Терн, Юнас

Юнас Терн
Общая информация
Полное имя	Юнас Магнус Терн
Родился	20 марта 1967(1967-03-20) (57 лет) Фальчёпинг, лен Скараборг, Швеция
Гражданство	Швеция
Рост	182 см
Позиция	опорный полузащитник
Информация о команде
Команда	Швеция
Должность	скаут
Карьера
Молодёжные клубы
1982—1984	Вернаму
Клубная карьера*
1985—1987	Мальмё	41 (6)
1988	Цюрих	5 (1)
1988—1989	Мальмё	35 (5)
1989—1992	Бенфика	72 (8)
1992—1994	Наполи	48 (1)
1994—1997	Рома	59 (3)
1997—1999	Рейнджерс	23 (5)
Национальная сборная**
1987—1997	Швеция	75 (6)
Тренерская карьера
2000—2001	Вернаму
2002—2003	Хальмстад
2016—	Швеция	скаут
Международные медали
Чемпионаты мира
Бронза	США 1994
Чемпионаты Европы
Бронза	Швеция 1992
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Ю́нас Ма́гнус Терн (швед. Jonas Magnus Thern; родился 20 марта 1967 года в Фальчёпинге) — шведский футболист, опорный полузащитник. Был капитаном сборной Швеции в 1990—1997 годах. После завершения игровой карьеры работал тренером (на разных уровнях), экспертом на телевидении, занимался предпринимательством. С 13 июля 2016 года работает скаутом в штабе главного тренера сборной Швеции Янне Андерссона.

Игровая карьера

Стиль игры

Отличался низким центром тяжести, благодаря которому у Юнаса было сложно отобрать мяч. Выступал на позиции опорного полузащитника, но в некоторых матчах (в частности, в своём дебютном матче за сборную) играл правого полузащитника. Считался жёстким и трудолюбивым футболистом.

Клубная карьера

Воспитанник клуба «Вернаму» из одноимённого городка. С 1985 года выступал за «Мальмё» под руководством Роя Ходжсона.

В 1989 году перешёл в португальский клуб «Бенфика». Главным тренером «Бенфики» был назначен Свен-Ёран Эрикссон, а среди игроков были бывшие партнёры Терна по «Мальмё» Матс Магнуссон (в «Бенфике» с 1987 года) и Стефан Шварц (перешёл в «Бенфику» в 1990 году). В финале Кубка европейских чемпионов 1989/90 Терн и Магнуссон отыграли по 90 минут, «Бенфика» проиграла со счётом 0:1.

Летом 1992 года перешёл в итальянский клуб «Наполи». Дебютировал в Серии А 6 сентября 1992 года в матче против «Брешии», игра завершилась со счётом 0:0.

В конце карьеры страдал от тяжёлой травмы колена. В начале сентября 1998 года был прооперирован и с тех пор не играл. В середине апреля 1999 года объявил о завершении карьеры.

Карьера в сборной

Дебютировал в сборной 14 октября 1987 года в товарищеском матче с командой ФРГ. По словам главного тренера сборной Улле Нурдина, когда он подошёл к Юнасу, чтобы выпустить его на замену, Юнас спросил, против кого они играют. Выступал на Олимпийских играх 1988 года в Сеуле. В первом матче игр, против Туниса, забил гол на 44-й минуте и был удалён с поля на 73-й минуте. Вернулся в игру в четвертьфинале против Италии, Швеция проиграла в овертайме.

На чемпионате мира 1990 года в Италии отыграл 2 первых матча, против Бразилии и Шотландии. В первой игре был капитаном, в отсутствие Гленна Хюсена. Оба матча Швеция проиграла со счётом 1:2. На домашнем для Швеции чемпионате Европы 1992 года был капитаном и отыграл без замен все 4 матча, Швеция дошла до полуфинала.

На чемпионате мира 1994 года в США также был капитаном. Все 3 групповых матча отыграл без замен. В игре 1/8 финала был заменён на 70-й минуте на Хокана Мильда. В четвертьфинале против Румынии не играл. В полуфинале против Бразилии вышел в стартовом составе и был удалён с поля на 63-й минуте, после чего Швеция пропустила гол и проиграла со счётом 0:1. Юнас Терн стал первым шведским футболистом, удалённым в полуфинале чемпионата мира (для Швеции этот полуфинал был 4-м).

