Амуро, Намиэ

Намиэ Амуро
Основная информация
Полное имя	Намиэ Амуро
Дата рождения	20 сентября 1977(1977-09-20) (46 лет)
Место рождения	Наха, Окинава, Япония
Страна	Япония Япония
Профессии	певица, автор песен, танцовщица, музыкальный продюсер, актриса
Жанры	поп/R&B
Лейблы	Toshiba-EMI (1992—1995) Avex Trax (1995—2006)
[www.avexnet.or.jp/amuro xnet.or.jp/amuro]

Намиэ Амуро (яп. 安室 奈美恵 Амуро Намиэ) — японская поп-певица. Родилась 20 сентября 1977 в Нахе, Окинава. Принадлежит продюсерской компании VISION FACTORY и выпускает диски под лейблом Avex Trax.

В 1995—1997 годах была причиной так называемого «Амуро-бума», когда Амуро стала идолом для японских девушек и ввела моду на короткие юбки и высокие сапоги, считавшиеся её «фирменным» стилем. По сей день остаётся одной из популярнейших певиц Японии: её альбомы и синглы по-прежнему дебютируют на первых местах.

В 2003 году, несмотря на замужество и перерыв в карьере, она была включена в составленный компанией HMV топ-100 японских музыкантов под номером 53.

Биография

Амуро родилась средней из трёх дочерей. Её мать, Эмико Тайра (яп. 平良 恵美子 Тайра Эмико), развелась с отцом Намиэ, когда ей было 4 года, и воспитывала девочек, работая днём в детском саду и хостесс по вечерам.

Впоследствии Эмико написала в книге «Уговор — моей дочери, Намиэ Амуро», что первый муж бил её. Кроме того, в той же книге было Эмико писала, что является полукровкой со стороны отца (предположительно итальянкой, что делает Намиэ на четверть итальянкой), но по словам Намиэ, ни бабушка, ни мать до самой смерти не говорили с ней об этом.

Под влиянием Джанет Джексон Амуро решила пойти учиться танцу и пению в [www.actor-s.org/ Окинавскую школу актёрского мастерства]. Оплачивать учёбу семье было не под силу, но директор и основатель школы Масаюки Макино (яп. マキノ 正幸 Макино Масаюки) заметил девочку и сделал для неё исключение, предложив стипендию. Следующие несколько лет Амуро провела, тратя на дорогу в школу 1,5 часа в одну сторону три раза в неделю.

В 1992 году Амуро одна уехала в Токио, чтобы всерьёз заняться карьерой. Мать была против её решения, и они уговорились, что если через три года Намиэ не станет звездой, она вернётся домой. Магическое число «3» сработало — в 1995 году 17-летняя девушка стала звездой.

С самого начала Намиэ отказывалась следовать строгим правилам японских звёзд: уже в 1996 году она шокировала общественность, не только сделав себе татуировку — штрихкод с номером 19770920, — но и продемонстрировав её на обложке своего первого фотоальбома с тем же названием. С тех пор татуировок стало четыре, но смелых шагов и помимо них было достаточно.

Награды, первые места в рейтингах, участие в престижнейшей телепередаче на центральном канале NHK «Кохаку ута гассэн» — и вдруг, в октябре 1997 года, в разгар амуромании, известие, что Намиэ беременна от танцовщика группы TRF Сэма (наст.имя Масахару Маруяма (яп. 丸山 正温 Маруяма Масахару)) и выходит за него замуж.
19 мая 1998 у Амуро рождается сын, Харуто, а к концу года она уже выпускает следующий сингл, «I Have Never Seen», который снова становится лидером чартов.

Однако в противовес профессиональным успехам 1998—1999 годы были полны смертей. Сначала 16 июня 1998 года умирает от сердечного приступа отец Сэма, Масаёси Маруяма. Затем, всего через месяц после него, 10 июля, в возрасте 74 лет умирает бабушка Намиэ, Киёко Урасаки, которая растила её вместе с матерью. И наконец, в день выхода нового сингла, 17 марта 1999 года, от руки деверя погибает мать, Эмико Тайра.

