БТС-002 ОК-ГЛИ

Атмосферный самолёт-аналог «БТС-002 ОК-ГЛИ»
«БТС-002» на МАКС-97 в Жуковском
Завод. обозначение	ОК-ГЛИ № 002 СССР-3501002 (серийный номер)
Страна	СССР
Статус	Выставочный экспонат Музея техники в немецком Шпайере
Изготовитель	НПО «Молния»
Первый полёт	10 ноября 1985 года (29 декабря 1984 года была выполнена первая рулёжка)
Последний полёт	15 апреля 1988 года (29 декабря 1989 года была выполнена последняя рулёжка)
Всего полётов	24
.
ОК-ГЛИ на Викискладе

БТС-002 ОК-ГЛИ, Изделие 0.02, БТС-02 (Большой транспортный самолёт второй, Орбитальный корабль для горизонтальных лётных испытаний) — полноразмерный самолёт-аналог космического корабля «Буран», предназначенный для наземных испытаний и отработки в атмосфере схем захода на посадку и саму посадку, включая автоматические режимы. При полном соответствии органов аэродинамического управления, массовых и других характеристик с ОК «Буран», имел различия в аэродинамической компоновке: на нём устанавливались четыре ТРД АЛ-31 ОКБ им. А. М. Люльки, ПВД и удлинённая передняя стойка шасси для обеспечения заданного стояночного угла. БТС-002 был построен в 1984 году под руководством Г. Е. Лозино-Лозинского. Выполнил 24 испытательных полёта между 1985—1988 годами с общим налётом около 8 часов. В настоящее время находится Музее техники города Шпайер в качестве выставочного экспоната.

Общие сведения

ОК-ГЛИ был создан в НПО «Молния» в 1984 году для атмосферных испытаний и отработки в реальных условиях наиболее ответственных участков полёта орбитального корабля «Буран» — дозвукового полёта в атмосфере, захода на посадку и саму посадку во всех режимах, включая автоматический. Испытания проводились в Лётно-исследовательском институте им. Громова Министерства авиапромышленности в Жуковском и посадочном комплексе Байконура. Всего было выполнено 11 рулёжек и 24 полёта, в ходе которых сначала отрабатывался алгоритм автоматической посадки, а затем набиралась статистика с одновременной тренировкой будущих экипажей «Бурана». 16 февраля 1987 года в ходе 10-го полёта была выполнена первая полностью автоматическая посадка корабля. Заходы на посадку выполнялись по бездвигательной схеме.

Задачами лётных испытаний аналога БТС-002 ГЛИ являлись, прежде всего, отработка участков посадки в ручном и автоматическом режимах, проверка технических, аэродинамических, лётных характеристик, проверка устойчивости и управляемости, а также этапы предпосадочного маневрирования, захода на посадку, посадки и т. д.

Полёты на БТС-002 выполнялись лётчиками-испытателями И. П. Волком, Р. А. Станкявичюсом, А. С. Левченко, А. В. Щукиным, И. И. Бачуриным и А. С. Бородаем, которые входили в отряд космонавтов-испытателей для подготовки к полётам на корабле «Буран». Отработка автоматической посадки на космодроме Байконур проводилась также на двух специально оборудованных летающих лабораториях, созданных на базе самолёта Ту-154.

Кроме этого, существовал ещё один экземпляр прототипа ОК «Буран». БТС-001 должен был использоваться для отработки воздушной транспортировки орбитального комплекса с самолётом-носителем на базе 3М-Т «Атлант». В реальности же аналог БТС-001 использовался для наземных статических испытаний на прочность конструкции, после завершения которых на его основе был создан аттракцион в московском ЦПКиО имени Горького.

Конструктивные особенности

БТС-002 является полноразмерным аналогом корабля «Буран». Он оснащался штатными бортовыми системами и оборудованием, функционирующим на заключительном участке полёта советского челнока. Массовые, габаритные, центровочные и инерционные характеристики, а также органы аэродинамического управления полностью соответствуют «бурановским». Однако есть некоторые отличия в аэродинамической компоновке. Так, на аналоге устанавливались четыре ТРД АЛ-31 ОКБ им. Люльки с суммарной тягой в 40 тонн. Два боковых двигателя оснащались форсажными камерами. Кроме того, устанавливалась удлинённая передняя стойка шасси, приёмник воздушного давления. В грузовом отсеке устанавливался бак для авиакеросина.

По своей аэродинамической схеме БТС-002 представляет собой бесхвостку с низкорасположенным треугольным крылом переменной стреловидности. Корпус корабля сконструирован негерметичным, и условно разделён на три отсека: носовой, отсек полезного груза и хвостовой. При выполнении полётов кабина экипажа эксплуатировалась в разгерметизированном состоянии. Кабина рассчитана на двоих лётчиков, оборудована катапультируемыми креслами К-36Л.

