Hakusensha

Hakusensha
Тип	кабусики-гайся
Основание	1973
Расположение	Токио, Япония
Ключевые фигуры	Сэй Аоки (президент)
Продукция	книги, журналы, лайт-новел, манга, Drama CD
Число сотрудников	91

К:Компании, основанные в 1973 году

Hakusensha (яп. 白泉社 Хакусэнся) — японская издательская компания. Фирма была основана в 1973 году как подразделение компании Shueisha, но теперь является независимой корпорацией. Вместе с фирмами Shueisha и Shogakukan, Hakushensha составляет тройку самых крупных издательств в Японии, известных под общим названием Hitotsubashi Group. В странах Запада, Hakusensha более известна как фирма издающая сёдзё-мангу, хотя сэйнэн-журнал Young Animal является вторым по популярности изданием компании.

Журналы манги Hakusensha

В настоящее время публикуются следующие журналы:</small>

• Young Animal
• Young Animal Arashi
• Hana to Yume
• Bessatsu Hana to Yume
• The Hana to Yume
• LaLa
• LaLa DX
• Melody

• Silky (яп. シルキー) — ныне закрытый, но некогда достаточно популярный женский журнал манги у Hakusensha. Выходил с 1985 года по апрель 2013. По данным на 2003 год, его тираж оставлял 86 тыс. экземпляров, но в 2011 году опустился до 47 тыс. С января 2013 Silky был преобразован в электронный журнал Love Silky. С апреля 2008 по август публиковалось специальное приложение «счастливой» романтический манги — Jossie (яп. ジョシィ), всего вышло три номера.
• Gekkan Shounen Jets (яп. 月刊少年ジェッツ) — выходивший с 1981 по 1983 год ежемесячный сёнэн-журнал.

Другие журналы

• Kodomoe
• Moe (журнал об поп-культуре)

Ссылки

• [www.hakusensha.co.jp/ Официальный сайт компании Hakusensha]  (яп.)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Hakusensha

Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.