Следующие несколько лет Амуро посвятила карьере и смене имиджа, начав в 2002 году новый успешный проект Suite Chic. В июле того же года после 5 лет брака она развелась с мужем, «поделив» сына: жить мальчик должен был с отцом, а воспитанием заниматься мать.

С 2002 по 2005 год певица стабилизировала свою карьеру, получила несколько наград, стала первым японским музыкантом, проведшим концерты в Корее и Тайване и вновь шокировала японскую общественность отказом от участия в «Кохаку ута-гассэн» в 2004 году. В июле 2005 она также полностью вернула себе права на сына.

С момента возвращения на сцену Амуро старается сосредоточиться исключительно на творчестве и держать личную жизнь в секрете. 9 января 2010 года Амуро объявила о помолвке с актёром Ацуси Тамура .

Карьера

1992—1995: Super Monkey’s

Группа из пяти девочек была собрана в начале 1992 года. В неё входили Намиэ Амуро, Хисако Аракаки (яп. 新垣 寿子 Аракаки Хисако) (род. 8 августа 1977), Нанако Такуси (яп. 澤岻 奈々子 Такуси Нанако) (род. 25 марта 1976), Минако Амэку (яп. 天久 美奈子 Амэку Минако) (род. 29 декабря 1977), Анна Макино (яп. 牧野 アンナ Макино Анна) (род. 4 декабря 1971, дочь директора Масаюки Макино).

С апреля по сентябрь группа регулярно участвовала в телепередаче ТВ-бастеры Като и Кэн (яп. KATO&KENテレビバスターズ Като то Кэн тэрэби баста-дзу), а 16 сентября 1992 года выпустила свой первый сингл "Кoi nо cute beat/Mister USA" (яп. 恋のキュート·ビート／ミスターU.S.A. Кои но кю:то би:то/Мисута: USA). Сингл пользовался успехом: «Кои но» использовались в качестве закрывающей песни летнего сезона передачи "Мир вопросов — Шоу Сёбая" (яп. クイズ世界はSHOW by ショーバイ!! Куизу сэкай ва SHOW by Сёбай), а «Mister USA» — в рекламе компании Лоттэ, в которой снималась вся группа.

Всего через три месяца после выхода сингла группу покинула официальный лидер Макино, и её место заняла Рино Накасонэ (яп. 仲宗根 梨乃 Накасонэ Рино) (род. 25 июля 1977). Её первое выступление с группой должно было произойти в феврале 1993, на Снежном фестивале в Саппоро, однако из-за приступа аппендицита Рино была госпитализирована и покинула группу, так и не появившись с ней нигде, кроме сообщения о приходе.

После этого группа сменила название с Super Monkey’s на Super Monkey’s 4 и выпустила второй сингл, "Dancing Junk/Рэйнбоу мун" (яп. Dancing Junk/レインボー・ムーン Рэйнбо: му:н) (26 мая 1993), а затем и третий, "Любимый мускат/Прости мои капризы" (яп. 愛してマスカット／わがままを許して Аиситэ масукатто/Вагамама о юруситэ) (5 ноября 1993). Одновременно с этим члены группы были маскотами программы «Поп Джэм» на NHK.

В этом году Намиэ начала участвовать в детской программе "Понки кидс" (яп. ポンキッキーズ Понкикки:дзу): вместе с Ранран Судзуки (яп. 鈴木蘭々 Судзуки Ранран) она пела в костюме зайца. Вышедший из этой программы коллектив "Сёстры-зайцы" (яп. シスターラビッツ Систа: рабиццу) просуществовал до 2006 года, но Амуро покинула его ещё в 1997 году.

Также в декабре 1993 Амуро впервые снялась в дораме "Белый лист жизни" (яп. いちご白書 Итиго хакусё) и появилась на «Кохаку Ута-гассэн»: в составе Super Monkey’s 4 она танцевала за спиной Хироко Моригути (яп. 森口博子 Моригути Хироко), когда та в костюме Сэйлор Мун исполняла открывающую песню из первого сезона аниме.

