Битва под Брайтенфельдом (1642)

Вторая битва при Брейтенфельде
Основной конфликт: Тридцатилетняя война
Дата	23 октября 1642 года
Место	Брайтенфельд, Саксония (современная Германия)
Итог	Убедительная победа шведов
Противники
Швеция Священная Римская империя
Командующие
Леннарт Торстенссон Леопольд Вильгельм Австрийский, Оттавио Пикколомини
Силы сторон
15 000 25 000
Потери
4000 убитых и раненых 10 000 убитых и раненых, 5000 пленных, 46 пушек

Вторая битва при Брайтенфельде, также известная как Первая битва при Лейпциге — сражение, состоявшееся 23 октября 1642 года под Брайтенфельдом (7,5 км к северо-востоку от Лейпцига, ныне район Лейпцига), в ходе Тридцатилетней войны, через 11 лет после первого сражения под Брайтенфельдом.

В 1642 году шведский полководец Леннарт Торстенссон после опустошительной кампании в Моравии и Силезии, принял решение идти на Лейпциг. Его план состоял в том, чтобы захватить склады продовольствия в городе, наложить на него контрибуцию и таким образом обеспечить свою армию деньгами и провиантом для продолжения войны. Военачальники Священной Римской империи Герцог Леопольд и Пикколомини направились на выручку Лейпцигу. Чтобы не оказаться зажатым между враждебной армией и городом, Торстенссон выступил им навстречу.

Сражение началось артиллерийским обстрелом имперцами шведских позиций. Под прикрытием этого огня имперская кавалерия начала разворачиваться в боевой порядок на флангах. Шведы, не дожидаясь окончания этих перестроений, атаковали оба неприятельские фланга. Левый фланг имперцев не выдержал, пришел в смятение и обратился в бегство почти сразу. Правое крыло имперской армии устояло, и было поддержано пехотой. Торстенссон развернул своих добившихся успехов кавалеристов правого крыла на помощь шведской пехоте, подвергшейся серьезному давлению в центре позиции. Эта новая атака шведской конницы привела к успеху: пехота имперцев была отброшена фланговым ударом, кавалерия имперского правого фланга осталась без поддержки, и атакуемая со всех сторон, обратилась в бегство. Вся артиллерия побежденных в 46 орудий, и обоз армии достались шведам. Поскольку армия Торстенссона понесла значительные потери и была серьезно вымотана, преследование не велось.

Остатки имперской армии удалились в Богемию, где были вновь собраны. Герцог Леопольд дал выход ярости, подвергнув тяжкому наказанию бежавший первым кавалерийский полк. Полк был публично объявлен бесчестным, его знаки отличия отобраны, знамена уничтожены, часть офицеров и солдат казнена.

Спустя три недели, шведы заняли Лейпциг. Город не был подвергнут разграблению, но вынужден был выплатить значительную контрибуцию (по Шиллеру, три бочки золота) и переобмундировать за свой счет шведскую армию. Торстенссон получил возможность успешно продолжать войну.

Литература

• Шиллер И. К. История Тридцатилетней войны. Собр. соч. в 8 тт. М., 1957, т.5.

Отрывок, характеризующий Битва под Брайтенфельдом (1642)

Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.