Атмосферный корабль-аналог обладал следующими техническими характеристиками: длина — 36 м, высота — 16 м, размах крыла — 24 м, объем кабины экипажа — 73 м3, максимальный взлётный вес — 92 тонны, максимальная скорость — 600 км/ч, посадочная скорость — 300—330 км/ч.

Хронология полётов и рулежек БТС-002 ОК-ГЛИ

БТС совершил 24 полёта и 19 заходов на посадку в автоматическом режиме до высоты 10-20 м с последующим уходом на второй круг, 2 захода с касанием ВПП и 15 заходов с посадкой и пробегом до полной остановки корабля на ВПП в полностью автоматическом режиме управления. 16 февраля 1987 года Игорь Волк и Римантас Станкявичус выполнили на БТС-002 ГЛИ первую полностью автоматическую посадку, после чего все посадки стали выполняться в автоматическом режиме.

Дата	Экипаж	Время	Скорость	Высота	Примечание
29 декабря 1984 года	Игорь Волк, Римантас Станкявичюс	5 минут	45 км/ч		Первая рулёжка
2 августа 1985 года	Игорь Волк, Римантас Станкявичюс	14 минут	205 км/час		Вторая рулёжка. Движение по ВВП, разгон и торможение
5 октября 1985 года	Игорь Волк, Римантас Станкявичюс	12 минут	270 км/ч		Третья рулёжка. Разрушение покрышки внешнего колеса шасси при торможении
15 октября 1985 года	Игорь Волк, Римантас Станкявичюс	1 минута	300 км/ч		Четвёртая рулёжка с поднятием носа самолёта
5 ноября 1985 года	Игорь Волк, Римантас Станкявичюс	12 минут	170 км/ч		Пятая рулёжка
10 ноября 1985 года	Игорь Волк, Римантас Станкявичюс	12 минут	480 км/ч	1500 м	Первый полёт.
3 января 1986 года	Игорь Волк, Римантас Станкявичюс	35 минут	520 км/ч	3000 м	Второй полёт
26 апреля 1986 года	Анатолий Левченко, Александр Щукин	14 минут			Шестая рулёжка. Разрушение покрышки внешнего колеса шасси при торможении
27 мая 1986 года	Игорь Волк, Римантас Станкявичюс	23 минуты	540 км/ч	4000 м	Третий полёт с самолётами сопровождения Л-39 и Ту-134
11 июня 1986 года	Игорь Волк, Римантас Станкявичюс	22 минуты	530 км/ч	4000 м	Четвёртый полёт с самолётами сопровождения ЛЛ МиГ-25 и Ту-134. Полуавтоматическое планирование
20 июня 1986 года	Анатолий Левченко, Александр Щукин	25 минуты	600 км/ч	4500 м	Пятый полёт с самолётами сопровождения Су-17 и Ту-134. Полуавтоматическое планирование
28 июня 1986 года	Анатолий Левченко, Александр Щукин	23 минуты	600 км/ч	4000 м	Шестой полёт. Автоматическое планирование до высоты 100 м
10 декабря 1986 года	Игорь Волк, Римантас Станкявичюс	24 минуты	600 км/ч	4300 м	Седьмой полёт. Отключение автоматики перед самым касанием
23 декабря 1986 года	Игорь Волк, Римантас Станкявичюс	17 минуты	600 км/ч	6000 м	Восьмой полёт. Автоматический полёт вплоть до касания ВПП
29 декабря 1986 года	Анатолий Левченко, Александр Щукин	17 минуты		4000 м	Девятый полёт. Автоматические заход на посадку и посадка, полная остановка на ВПП, за исключением выполненного вручную опускания носового колеса при приземлении
16 февраля 1987 года	Игорь Волк, Римантас Станкявичюс	28 минут		4000 м	Десятый полёт. Официально первая полностью автоматическая посадка
25 марта 1987 года	Анатолий Левченко, Александр Щукин	2 минуты			Седьмая рулежка с пробежкой по ВПП
30 марта 1987 года	Анатолий Левченко, Александр Щукин	25 минут			Восьмая рулежка с пробежкой по ВПП
21 мая 1987 года	Анатолий Левченко, Александр Щукин	20 минут		4500 м	Одиннадцатый полёт. Автоматическая посадка
25 июня 1987 года	Игорь Волк, Римантас Станкявичюс	19 минут		4900 м	Двенадцатый полёт. Автоматическая посадка
5 октября 1987 года	Игорь Волк, Александр Щукин	21 минут		4900 м	Тринадцатый полёт. Автоматическая посадка
15 октября 1987 года	Иван Бачурин, Алексей Бородай	19 минут		4000 м	Четырнадцатый полёт. Автоматическая посадка
16 января 1988 года	Игорь Волк, Римантас Станкявичюс	22 минуты		4200 м	Пятнадцатый полёт. Автоматическая посадка с сопровождением МиГ-25 и Су-17
24 января 1988 года	Иван Бачурин, Алексей Бородай	11 минут		4000 м	Шестнадцатый полёт. Этим полётом закончился первый (испытательный) этап полётов на «БТС-002»
23 февраля 1988 года	Иван Бачурин, Алексей Бородай	22 минуты		4000 м	Семнадцатый полёт. Дополнительная программа полётов, автоматическая посадка
4 марта 1988 года	Игорь Волк, Римантас Станкявичюс	18 минут		3900 м	Восемнадцатый полёт. Автоматическая посадка с сопровождением МиГ-25 и Су-17
12 марта 1988 года	Иван Бачурин, Алексей Бородай	20 минут		4000 м	Девятнадцатый полёт. Автоматическая посадка с сопровождением МиГ-25 и Су-17
23 марта 1988 года	Иван Бачурин, Алексей Бородай	43 минуты		4000 м	Двадцатый полёт. Автоматическая посадка с сопровождением МиГ-25 и Су-17
28 марта 1988 года	Иван Бачурин, Алексей Бородай	19 минут		4000 м	Двадцать первый полёт. Автоматическая посадка с сопровождением МиГ-25 и Су-17
2 апреля 1988 года	Римантас Станкявичюс, Александр Щукин	20 минут		4000 м	Двадцать второй полёт. Автоматическая садка с сопровождением Л-39
8 апреля 1988 года	Римантас Станкявичюс, Александр Щукин	21 минута		4000 м	Двадцать третий полёт. Автоматическая посадка с сопровождением Л-39
15 апреля 1988 года	Римантас Станкявичюс, Игорь Волк	19 минут		4000 м	Двадцать четвёртый полёт. Автоматическая посадка, последний полёт БТС-002
29 декабря 1989 года	Виктор Заболотский, Римантас Станкявичюс				Девятая рулёжка
23 ноября 1990 года	Игорь Волк, Магомед Толбоев				Десятая рулёжка. Выполнялась с целью поддержания БТС-002 в работоспособном состоянии
6 декабря 1990 года					Одиннадцатая рулёжка. Выполнялась с целью поддержания БТС-002 в работоспособном состоянии

После закрытия программы «Буран»

После закрытия космической программы «Буран» в 1993 году планы дальнейшего целевого использования БТС-002 стали не осуществимыми. Вплоть до 1999 года он хранился на площадке ЭМЗ имени В. М. Мясищева ЛИИ в Жуковском, периодически демонстрировался на МАКСе. В октябре 1999 года БТС-002 был предоставлен в лизинг австралийской компании Buran Space Corporation, созданной специально для этой цели месяцем ранее. Перевозка самолёта из Москвы в Сидней обошлась в $700 тыс., здесь его показали на Олимпиаде-2000. В 2000 году BSC объявила себя банкротом, выплатив НПО «Молния» вместо обещанных $600 тыс. всего $150 тыс. В результате НПО «Молния» расторгло контракт, но из-за финансовых трудностей БТС-002 не был вывезен из Австралии до мая 2002 года.

После этого прототип «Бурана» предлагали авиационному музею в Мичигане, но тот отказался. Организовывался аукцион радиостанцией Лос-Анджелеса News 980 KFWB AM, однако из-за большой минимальной предложенной стоимости покупателя для раритета так не нашлось.

5 июня 2002 года НПО «Молния» продало БТС-002 сингапурской компании Space Shuttle World Tour, намеревавшейся экспонировать его на международных выставках в Малайзии, Сингапуре, Китае, Японии, Филиппинах. В том же году БТС транспортировали из Сиднея в королевство Бахрейн. Там он служил экспонатом на лётном фестивале. После фестиваля в связи с экономическими коллизиями, БТС-002 был заблокирован в порту Манамы, после чего сингапурская компания начала арбитражный процесс против НПО «Молния», пытаясь присвоить себе БТС без уплаты ранее оговорённых $160 тыс. Серия арбитражных процессов продолжалась до февраля 2008 года. Тем временем НПО «Молния» попыталась продать БТС-002 во второй раз, добившись в суде запрета на вывоз самолёта-аналога из страны кем-либо другим. В феврале 2008 года после долгих судебных разбирательств полноправным собственником БТС-002 стал самый крупный частный Технический музей в немецком городе Зинсхайм. Он обошёлся хозяину музея Герману Лайру в 10 млн евро. 2 апреля 2008 года прототип «Бурана» прибыл в порт Роттердам, откуда был погружён на баржу и по рекам и системе каналов доплыл до города Шпейер. Там его установили в техническом Музее (филиале музея в Зинсхайме). В настоящее время БТС-002 является центром космической экспозиции в специально построенном для него самом крупном павильоне музея.

Ссылки

• [www.buran.ru/htm/anabst.htm Буран.ру]
• [speyer.technik-museum.de/node/649 Официальный сайт Музея техники в Шпайере]
• [krasnoe.tv/node/3316 Испытательный полет прототипа «Бурана» — БТС-002] (видео)

Отрывок, характеризующий БТС-002 ОК-ГЛИ

Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»