Постепенно вокальный лидер Амуро всё больше выдвигалась на первый план, и вскоре группа была переименована в Намиэ Амуро и Super Monkeys (яп. 安室奈美恵 with SUPER MONKEYS Амуро Намиэ...). Четвёртый сингл, "Райский поезд/Грустный сломанный мальчик" (яп. PARADISE TRAIN／悲しきブロークン・ボーイ Paradise Train/Канасики буро:кун бо:й) вышел 20 июля 1994, а через два месяца, в сентябре, группу покинула ещё одна участница, Хисако.

Вместе с двумя новыми участницами, Рэйной Мияути (яп. 宮内 玲奈 Мияути Рэйна) (род. 6 января 1978) и Рицуко Мацудой (яп. 松田 律子 Мацуда Рицуко) (род. 26 февраля 1977) группа выпустила своей первый настоящий хит, "Попробуй ~Верь в меня~/Воспоминания" (яп. TRY ME ～私を信じて～／MEMORIES Торай ми: ~Ватаси о синдзитэ~) (25 января 1995), однако это был их последний сингл. В течение 1995 года вышло ещё 4 сингла Амуро, но Super Monkeys участвовали в них только в качестве подтанцовки.

Вышедший 26 апреля 1995 сингл "Солнечный сезон/Зажги огонь в сердце" (яп. 太陽のSEASON／ハートに火をつけて Тайо: но си:зон/Ха:то ни хи о цукэтэ) считается сольным дебютом Намиэ, хотя его, как и следующий, «Stop the music／GOOD-NIGHT» (24 июля 1995), она выпускала формально ещё как лидер группы.

1995—2000: produced by Tetsuya Komuro

В 1993 году вышла реклама мускатной жвачки Лоттэ, в которой снималась Амуро. Эту рекламу увидел уже тогда известный продюсер Тэцуя Комуро (яп. 小室 哲哉 Комуро Тэцуя). Комуро заинтересовался Амуро и предложил ей стать её продюсером. Тогда сотрудничества не получилось, но в 1995 всё было уже по-другому: сначала в августе на концерте «avex dance Matrix '95 TK DANCE CAMP» Амуро исполнила предварительную версию «Body feels EXIT», а затем, в октябре того же года, после обсуждения с тогдашним своим продюсером Максом Мацуурой (яп. MAX松浦), перешла из Toshiba EMI в avex trax компания, являющаяся издателем таких японских поп-звёзд, как Аюми Хамасаки, BoA, Do As Infinity, Every Little Thing.

Последним спродюсированным Мацуурой для Амуро диском стал альбом-компиляция песен Super Monkey’s «Dance Tracks Vol.1», выпущенный 16 октября 1995 года. Это первый альбом-миллионник Амуро (общая сумма продаж — 1 865 450 экземпляров) и единственный её альбом под маркой Toshiba EMI. После этого Мацуура занялся бывшими Super Monkey’s’ами, теперь группой MAX, в том же Авексе, а продюсером Амуро стал Комуро.

Всего через несколько дней после выхода альбома, 25 октября 1995 года, avex выпустил первый спродюсированный Комуро сингл, «Body Feels Exit». Сингл занял в чартах Орикона за неделю 3 место , а в чартах за месяц — 1, и лишь чуть-чуть не дотянул до миллиона продаж (880 000 экземпляров). Это было началом победного шествия Намиэ Амуро.

Следующий сингл, «Chase the Chance», вышедший всего через два месяца, 4 декабря 1995, занял уже первое место в чартах, и стал первым синглом-миллионником из трёх подряд. С заглавной песней этого сингла Амуро впервые выступила на «Кохаку Ута-гассэн». В день выступления на «Кохаку» сингл «Try me» был отмечен The Japan Record Award как выдающийся.

В течение 1996 года вышло ещё три сингла-миллионника: «Don’t Wanna Cry» (13 марта 1996), «You’re My Sunshine» (5 мая 1996) и «A Walk in the Park» (27 ноября 1996). Ещё один сингл, «Sweet 19 Blues» (21 августа 1996), оказался неспособен набрать и половины миллиона продаж, но это с лихвой было скомпенсировано одноимённым альбомом, вышедшим на месяц раньше, (22 июля 1996) — его было продано более трёх миллионов копий.

