Викжель
Викжель (ВИКЖЕЛЬ, Всероссийский исполнительный комитет железнодорожного профсоюза) — организация, созданная на 1-м Всероссийском учредительном съезде железнодорожников в 1917 году.[1]
Викжель был создан на 1-м Всероссийском учредительном съезде железнодорожников, состоявшемся в Москве с 15 июля по 25 августа (по новому стилю с 28 июля по 7 сентября) 1917 года. Вошел в историю как организация, которая в дни Октябрьской революции стала одним из центров противостояния новой власти.[1]
В состав Викжеля входило 14 эсеров (из них 9 левых), 6 меньшевиков, 3 большевика, 6 членов других партий и 11 беспартийных членов.
| Революция 1917 года в России
|
|---|
| Общественные процессы |
| До февраля 1917 года: Предпосылки революции Февраль — октябрь 1917 года: |
| Учреждения и организации |
| Вооружённые формирования |
| События |
| Февраль — октябрь 1917 года: После октября 1917 года: II Съезд Советов |
| Персоналии |
| Родственные статьи |
Викжель в октябре-ноябре 1917 года
Вскоре после победы октябрьского вооружённого восстания в Петрограде во главе с большевиками и левыми эсерами 25 октября (7 ноября по новому стилю) 1917 года наметились первые выступления против новой власти. 27 октября (9 ноября) 1917 Викжель, объявив себя нейтральной организацией, потребовал «прекращения гражданской войны и создания однородного социалистического правительства от большевиков до народных социалистов включительно». В качестве наиболее веских аргументов использовались отказ перевозить войска в Москву, где шли бои, и угроза организации всеобщей забастовки на транспорте.[1][2]
ЦК РСДРП(б) принял решение вступить в переговоры и откомандировал на них председателя ВЦИК Л.Б. Каменева и члена ЦК Г.Я. Сокольникова. Однако переговоры, длившиеся несколько дней, закончились ничем.
Позиция Викжеля в октябре-ноябре 1917 г. была неоднозначной. Так, когда появились слухи о движении войск с Юго-Западного фронта на Петроград с целью подавления большевиков, то Викжель пригрозил всеобщей железнодорожной забастовкой. При этом Викжель не препятствовал передвижению по железным дорогам большевистских частей.
Конец Викжеля
Разочаровавшись в возможности примирения правых и левых социалистов, 20 ноября (3 декабря) 1917 Викжель принял резолюцию, в которой признавал Советскую власть при том условии что ему будут переданы функции управления железнодорожным хозяйством.[1]
Однако позиция, занятая Викжелем в октябрьские дни, вызвала недовольство многих рядовых членов профсоюза, и 12 (25) декабря 1917 в Петрограде открылся Чрезвычайный Всероссийский съезд железнодорожных рабочих и мастеровых, созванный по инициативе профсоюзов железнодорожников петроградского и московского узлов. Среди 300 делегатов преобладали большевики, по их предложению съезд выразил недоверие Викжелю и на общежелезнодорожный съезд избрал 78 делегатов, стоявших на позиции поддержки Советского правительства.
Перед открытием Учредительного собрания в январе 1918 года некоторые радикалы из эсеровской партии готовили вооруженное антибольшевистское выступление. Их готовы были поддержать солдаты Лужского гарнизона. Но, как вспоминал Б. Соколов, председатель Военной комиссии эсеров, попыткам перевезти их в Петроград препятствовал Викжель:
Мы никак не могли сговориться с Викжелем, иначе — Центральным Органом Железнодорожников. Это учреждение было хуже, чем большевистское. Ибо, будь оно большевистское, было бы оно для нас определённым врагом, с которым можно и должно бороться. Викжелисты же на словах выражали симпатии демократии и интеллигенции, а на деле оказывали всякое противодействие малейшим попыткам использовать железнодорожный аппарат для борьбы с советской властью. При этом их лояльность ограничивалась лишь одной стороной. Большевики превосходно и беспрепятственно имели возможность использовать для своих нужд тот же железнодорожный аппарат.
С 5 (18) января 1918 по 30 января (12 февраля) 1918 в Петрограде проходил Чрезвычайный Всероссийский железнодорожный съезд. Викжель был упразднен, и функции его перешли к избранному на съезде Викжедору.[1]
Напишите отзыв о статье "Викжель"
Примечания
Ссылки
- [www.situation.ru/app/j_art_744.htm Д. Чураков.Рабочий протест и становление советской власти]
Литература
- Augustine W.A. "Russia's Railwaymen, July-October 1917" // Slavic Review, Vol. 24, № 4 (Dec.,1965), pp. 666-679. [www.jstor.org/stable/2492897 JSTOR]
- Болтнева О. Ю. Викжель и формирование первой политической оппозиции советскому правительству, 1917 год: Дис. … канд.ист.наук / О. Ю. Болтнева. — М., 1996. — 200 с.
- Метельков П. Ф. Железнодорожники в революции, февраль 1917-июнь 1918. — Л., 1970. — 358 с.
- Rosenberg W.G. "The Democratization of Russia's Railroads in 1917" // American Historical Review vol. 86, № 5 (Dec. 1981), pp. 983-1008. [www.jstor.org/stable/1858521 JSTOR]
- Злоказов Г. И. Переговоры об «однородном социалистическом правительстве» после Октябрьской революции // Отечественная история. — 1996. — № 5.
Отрывок, характеризующий Викжель
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
