Буэнос-Айресская епархия (Сербский патриархат)
Поделись знанием:
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
| Основная информация | |
|---|---|
| Епархиальный центр | Буэнос-Айрес |
| Количество приходов | 17 |
| Количество монастырей | нет |
| |
Буэнос-Айресская епархия (англ. Епархија Буеносајреска, Буэнос-Айресская и Южно-Центральноамериканская епархия, серб. Епархија буеносајреска и јужно-централноамеричка, исп. Eparquía de Buenos Aires y del Sur de América Central) — епархия Сербской православной церкви на территории Южной Америки и стран Центральной Америки за исключением Мексики.
История
С 10 мая 1963 года сербские приходы в Центральной и Южной Америке были починены Западноамериканской епархии, а 22 мая 1988 переданы Восточноамериканской епархии[1].
26 мая 2011 года решением Священного архиерейского собора Сербской православной церкви Буэнос-Айресская епархия. Администратором новосозданной епархии был назначен архиепископ Цетиньский и митрополит Черногорско-Приморский Амфилохий (Радович)[2][3][4]. По словам епископа Бачского Иринея (Буловича), решение о создании епархии было принято в связи с тем, что «растёт сербская диаспора в Южной Америке, а церковная организация здесь ещё не на достаточном уровне»[5].
13 октября 2012 года в Буэнос-Айресе состоялась первая заседание Епархиального совета под председательством митрополита Амфилохия, епископа-администратора[6].
24 ноября 2015 года митрополит Черногорский и Приморский Амфилохий (Радович) освятил новопостроенный монастырь в честь преподобного Серафима Саровского в городе Ла-Плата[7].
Приходы
- Аргентина
- Приход Рождества Пресвятой Богородице (Буэнос-Айрес)
- Приход святого Саввы (Буэнос-Айрес)
- Приход святого Николе (Мачагай)
- Приход святого архангела Михаила (Венадо Туэрто)
- Приход святого Петра Цетиньского (Хенерал Мадарияга)
- Приход святого Георгия (Ла-Плата)
- Бразилия
- Приход Успения Пресвятой Богородице (Пернамбуко)
- Приход Святой Троицы, (Алдея)
- Приход святого Иоанна Златоуста (Каруару)
- Приход святого Антония Великого (Бело Жардим)
- Миссионерсский приход святого Петра и Павла (Кампинаш, Сао Пауло)
- Венесуэла
- Доминиканская Республика
- Миссионерский приход Преображения Господня (Баваро)
- Эквадор
- Мисионарский приход Благовещенья Пресвятой Богородицы (Гуаякил)
- Перу
- Миссионерская приход Преображения Господня (Лима)
- Чили
- русско-сербский приход святого Николая Жичского (Сантьяго)
Напишите отзыв о статье "Буэнос-Айресская епархия (Сербский патриархат)"
Примечания
- ↑ [www.pravenc.ru/text/182565.html Западноамериканская Епархия]
- ↑ [www.spc.rs/sr/saopstenje_za_javnost_svetog_arhijerejskog_sabora_srpske_pravoslavne_crkve Саопштење за јавност Светог Архијерејског Сабора Српске Православне Цркве]
- ↑ [www.spc.rs/sr/mitropolit_crnogorskoprimorski_amfilohije_u_argentini Митрополит црногорско-приморски Амфилохије у Аргентини]
- ↑ [www.spc.rs/sr/mitropolit_amfilohije_uchestvovao_na_drugom_saboru_pravoslavnih_kanonskih_episkopa_u_juzhnoj_americi Митрополит Амфилохије учествовао на Другом сабору православних канонских епископа у Јужној Америци]
- ↑ [www.pravoslavie.ru/news/46676.htm Основаны новые епархии Сербской Церкви в Западной Европе и Южной Америке / Православие. Ru]
- ↑ [www.spc.rs/sr/prva_sjednica_eparhijskog_odbora_eparhije_buenosaireske_juzhnocentralnoamerichke Прва сједница Епархијског одбора Епархије буеносаиреске и јужно-централноамеричке]
- ↑ [www.sedmitza.ru/text/6032151.html В Аргентине освящен сербский православный монастырь преподобного Серафима Саровского — Новости — Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия»]
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Буэнос-Айресская епархия (Сербский патриархат)
– А вон у колеса.Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