В августе Амуро стала самой молодой певицей, выступившей на стадионе: на момент концерта «SUMMER PRESENTS '96 AMURO NAMIE with SUPER MONKEYS» ей было 18 лет. Тем же летом случился её первый тур «mistio presents AMURO NAMIE with SUPER MONKEYS TOUR '96», первый фотоальбом «#19770920» и кинодебют в фильме "That's cunning! Величайший успех в истории?" (яп. That's カンニング! 史上最大の作戦? That's каннингу! Сидзё:сайдай но сакусэн?), в котором она играла главную роль в паре с Тацуей Ямагути из группы «Токио».

В конце года она стала самой молодой (19 лет) певицей, получившей награду лучшей исполнительницы года от Японской Ассоциации Композиторов за сингл «Don’t Wanna Cry».

1997 год был богат событиями:

• 19 февраля вышел самый, пожалуй, знаменитый сингл Амуро «Can You Celebrate»: в течение первой же недели было продано более 800 тысяч копий, а продажи за год перевалили за 2 миллиона и этот рекорд держался до 2008 года;
• в марте сингл получил награду «Золотой диск Японии» от Ассоциации звукозаписывающих компаний Японии, видео «NAMIE AMURO FIRST ANNIVERSARY 1996» было названо лучшим видео года, а сама Амуро была названа лучшей певицей и получила гран-при ;
• с марта по май проходил первый тур Амуро «Namie Amuro tour 1997 a walk in the park»;
• в апреле она выступала на церемонии открытия бейсбольного сезона;
• в мае ездила с туром «TK PAN-PACIFIC TOUR '97» в Тайвань;
• 21 мая вышел 10-й сингл «How to Be a Girl», и вместе с ним совокупные продажи Намиэ Амуро с момента начала сольной карьеры превысили 10 миллионов;
• 24 июля вышел 3-й альбом «Concentration 20» (продажи чуть-чуть не дотянули до 2 миллионов);
• в конце июля первый концертный тур по четырём гигантским концертным залам (Токио дом, Нагоя дом, Осака дом, Фукуока дом) «mistio presents namie amuro SUMMER STAGE 1997 Concentration 20» собрал более трёхсот тысяч человек;
• 22 октября было объявлено о её беременности и замужестве;
• 27 ноября вышел следующий сингл «Dreaming I was Dreaming»
• в декабре Амуро получила вторую подряд награду Японской Ассоциации Композиторов за сингл «Can You Celebrate» и второй год подряд появилась на «Кохаку Ута-гассэн».

В 1997 она также «появилась» в видеоигре Digital Dance Mix: Vol 1 — Namie Amuro для консоли Sega Saturn.

1998 год Намиэ практически полностью посвятила ребёнку, выпустив только два диска: 28 января вышел сборник хитов «181920», включивший в себя как сольные её песни, так и работы времени распада Super Monkey’s, а 23 декабря — сингл «I Have Never Seen». Сингл занял первое место в еженедельном рейтинге Орикона, но на 49 «Кохаку Ута-гассэн» она исполнила «Can You Celebrate».

Первый сингл 1999 года, «Respect the Power of Love», совпавший по времени со смертью матери Амуро, стал и первым за два года синглом, не вышедшим на первое место в чартах. Выпущенный практически без раскрутки (после известия о смерти матери были на неделю отменены все появления в медиа), он вполне мог стать последним: потрясённая Намиэ всерьёз собиралась оставить карьеру. Поддержка фэнов заставила её отказаться от этого решения, но в память о матери она сделала ещё одну татуировку.

После этого Амуро с головой бросилась в работу: 7 июля выходит следующий сингл, «Toi et Moi», вслед за ним начинается ежегодный тур, по окончании которого, 1 сентября, выходит ещё один, «Something 'bout the Kiss». Однако 50-м «Кохаку Ута-гассэн» Амуро исполняла в стиле госпел заглавную песню первого сингла года, «Respect the Power of Love».

