HMS Orion (1787)
HMS Orion (1787) — 74-пушечный линейный корабль третьего ранга. Первый корабль Королевского флота, названный в честь героя античной мифологии Ориона.
Заказан 2 октября 1782. Спущен на воду 1 июня 1787 в Дептфорде. Один из 4 кораблей типа Canada Уильяма Бейтли.
Служба
Революционные войны
В 1794 сражался при Первом июня, капитан Джон Дакворт.
В начале 1795 капитаном назначен Джеймс Сумарес. Под его командованием корабль участвовал в разгроме французов у острова Груа 22 июня.
В начале 1797 переведен на Средиземное море, где отличился 14 февраля при мысе Сент-Винсент. Принимал участи в блокаде Кадиса с марта 1797 по апрель 1798, после чего снова послан в Средиземное море в составе самой большой эскадры Нельсона. В августе, по-прежнему в эскадре Нельсона, сражался при Абукире, где капитан Сумарес был ранен.
3 января 1799 в Плимуте, получен приказ вывести корабль в резерв, после 5 лет активной службы.[1]
16 марта 1801 Orion введен в строй, капитан Рейнольдс (англ. R. C. Reynolds). Вместе с HMS Majestic (введенным в строй в тот же день) встал к Джетти-Хед, Плимут. 9 апреля предполагалось вывести и поставить Orion на якорь в Коусэнд-бей (англ. Cawsand Bay), но пришлось отложить выход на два дня, пока не спадет ветер. Корабль вышел в Спитхед на пополнение команды, для ввода в состав эскадры Северного моря.
12 сентября Orion вернулся с патрулирования Рошфора в Коусэнд-бей, затем вышел к берегам Ирландии.
1 ноября Orion, HMS Vengeance and HMS Resolution попали в ветры штормовой силы в бухте у западного берега Ирландии.
1802 капитан Катберт (англ. Cuthbert).[1]
29 декабря 1801 Orion прибыл в Портсмут из Бантри-бей и 7 февраля 1802 вышел на Ямайку с эскадрой контр-адмирала Кэмпбелла (англ. Campbell), флагман HMS Temeraire. Вернулся 24 июня, в течение следующей недели был выведен в резерв и поставлен в Портсмуте.
Наполеоновские войны
1803 в ремонте в Портсмуте.
1805 капитан Эдвард Кодрингтон, с мая 1805 по декабрь 1806, под Кадисом. В октябре 1805 был при Трафальгаре, где вместе с HMS Ajax взял французский 74-пушечный Intrépide.
1807 капитан сэр А. Диксон (англ. A. C. Dickson), на рейде Даунс.
17 ноября 1810 на борту состоялся военно-полевой суд. Подсудимый Хенсон Баркер (англ. Henson Barker), фельдшер, обвинялся в вывозе с корабля на берег припасов, предназначенных больным. Уволен со службы.
На следующий день Уильям Фогвелл (англ. William Fogwell), боцман, предстал перед судом за пьянство и беспощадное избиение матроса. Списан с корабля и понижен в звании.
1811 в Спитхеде.
В 1814 году отправлен на слом.[2]
Напишите отзыв о статье "HMS Orion (1787)"
Примечания
Отрывок, характеризующий HMS Orion (1787)
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
