Ашеберг, Рутгер фон
| Рутгер фон Ашеберг | |
 Рутгер фон Ашеберг | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Звание |
полковник (1656), генерал-майор (1664), генерал-лейтенант (1670), генерал (1674), фельдмаршал-лейтенант (1677) и фельдмаршал (1678) |
| Сражения/войны |
Тридцатилетняя война (1618-1648)</br> Северная война (1655—1660)</br> Датско-шведская война (1675—1679) |
Содержание
Биография
Представитель вестфальского баронского рода Ашебергов, который в XVI веке эмигрировал в Курляндию. Сын Вильгельма фон Ашеберга и Маргариты фон дер Остен.
Тридцатилетняя война
Рутгер фон Ашеберг в возрасте 13 лет начал военную службу и участвовал на стороне Швеции в Тридцатилетней войне в Германии (1618—1648). Участвовал в в ряде сражений, в том числе в битве при Нёрдлингене (1634).
В 1639 году 18-летний Рутгер фон Ашеберг оставил военную службу и уехал на учёбу во Францию, но через год он поступил в Гессенский кавалерийский полк шведской армии и продолжил своё участие в Тридцатилетней войне. В 1641 году Рутгер фон Ашеберг участвовал в битве при Вольфенбюттеле. В битве при Брайтенфельде (1642) он был ранен и взят в плен, но затем был освобожден. В дальнейшем Рутгер фон Ашеберг сражался в Германии под командованием фельдмаршалов Леннарта Торстенссона и Карла Густава Врангеля. В 1644 году он получил чин корнета, с 1646 года — ротмистр.
После заключения Вестфальского мира в 1648 году Рутгер фон Ашеберг остался в Германии. Он занимал должность обер-амтмана в 1651—1655 годах. В 1655 году — подполковник и командир полка в шведской армии.
Вторая Северная война (1655—1660)
В 1655 году Рутгер фон Ашеберг принял участие в войне Швеции с Речью Посполитой. В марте 1656 года после взятия шведами города Ярослав Ашеберг был произведен в полковники. В июле того же года он принял участие в трехдневной Варшавской битве. 2 января 1657 года он командовал шведский авангардом в битве с поляками под Хойнице. В знак своей признательности шведский король Карл X Густав пожаловал Ашебергу рапиру, с которой он сражался в битве. Также Рутгер фон Ашеберг получил в подарок ценные драгоценности и имение в Пруссии.
В 1657 году датчане атаковали шведские владения в Северной Германии. Главные силы шведской армии под командованием самого короля Карла X Густава, включая подразделение под командование Ашеберга, покинули Польшу и выступили против Дании. В 1658 году Рутгер фон Ашеберг участвовал в успешной шведской операции на датских островах. Шведская армия (12 тыс. чел.) пересекла по льду проливы Малый и Большой Бельты и достигла острова Зеландия. Он чудом избежал плена в декабре 1658 года по время нападения объединенных сил бранденбургского курфюрста Фридриха Вильгельма и польского военачальника Стефана Чарнецкого на город Сённерборг. В феврале 1659 года он был тяжело ранен во время шведского нападения на Копенгаген. Он был вынужден вернуться домой, где провёл 10 недель. После выздоровления Рутгер фон Ашеберг вернулся на службу и в мае 1659 года участвовал в завоевании датского острова Мён. Он оставался на острове до окончания войны в 1660 году.
Дальнейшая служба
В 1664 году Рутгер фон Ашеберг был произведен в генерал-майоры. В 1665 году он участвовал в военной компании шведской армии под командованием фельдмаршала Врангеля против немецкого города Бремен во время шведско-бременского конфликта. Он вернулся в Швецию, когда конфликт был исчерпан. В 1670 году Рутгер фон Ашеберг получил чин генерал-лейтенанта. В 1673 году он был удостоен титула барона и получил имение Кастелльгорден в окрестностях Кунгэльва. В 1674 году он был произведен в генералы.
Рутгер фон Ашеберг участвовал в датско-шведской войне 1675—1679 годов. Вначале он руководил обороной провинции Бохуслен от нападений датчан из Норвегии, одержал победу на врагом в битве при Квистрёме. Затем он был переведен из Бохуслена в провинцию Сконе, где действовал как командующий шведской армии в ряде сражений с датчанами, часто вместе с королём Карлом XI. В августе 1676 года он отличился в сражении при Хальмстаде, где был ранен в руку. В декабре того же года Рутгер фон Ашеберг сыграл заметную роль в разгроме датчан в битве при Лунде. В июле 1677 года отличился в победе шведской армии над датчанами при Ландскруне. В награду получил чин фельдмаршал-лейтенанта. Еще до окончания войны с Данией Рутгер фон Ашеберг был назначен главнокомандующим шведской армией в провинции Сконе. В ноябре 1678 года он получил чин фельдмаршала.
В декабре 1679 года после окончания датско-шведской войны 1675—1679 годов Рутгер фон Ашеберг был назначен генерал-губернатором провинций Гётеборг-Бохус и Дальсланд. В 1680 году он также стал губернатором Сконе, Халланда и Блекинге. В 1681 году он был назначен королевским советником, а в 1687 году получил графский титул.
17 апреля 1693 года 71-летний Рутгер фон Ашеберг скончался в Гётеборге. Он был похоронен в Немецкой церкви в Гётеборге 26 августа 1694 года. На его похоронах присутствовал шведский король Карл XI.
Одна из улиц в городе Гётеборге до сих пор носит его имя.
Брак и дети
25 ноября 1650 года Рутгер фон Ашеберг женился на Магдалене Элеоноре фон Bussech (1632—1690), представительнице дворянского рода из Гессена. Супруги имели следующих детей:
- Георг Фредерик фон Ашеберг (10 декабря 1651 — 22 августа 1677), подполковник пехотного полка
- Маргарета Сабина фон Ашеберг (25 ноября 1652 — 4 февраля 1738)
- Фольрат Людвиг фон Ашеберг (7 июня 1654 — 14 апреля 1677), лейтенант и капитан
- Анна Элизабет фон Ашеберг (10 мая 1656 — 2 сентября 1686)
- Карл Густав фон Ашеберг (13 сентября 1659 — 15 мая 1660)
- Рутгер фон Ашеберг (6 июня 1660 — 15 июня 1660)
- Густав Адольф фон Ашеберг (23 июня 1661 — 5 ноября 1691)
- Кристиан Людвиг фон Ашеберг (4 июня 1662 — 1 февраля 1722), генерал
- Элеонора Элизабет фон Ашеберг (13 сентября 1663 — 13 ноября 1737), которая в 1679 году вышла замуж за Дэвида Макелеера (1646—1708)
- София Ловиса фон Ашеберг (23 августа 1664 — 1 августа 1720), с 1685 года жена Ханса Вахтмейстера (1642—1714)
- Отто Вильгельм фон Ашеберг (5 августа 1665 — 2 июня 1687), корнет
- Маргарета фон Ашеберг (9 июля 1671 — 10 октября 1753), которая в 1691 года стала женой Кьелла Кристоффера Барнекоу (1663—1700).
Источники
- Björlin, Gustaf.: Kriget mot Danmark 1675—1679. Stockholm 1885.
- Wahlöö, Claes & Larsson, Göran.: Slaget vid Lund. Lund 1998.
Напишите отзыв о статье "Ашеберг, Рутгер фон"
Отрывок, характеризующий Ашеберг, Рутгер фон
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.
В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