В создании «Something 'bout the Kiss» принимал участие американский продюсер и музыкант Даллас Остин. Он же совместно с Тэцуей Комуро создал первый после «отпуска» альбом «Genius 2000», вышедший 26 января 2000 года. Сразу после выхода этого альбома Амуро отправилась в тур «NAMIE AMURO TOUR GENIUS 2000», во время которого выступила на Гавайях.

В 22 июля, на открытии саммита Большой восьмёрки на Окинаве Амуро исполнила заглавную песню нового сингла «Never End», вышедшего за десять дней до этого. Песня была написана Тэцуей Комуро по личной просьбе бывшего премьер-министра Кэйдзо Обути и получила специальный приз The Japan Record Award.

2000 год закончился выпуском альбома «Break the Rules» и выступлением на 51 «Кохаку Ута-гассэн» с той же «Never End».

Амураа

Специфический стиль Амуро — смуглая кожа, осветлённые волосы, короткие юбки и высокие ботинки на платформах — и её музыкальные успехи породили тысячи подражателей, которых стали называть Амураа (яп. アムラー Амура:) (Amurer или Amuler по-английски). Это движение зародилось ещё в 1995 и достигло своего пика в 1996 году.

Поклонницы пытались имитировать экзотическую внешность Амуро любыми способами: сбривали и замазывали натуральные брови, чтобы нарисовать такие же тонкие и высокие брови, как у Намиэ, часами просиживали в соляриях, добиваясь тёмно-шоколадного оттенка кожи (см. также Гангуро).

Само слово было образовано от фамилии Амуро с помощью английского суффикса -er, который используется в японском для обозначения поклонников чего-либо (ср. «сянэраа» — поклонница марки «Шанель», «маёраа» — любительница майонеза, «китираа» — поклонница Хэлло Китти). Слово «амураа» получило приз как самое узнаваемое выражение 1996 года, и его продолжают узнавать даже годы спустя окончания бума.

Дискография

Альбомы

Выпущен	Название	Номер в чарте	Количество продаж
1995	Dance Tracks Vol. 1	1	1,865,000
1996	Sweet 19 Blues	1	3,390,000
	Original Tracks Vol. 1	3	419,000
1997	Concentration 20	1	1,930,000
1998	181920	1	1,690,000
2000	Genius 2000	1	803,000
	Break the Rules	2	335,000
2002	Love Enhanced Single Collection	3	305,000
2003	Style	4	221,000
2005	Queen of Hip-Pop	2	455,000
2007	Play	1	540,000
2008	Best Fiction	1	1,447,000*
март 2011	Checkmate! (Best Collaboration Album 2011)	?	?

Фильмография

Фильмы

• That's cunning! Величайший успех в истории? (яп. That's カンニング! 史上最大の作戦? That's каннингу! Сидзё:сайдай но сакусэн?) (1996, Тоэй) — Юми Морисита (яп. 森下由美 Морисита Юми)
• Старшая школа 2 (яп. 学校II Гакко: цу) (1996, Сётику)

Дорамы

• Белый лист жизни (яп. いちご白書 Итиго хакусё) (1993, ТВ Асахи) — Рэйко Эндо (яп. 遠藤 玲子 Эндо: Рэйко)
• Девочка, перепрыгнувшая время (яп. 時をかける少女 Токи о какэру сё:дзё) (1994, Фудзи ТВ) — младшая сестра Кадзуко
• Ливерпульская академия Сёнан (яп. 湘南リバプール学院 Сё:нан Рибапу-ру гакуин) (1995, Фудзи ТВ)

Ссылки

• [www.avexnet.or.jp/amuro/ Официальный сайт]
• [www.visionfactory.jp/artist/amuro/index.html Намиэ Амуро] на сайте Vision factory
• [www.suitechic.com/ Официальный сайт Suite Chic]
• [namie-amuro.narod.ru/ Русский фан-сайт]

Отрывок, характеризующий Амуро, Намиэ

– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.