Ушёл из сборной в 1997 году после того, как Швеция не смогла пробиться на чемпионат мира 1998. Последним матчем Терна за сборную стала отборочная игра к этому чемпионату против Латвии 10 сентября 1997 года.

Тренерская карьера

По окончании игровой карьеры вернулся в родной клуб «Вернаму» в качестве тренера. В 2000 году команда заняла 2-е место в своей зоне 4-го по уровню дивизиона и в плей-офф завоевала право выступать в 3-м по уровню дивизионе в 2001 году. В 2001 году «Вернаму» занял 8-е место в своей зоне 3-го по уровню дивизиона.

В 2002—2003 годах был главным тренером клуба «Хальмстад», выступавшего в лиге Аллсвенскан. 21 сентября 2001 года было объявлено о подписании контракта сроком с 1 ноября 2001 года до 31 декабря 2004 года между Юнасом и «Хальмстадом». До Юнаса главным тренером «Хальмстада» в течение 6 лет был Том Праль; помощником главного тренера и при Томе Прале, и при Юнасе Терне был Янне Андерссон. В 2016 году Янне Андерссон стал главным тренером сборной Швеции, а Юнас Терн и Том Праль вошли в его штаб в качестве скаутов. Вместе с Юнасом из «Вернаму» в «Хальмстад» перешли 2 20-летних футболиста, Патрик Ингельстен и Магнус Андерссон (шв.). В 2002 году «Хальмстад» занял 6-е место, а в 2003 — 9-е. 9 октября 2003 года Юнас Терн объявил о своей отставке по окончании сезона. Преемником Юнаса в качестве главного тренера «Хальмстада» стал Янне Андерссон.

С 2004 года работал детским тренером.

13 июля 2016 года Юнас Терн присоединился к штабу главного тренера сборной Швеции Янне Андерссона в качестве скаута.

Своими учителями в тренерском искусстве Юнас Терн называл Роя Ходжсона и Свена-Ёрана Эрикссона. Юнас сказал о них следующее:

Больше всех меня научил Рой: современной игре в обороне, высокому прессингу и системе «4-4-2», которая (в немного облагороженном виде) поныне остаётся почвой, на которой зиждется шведский футбол.

Оригинальный текст (швед.)  

Den som lärde mig mest var Roy. Det moderna försvarsspelet, bollpressen och 4-4-2-systemet som, med lite förädling, än i dag är den grund som svensk fotboll står på.

В то же время Свеннис был лучшим тренером. Он невероятно умел находить быстрые решения по ходу игры.

Оригинальный текст (швед.)  

Samtidigt är Svennis den som var den bästa coachen. Han var otrolig på att finna snabba lösningar mitt under matcherna.

Достижения

• Бронзовый призёр чемпионата Европы 1992
• Третий призёр чемпионата мира 1994
• Чемпион Швеции (2 раза): 1986, 1988
• Обладатель Кубка Швеции (2 раза): 1985/86, 1988/89
• Чемпион Португалии 1990/91
• Финалист Кубка европейских чемпионов 1989/90
• Чемпион Шотландии 1998/99
• Лучший шведский футболист года 1989

Карьера вне поля

В 2004 году работал футбольным экспертом на 3-м телеканале.

В начале XXI века (в частности, в 2003—2004 годах) руководил хостелом рядом с Вернаму.

Семья

Женат на Анн-Софи Хильдинг, она моложе мужа на 2 года, у пары двое детей: дочь Алисия (младшая) и сын Симон (старший), также ставший футболистом. Для себя и семьи Юнас в 1996 году купил усадьбу рядом с Вернаму за 3,5 млн крон.

Ссылки

• [svenskfotboll.se/landslag/hall-of-fame/sfs-hall-of-fame/thern-jonas/ Профиль в Зале славы шведского футбола]  (швед.)
• [fifa.com/worldfootball/statisticsandrecords/players/player=44687 Статистика на сайте FIFA] (англ.)
• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=14780 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
• [www.footballplayers.ru/players/Thern-_Jonas-.html Профиль на сайте footballplayers.ru]
• [footballdatabase.eu/football.joueurs.jonas.thern.14014.en.html Статистика на footballdatabase.eu]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Терн, Юнас

– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.