Бой у острова Уэссан (1782)
| Third Battle of Ushant | |||
| Основной конфликт: Война за независимость США | |||
 Бой 20-21 апреля 1781 последствия: Foudroyant ведёт захваченный Pegase | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
Бискайский залив, в р-не о. Уэссан | ||
| Итог |
победа британцев | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Бой 20-21 апреля 1782 года (англ. Action of 20–21 April 1782) или Третий бой у острова Уэссан (англ. Third Battle of Ushant) — морской бой в Бискайском заливе между французским отрядом шевалье де Сильо из трёх линейных кораблей, сопровождавшим конвой, и отрядом Баррингтона из двух британских линейных кораблей, во время Американской войны за независимость.
Содержание
Бой
20 апреля HMS Foudroyant (80, капитан Джон Джервис), приданный флоту вице-адмирала Самуэла Баррингтона, в районе острова Уэссан, вместе с несколькими другими получил приказ на погоню за французами. К закату Foudroyant был далеко впереди остальных, и достаточно близко к французам, чтобы опознать их как конвой, в сопровождении четырёх военных кораблей, два из которых были линейные, 74-пушечный Pégase и 64-пушечный Actionnaire. Коновой вскоре разделился и самый большой корабль, 1778-тонный Pégase, преследуемый Foudroyant, привёлся к ветру для встречи противника. Примерно в это же время их накрыл сильный шквал с туманом, и Foudroyant потерял из виду эскадру, а примерно в половине первого часа пополуночи завязал ближний бой. Где-то через ¾ часа боя, Foudroyant сблизился с Pégase вплотную, и заставил его командира, шевалье де Сильо (англ. de Sillaus), сдаться. Из экипажа в 700 человек свыше 100 были убиты и ранены, в то время как остальные сдались в плен. На Foudroyant только два или три человека были ранены. К тому времени подошли другие корабли, и британцы овладели Pégase.
Тем временем HMS Queen (90), капитан Фредерик Мейтленд (англ. Frederick Maitland), на следующий день захватил другой французский корабль, вооружённый en flûte (в данном случае грузовой транспорт, лишь частично вооружённый 24 пушками, с экипажем менее 250 человек) после боя, который длился менее 20 минут, слишком слабо вооружённый для сопротивления французский корабль сдался.
Последствия
На борту Actionnaire обнаружились одиннадцать сундуков голландского серебра, а также нижние мачты для четырёх 74-пушечных, в комплекте с парусами и оснасткой, помимо собственной мачты, которые были предназначены для недавно захваченного у берегов Суматры HMS Hannibal (переименованного в Petit Annibal). Британские потери в общей сложности были только 5 человек ранеными. Pégase был взят в Королевский флот и вступил в строй как HMS Pegase третьего ранга. С 1799 он использовался в качестве плавучей тюрьмы, служил в этой роли до 1815 года, после чего был разобран. Джон Джервис за этот бой был посвящён в рыцарство.
Напишите отзыв о статье "Бой у острова Уэссан (1782)"
Литература
- Allen, Joseph. Battles of the British navy. Vol 2. London, H. G. Bohn, 1852
- Navies and the American Revolution, 1775−1783. Robert Gardiner, ed. Chatham Publishing, 1997. ISBN 1-55750-623-X
- Lavery, Brian.The Ship of the Line — Volume 1: The development of the battlefleet 1650—1850. Conway Maritime Press, 2003. ISBN 0-85177-252-8
- Winfield, Rif. British Warships of the Age of Sail 1714—1792: Design, Construction, Careers and Fates, Seaforth, 2007, ISBN 1-86176-295-X
Примечания
Отрывок, характеризующий Бой у острова Уэссан (1782)
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
