Варшавская битва (1656)

Варшавская битва
Основной конфликт: Северная война (1655—1660)
Дата	18 (28) июля — 20 (30) июля 1656 года
Место	Варшава
Итог	Шведско-бранденбургская победа
Противники
Швеция Бранденбург Речь Посполитая Крымское ханство
Командующие
Карл X Густав Фридрих Вильгельм Ян II Казимир
Силы сторон
10,5 тысяч шведов 8,5 тысяч бранденбургцев 47 орудий 36 тысяч поляков 2 тысячи крымских татар 18 орудий
Потери
1300 убитых 2600 убитых

Варшавская битва — трёхдневное сражение 18 (28) июля — 20 (30) июля 1656 года, в котором армия Речи Посполитой в союзе с Крымским ханством противостояла вторгшимся в Польшу шведско-бранденбургским войскам (данное вторжение вошло в польскую историографию под именем «Шведский потоп»). Результатом битвы стало поражение превосходящих сил поляков и крымских татар, занятие и разорение Варшавы шведами. По численности войск, принимавших участие в битве, она стала одной из крупнейших битв Северной войны 1655—1660.

Предыстория

Польско-литовские силы под командованием короля Яна II Казимира располагали около 40 тысячами человек, из них около 4500 пехоты, остальные относились к кавалерии. Армия Швеции и Бранденбурга под предводительством короля Карла X Густава и курфюрста Фридриха Вильгельма I состояла из 18 тысяч человек. После высадки на побережье близ Данцига, она двинулась на юг в сторону Варшавы. В её состав входили 12.500 кавалеристов и 5.500 пехотинцев, что было несколько необычным, поскольку шведы, как правило, делали ставку на свою отличную пехоту. Одновременно, Ян II Казимир с армией переправился через Вислу и встретил шведов на правом берегу в 5 километрах от варшавского предместья Прага.

Ход битвы

Первый день

Первый день сражения начался с конвенционального фронтального нападения шведов и бранденбургцев, которое поляки смогли отразить. Свободное пространство между расположенным с востока лесом Бялоленка и расположенной с запада Вислой было слишком малым, что помешало шведской и бранденбургской пехоте выстроить эффективную стрелковую линию. Кроме того, польско-литовские солдаты предварительно выкопали шанцы перед своими позициями, создав труднопреодолимую оборонительную линию.

Второй день

На второй день Фридрих Вильгельм лично возглавил разведочную миссию и заметил небольшой холм около леса, с вершины которого можно было видеть весь Бялоленкский лес. Холм также предоставлял отличную позицию для установки артиллерии. Поэтому по приказу Фридриха Вильгельма бранденбургская пехота и драгуны атаковали холм и заняли его. Последовавшие попытки поляков отбить холм у бранденбургцев не увенчались успехом.

После этого крайне мобильная шведская кавалерия предприняла смелый манёвр, незаметно обойдя Бялоленкский лес и неожиданно появившись на правом польском фланге. Новая ситуация свела на нет полезность польских укреплений, а контратака польской кавалерии оказалась недостаточно сильной, чтобы прорвать шведские линии. В конечном итоге, некоординированные атаки поляков в течение ночи ослабли и прекратились.

Третий день

На третий день польско-литовские войска потерпели окончательное поражение. Бранденбургский генерал Отто фон Шпарр на протяжении нескольких часов обстреливал артиллерией польские позиции и атаковал пикинёрами уже деморализованные и дезорганизованные польские войска. Кавалерийская атака с правого фланга прорвала польские линии, после чего армия Яна II Казимира начала отступление. Король решил, что битва проиграна и отвёл войска по единственному мосту на другой берег Вислы.

Последствия

На улицах Варшавы шведы и бранденбургцы провели победный парад, однако уже вскоре были вынуждены покинуть город, не будучи в состоянии его удержать. Поражение польского короля заставило его передать суверенитет над герцогством Пруссия Бранденбургу, а в ответ заключить альянс с Бранденбургом против шведов.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Варшавская битва 1656 года
• [www.kismeta.com/diGrasse/Warsaw.htm Описание битвы]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Варшавская битва (1656)

Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.