Битва при Франкфурте-на-Одере

Битва при Франкфурте-на-Одере
Основной конфликт: Тридцатилетняя война
Дата	13 апреля 1631 года
Место	Франкфурт-на-Одере
Итог	победа шведских войск
Противники
Священная Римская империя Швеция
Командующие
Иоганн Церклас фон Тилли Густав II Адольф
Силы сторон
8 тысяч 20-25 тысяч
Потери
3 тысячи убитых и раненых 800 убитых и раненых

Битва при Франкфурте-на-Одере (13 апреля 1631) — сражение Тридцатилетней войны между силами Швеции и Священной Римской империи за обладание Франкфуртом-на-Одере, важным пунктом на территории Бранденбурга. Город был взят шведскими войсками после двухдневной осады.

Предыстория

В июне 1630 года шведский король Густав II Адольф высадился с войсками в Померании, и превратил северо-восточную часть Германии в шведский плацдарм. 23 января 1631 года Швеция подписала в Бервальде союзный договор с Францией. С французскими деньгами Густав Адольф получил возможность нанять больше войск, и ему нужно было выиграть время, командовавший же Имперской армией Тилли, напротив, стремился вынудить шведов к генеральному сражению. Начало 1631 года прошло в манёврах шведской и имперской армии вдоль Одера: Тилли пытался вынудить шведов к сражению, Густав Адольф же, пользуясь тем, что шведы контролировали нижнее течение Одера, переходил с одного берега на другой (Тилли был вынужден перебрасывать свою армию кружным путём). В конце марта Тилли оставил во Франкфурте для прикрытия переправы 8-тысячный гарнизон, а сам с 26-тысячной армией двинулся по левому берегу Одера на Ной-Руппин. Густав Адольф, выстроив укрепления у Шведта, сделал там новую переправу через Одер, перешёл на правый берег и двинулся к Франкфурту.

Сражение

После двухдневной осады шведы двинулись на штурм города. Наёмники, оборонявшие город, отказались воевать до тех пор, пока им не выплатят задержанное жалованье, и шведы легко взяли город, потеряв всего 800 человек против 3 тысяч с имперской стороны. Взятый город был разграблен.

Итоги

Назначенный губернатором Франкфурта шотландец Джон Лесли, помимо подготовки обороны от имперских войск, был вынужден решать задачу срочного погребения тысяч тел. В течение шести дней были созданы огромные братские могилы, в которых трупы были погребены сотнями.

Франкфурт стал надёжным прикрытием шведского тыла. 23 апреля шведы успешно завершили осаду другого важного города в Бранденбурге — Ландсберга-на-Варте. После этого Георг Вильгельм был вынужден подписать с Густавом Адольфом соглашения, предоставившие в распоряжение шведов военные ресурсы Бранденбурга.

Отрывок, характеризующий Битва при Франкфурте-на-Одере

– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил: