Гай Сервилий Структ Агала (военный трибун 408 года до н. э.)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Гай Сервилий Структ Агала
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Гай Сервилий Структ Агала (лат. ; V век до н. э.) — древнеримский политический деятель из патрицианского рода Сервилиев, военный трибун с консульской властью 408, 407 и 402 годов до н. э.

В 408 году до н. э. коллегами Гая Сервилия по трибунату были Публий Корнелий Рутил Косс и Гай Юлий Юл. Перед лицом военных приготовлений вольсков и эквов сенат назначил диктатора, несмотря на противодействие Юлия и Корнелия. Гай Сервилий стал начальником конницы, а после лёгкой победы в войне был переизбран на пост военного трибуна[1].

В 407 году у Гая Сервилия было трое коллег. Главным событием этого трибуната стало взятие вольсками Верругины, которой трибуны не оказали своевременную помощь[2].

В следующем году Гай Сервилий воевал с вольсками под началом трибуна Нумерия Фабия Амбуста. Возглавляемые им четыре когорты сыграли решающую роль при взятии города Анксур[3].

Во время третьего трибуната (402 год до н. э.) у Сервилия было пятеро коллег. В этом году вольски взяли Анксур, а под Вейями шли бои как с вейцами, так и с капенцами и фалисками, но имя Сервилия в связи с этими событиями не упоминается[4].

Напишите отзыв о статье "Гай Сервилий Структ Агала (военный трибун 408 года до н. э.)"



Примечания

  1. Тит Ливий. История Рима от основания Города IV, 56 — 57.
  2. Тит Ливий IV, 58, 3 — 4.
  3. Тит Ливий IV, 59, 5.
  4. Тит Ливий V, 8.

Отрывок, характеризующий Гай Сервилий Структ Агала (военный трибун 408 года до н. э.)


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил: