инициативе Папского Григорианского университета и фонда Аденауэра. Выступил с докладом, где рассказал о пути, который прошли отношения Церкви и государства в России в XX веке.

В марте 2012 года выступил в прессе в связи с делом Pussy Riot. По его мнению, наказание участницам группы было неадекватно жёстким, и даже в Российской империи к подобным поступкам относились снисходительнее.

После референдума о статусе Крыма в марте 2014 года выступил с резкой критикой вхождения республики Крым в состав Российской Федерации. В статье «Аншлюс без кавычек» историк, в частности, писал.:

Нынешняя Россия — государство слабое в военном отношении и абсолютно провальное в экономическом. Никакого реального противодействия НАТО от него ждать не приходится. Затеянный Москвой аншлюс Крыма на поверку окажется бессмысленной авантюрой.

В июле 2014 в интервью интернат-порталу «Украинская правда» Зубов заявил:

Бандеровцам же приписывалось все: и геноцид украинского народа, и уничтожение евреев, и сотрудничество с Гитлером и все мыслимые жестокости. Бандеровцы - это пример большой лжи советской системы. Хотя с точки зрения науки истории - это было национальное освободительное движение, антикоммунистическое. Любой национализм - страшная штука, особенно с оружием в руках. Но Бандера был в сто раз менее жестоким, чем бериевское или абакумовское НКВД, боровшееся с бандеровцами. Поэтому любая попытка освободить их от этого государства уже была элементом справедливости. И в этом смысле бандеровское движение более оправдано с точки зрения морали, чем сталинское советское государство.

В сентябре 2014 года подписал заявление с требованием «прекратить агрессивную авантюру: вывести с территории Украины российские войска и прекратить пропагандистскую, материальную и военную поддержку сепаратистам на Юго-Востоке Украины». В начале октября 2014 года опубликовал в газете «Ведомости» статью «Крым наш?», содержащую обширные экскурсы в историю Крыма и заканчивающуюся призывом:

На наш взгляд, он [выход] требует отказа от претензий на владение этой землёй и возвращения к воле людей, живущих здесь, которая и должна определять её судьбу.

Не вошёл в новый состав Межсоборного присутствия, утверждённый 23 октября 2014 года решением Священного синода Русской православной церкви.

Весной 2016 года Андрей Зубов заявил о своём участии в выборах в Госдуму от Партии народной свободы. Он опубликовал собственную политическую программу, в основе которой лежат предложения по десоветизации общества: признание Октябрьской революции и коммунистического режима противоправными, а сопротивление им — правомерным; люстрация для сотрудников КГБ и членов КПСС; компенсации за экспроприированную собственность и принудительный труд; ограничение использования советской символики и т. д. Также программа включает переход к парламентскому государству; расследование преступлений путинского режима; обеспечение права на национально-культурное самоуправление для всех народов России; мирное урегулирование конфликта с Украиной через признание её территориальной целостности, отказ от поддержки непризнанных ДНР и ЛНР и проведение нового референдума в Крыму под контролем временной администрации ООН.

Также выдвинул свою кандидатуру на выборах в Государственную Думу седьмого созыва по двести восьмому одномандатному избирательному округу (от центрального округа города Москвы).

Кандидаты в депутаты	Партия	Полученный процент	Количество полученных голосов
Николай Гончар	Единая Россия	34.25%	57110
Павл Тарасов	КПРФ	12.86%	21442
Андрей Зубов	ПАРНАС	11.27%	18789
Мария Баронова	Самовыдвижение	7.91%	13197
Михаил Дегтярёв	ЛДПР	7.54%	12573
Кристина Симонян	Справедливая Россия	4.85%	8095
Ксения Соколова	Партия Роста	4.15%	6912
Мария Катасонова	Родина	3.94%	6569
Дмитрий Захаров	Коммунисты России	2.97%	4956
Антон Умников	Зеленые	2.47%	4125
Андрей Руденко	Гражданская Платформа	1.90%	3160
Олег Эстон	Патриоты России	1.65%	2744
Алексей Михайлов	Гражданская Сила	1.40%	2338

В конце августа 2016 года — во время кампании по выборам в Государственныю думу — РЕН-ТВ сообщило о «скандале в Сети» в связи с интервью Андрея Зубова Радио «Свобода» полуторагодичной давности в марте 2015 года, в котором он признался:

А я ещё в "Кофеварке" нашего института говорил друзьям, как, мол, досадно, что Сталин не проиграл войну Гитлеру. Потому что всё равно, в конце концов, союзники бы нас освободили, но тогда бы англичане и американцы установили бы у нас демократию и сменили бы людоедский сталинский режим.

Также в этом интервью Зубов заявил:

По сравнению со Сталиным Гитлер это ангел русской истории. Потому что Гитлер при всем желании не погубил столько людей русских, сколько погубил Сталин. [...] Он [Гитлер] преступник и мерзавец, но для нашего народа именно Ленин и Сталин – это палачи беспримерные. То, что Гитлер для евреев, то для всех народов России – Ленин и Сталин. Так же, как поставить в Иерусалиме дом-музей Гитлера, так же в России – дом-музей Сталина. То же самое!

Увольнение из МГИМО

1 марта 2014 года Зубов опубликовал в «Ведомостях» статью, критикующую политику России в отношении Крыма. Автор сравнил действия России с аншлюсом Австрии Третьим рейхом в 1938 году. Руководство МГИМО предупредило его о возможном увольнении за «неуместные и оскорбительные исторические аналогии». В СМИ появилась информация об увольнении Зубова, но ректор университета А. В. Торкунов заявил, что профессор продолжает работать в вузе. Зубов, в свою очередь, сообщил, что ему было недвусмысленно сказано об увольнении и «были приняты соответствующие шаги в институте. Но массовое возмущение, которое возникло в России и мире по этому поводу, заставило отыграть назад». Историку вынесли «глубокое порицание» за статью и сказали, что он может продолжать преподавать.

Впоследствии выяснилось, что Зубова всё же уволили из МГИМО. По сведениям дочери профессора, это произошло 4 марта 2014 года. Русская служба Би-би-си сообщила об увольнении 24 марта. В этот же день на сайте вуза появилось официальное сообщение «О Зубове А. Б.»:

[А. Б. Зубов] сознательно и неоднократно нарушал Устав МГИМО, Правила внутреннего распорядка и Положение МГИМО об основных принципах корпоративного поведения, которые определяются ведомственной принадлежностью МГИМО к МИДу России. Многочисленные высказывания и интервью Зубова А. Б. о происходящем на Украине и о внешней политике России вызывают возмущение и недоумение в университетской среде. Они идут вразрез с внешнеполитическим курсом России, подвергают безоглядной и безответственной критике действия государства, наносят вред учебно-образовательному и воспитательному процессу. Оставляя на совести Зубова А. Б. неуместные и оскорбительные исторические аналогии и характеристики, руководство МГИМО сочло невозможным продолжение работы Зубова А. Б. в институте и приняло решение о прекращении с ним трудового договора.

— Би-би-си: «Из МГИМО уволен профессор Андрей Зубов»

Сам историк объясняет своё увольнение давлением со стороны высшей исполнительной власти России («Кремля»):

Кто-то очень хотел, чтобы меня уволили немедленно, ведь у меня 30 июня истекает контракт, и можно было это сделать совершенно без всякого скандала, просто не продлить контракт и всё. […] Как я знаю, ректор был вообще против увольнения, он всячески сопротивлялся моему увольнению. Это был приказ Кремля, как мне сообщили неофициально. Естественно, доказать я это не могу.

Представители российской научной общественности выпустили ряд обращений в защиту Зубова. Профессор также сообщил о неформальной поддержке со стороны коллег:

Ни один человек в [МГИМО] не высказывал [недовольства], зато очень многие подходили, жали руки и говорили, что они со мной согласны. Понятно, что боятся высказывать это публично.

С другой стороны, Зубов признал, что данное увольнение — большой удар по его преподавательской карьере, так как в МГИМО сотрудники работают по контрактной системе. «Если бы они решили не продлять [контракт], я бы мог уйти куда угодно. Но если я уволен по этой статье, меня ни одно учебное заведение больше не примет. Это как Каинова печать», — говорит профессор.

Восстановление

Комиссия Совета при Президенте РФ по трудовым правам признала увольнение незаконным. Согласно выводу комиссии, приказ об увольнении Зубова «не соответствует положениям статей 1, 2, 6, 13, 15, 29, 44 Конституции РФ, статей 3, 81, 192, 193, 336 Трудового кодекса РФ, статьи 47 ФЗ „Об образовании“».

11 апреля 2014 года решение об увольнении А. Б. Зубова было отменено. В официальном заявлении руководства МГИМО говорится следующее:

В Университет поступило уведомление Территориальной избирательной комиссии района Хамовники города Москвы № 110-тик от 10.04.2014 г. о членстве А. Б. Зубова в Участковой избирательной комиссии 161-го избирательного участка Московской городской избирательной комиссии по району Хамовники.

Согласно пункту 19 ст. 29 Федерального закона от 12.06.2002 года № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», члены избирательных комиссий не могут быть уволены по инициативе администрации в период исполнения ими соответствующих полномочий.

Не меняя ранее данной оценки нарушения Положения об основных принципах корпоративного поведения, ректоратом принято решение приказ № 649-к от 24.03.2014 года «Об увольнении ЗУБОВА А. Б.» отменить.

30 июня 2014 года истёк срок контракта А. Б. Зубова в МГИМО. На новый срок контракт продлён не был, в связи с чем историк был уволен из университета.

Семья

• Отец — Борис Николаевич Зубов (1912—2007, фамилия по отчиму), кораблестроитель, контр-адмирал, начальник управления Министерства судостроительной промышленности СССР.
• Мать — Ия Евгеньевна Зубова (Савостьянова). Была доцентом кафедры общехимической технологии, окончила Менделеевский институт, защитила кандидатскую диссертацию. Её родители имели усадьбу в Витебске. Дед по матери, Евгений Петрович, окончил Московское коммерческое училище и был служащим в Банке коммерческого кредита, в советское время работал в бухгалтерии в Министерстве пищевой промышленности. Бабушка по матери Шушан Тер-Хачатурян — армянка, окончила Строгановское Центральное училище в Москве.
• Брат — Сергей, старше Андрея на 8 лет.
• Двоюродный брат — Евгений Савостьянов (сын Ирины Евгеньевны Савостьяновой, приходившейся сестрой матери А. Б. Зубова).К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
• Супруга — Ольга Игоревна Зубова, кандидат исторических наук, учёный-египтолог.
• Дети: Ксения, Ирина, Дарья, Даниил.
• Зять: Н.А. Бобринский — юрист-международник, журналист и публицист.

Основные работы

Автор пяти монографий и около 150 научных и публицистических статей, в том числе:

Книги

• «Парламентаризм в Таиланде: опыт исследования современного восточного общества методом анализа избирательной статистики». М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1982.
• «Парламентская демократия и политическая традиция Востока». М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1990.
• L’Euroasia del Nord : Il rischio del caos dopo l’impero sovetico / Ed.San Paolo. Turin — Milano, 1994.
• «Обращение к русскому национальному правопорядку как нравственная задача и политическая цель». М.: Группа Гросс, 1997.
• «История религии. Кн. 1. Доисторические и внеисторические религии». М.: Планета детей, 1997.
• Под ред. Зубова: [urokiistorii.ru/learning/method/2009/09/istoriya-rossii-xx-vek «История России. XX век». М., АСТ, 2009].
• А. Б. Зубов. Лекции по истории религии. — М.: Альпина нон-фикшн, 2016. — 202 p. — 1000 экз. — ISBN 978-5-91671-602-3.

Некоторые статьи

• [magazines.russ.ru/continent/2011/148/zu9.html «Пути России»] // «Континент», № 1 (75), 1993; републикация: Избранное «Континента» 1992—2011, «Континент», № 148, 2011
• [magazines.russ.ru/continent/2011/148/zu11.html «Опыт метанойи»]. «Континент», № 3 (81), 1994. Републикация: «На морали стоит социальный мир…». Из статьи А. Зубова «Опыт метанойи» // Избранное «Континента» 1992—2011, «Континент», № 148, 2011
• [magazines.russ.ru/continent/2011/148/zu3.html «Европа и мир»] // «Континент», № 1 (83), 1995; републикация: Избранное «Континента» 1992—2011, «Континент», № 148, 2011
• [magazines.russ.ru/znamia/1996/3/zubov.html «Будущее российского федерализма»] // «Знамя», № 3, 1996 г.
• [magazines.russ.ru/znamia/1997/10/ «Если бы от мира сего было царство Мое…»] // «Знамя», № 10, 1997 г.
• [magazines.russ.ru/znamia/1998/11/zubov.html «Единство и разделения современного русского общества: вера, экзистенциальные ценности и политические цели»] // «Знамя», № 11, 1998 г.
• [magazines.russ.ru/novyi_mi/1999/5/zubov.html «Сорок дней или сорок лет?»] // «Новый Мир», № 5, 1999 г.
• [magazines.russ.ru/znamia/1999/10/konfer.html «Христианство и культура».] // «Знамя», № 10, 1999 г.
• [magazines.russ.ru/znamia/2000/4/zubov.html «Политическое будущее Кавказа: опыт ретроспективно-сравнительного анализа».] // «Знамя», № 4, 2000 г.
• [magazines.russ.ru/novyi_mi/2001/8/pom.html «Переписка из двух кварталов».] // «Новый Мир», № 8, 2001 г.
• [magazines.russ.ru/znamia/2001/8/ «Россия 1991—2001: Победы и поражения»] // «Знамя», № 8, 2001 г.
• «Проблема монотеизма и политеизма в религии древнего Египта». // Сборник «Египет и христианство», Москва, 2004.
• «Ислам и христианство: проблемы диалога». // «Континент», № 119, 2004.
• [magazines.russ.ru/novyi_mi/2004/7/zub8.html «Размышления над причинами революции в России: Опыт восемнадцатого столетия»] // «Новый Мир», № 7 за 2004 г.
• [magazines.russ.ru/novyi_mi/2004/8/zu7.html «Размышления над причинами революции в России: Опыт восемнадцатого столетия». Окончание] // «Новый Мир», № 8 за 2004 г.
• «Циклы русской истории». // «Вопросы философии», № 3, 2005 г.
• [magazines.russ.ru/novyi_mi/2005/7/zu8.html «Размышления над причинами революции в России: На грани веков. Царствование Павла I и начало царствования Александра Благословенного».] // «Новый Мир», № 7, 2005 г.
• «Почему не воплотились бессмысленные мечтания» // «Посев», № 12, 2005 г.
• [magazines.russ.ru/novyi_mi/2006/7/zu9.html Размышления над причинами революции в России. Царствование Александра Благословенного.] // «Новый Мир», № 7, 2006 г.
• «Дом смерти предназначен для жизни» // «Посев», № 7, 2006 г.
• Всеволод Семенцов в моей жизни // [orientproject.ru/sites/default/files/library/130989200-shohin-semencov.pdf Всеволод Сергеевич Семенцов и российская индология] / Сост. В. К. Шохин; ред. коллегия: A. M. Дубянский и др.; Ин-т философии РАН. — М.: Вост. лит., 2008. — 352 с. — 500 экз. — ISBN 978-5-02-036333-5.

В сети

• [zubov2016.ru www.zubov2016.ru] - сайт А.Б. Зубова, включающий его полную авторскую биографию, большой набор лекций по истории и религиоведению, а также ряд публикаций
• [www.predanie.ru/mp3/Professor_MGIMO_A_B_Zubov_Istorija_religij/ Аудиозаписи лекций А. Б. Зубова по религиоведению]
• [www.polit.ru/lectures/2009/10/08/zubov_print.html «Восточноевропейский и послесоветский пути возвращения к плюралистической государственности»] // Публичные лекции «Полит.ру». 3 сентября 2009 г. — 04.11.2009.
• [grani.ru/users/zubov/ Блог А. Зубова] на сайте Грани.ру

Ссылки

• [www.mgimo.ru/users/document1467.phtml Официальная страница на сайте МГИМО]. — 13.05.2010.
• [www.predanie.ru/mp3/Professor_MGIMO_A_B_Zubov_Istorija_religij «История религиозных идей»], курс лекций в Православном университете апостола Иоанна Богослова.
• [www.svobodanews.ru/content/transcript/1921084.html «История России. ХХ век».] Интервью на Радио «Свобода», 3 января 2010.
• [www.radiorus.ru/news.html?id=440662.html «Исторические уроки модернизации страны. Что представляла Россия собой 100 лет назад?»] Ток-шоу «Особое мнение» на Радио России, 14 января 2010.
• [www.radiorus.ru/news.html?rid=346&date=12-10-2010&id=505134.html «В чём величие России?»] Ток-шоу «Особое мнение» на Радио России, 12 октября 2010.
• Радио «Свобода»: [www.svobodanews.ru/content/article/24421954.html Историк Андрей Зубов — о борьбе московских учёных против фальсификации выборов]
• [slon.ru/world/politprosvet_zubov-1104578.xhtml Мы погубим себя, я смотрю на это с огромным ужасом] (интервью порталу «Slon.ru», 28 мая 2014)
• [www.svoboda.org/media/video/26911777.html Культ личности. Андрей Зубов. Ведущий — Леонид Велехов]. Радио «Свобода» (21.03.2015).
• [volna.parnasparty.ru/candidate/333 Биография и программная статья] Предвыборные материалы Андрея Зубова, кандидата от партии «ПАРНАС», 2016 г.

Отрывок, характеризующий Зубов, Андрей Борисович

– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.