Гассох, Вера Самойловна

Вера Самойловна Гассох
Имя при рождении:	Вера Хаимовна-Самойловна Гассох
Дата рождения:	1860(1860)
Место рождения:	Одесса, Одесский уезд, Херсонская губерния, Российская империя
Дата смерти:	7 января 1938(1938-01-07)
Место смерти:	Париж, Франция
Гражданство:	Российская империя Российская империя→ Франция Франция
Вероисповедание:	иудаизм
Партия:	Народная воля, Партия социалистов-революционеров
Основные идеи:	демократический социализм
Род деятельности:	профессиональная революционерка

Вера Самойловна Гассо́х (также Гасох, по мужу Гоц; 1860, Одесса, Российская империя — 7 января 1938, Париж, Франция) — русская революционерка, народница, член партии «Народная воля» и партии социалистов-революционеров.

Биография

Вера Гассох родилась в еврейской семье мещан города Одессы, здесь же окончила гимназию.

С 1877 года входила в одесский революционный кружок. В 1881 году вступила в партию «Народная воля», принадлежала к городскому и вокзальным кружкам в Одессе.

В 1881 году переехала в Санкт-Петербург, где поступила на женские фельдшерские курсы при Георгиевской общине.
Арестована в Санкт-Петербурге 24 ноября 1881 года и перевезена в Одессу.

Привлечена к дознанию жандармским управлением Одессы вместе с А. Н. Шехтер, М. И. Дрейем, С. В. Майером и другими по обвинению в принадлежности к террористическому сообществу (Стрельниковский процесс 23-х в Одессе). Содержалась под стражей до 15 марта 1882 года, после чего подчинена особому надзору полиции. По Высочайшему повелению от 6 октября 1882 года вменено в наказание предварительное содержание под стражей с подчинением гласному надзору вне местностей, объявленных на положении усиленной охраны, в течение двух лет.

В октябре 1882 года выслана из Одессы в Екатеринослав. В декабре 1883 года переведена в Александровск (Екатеринославская губерния). По окончании срока гласного надзора 6 октября 1884 года подчинена негласному полицейскому надзору. В 1885 году продолжала вести революционную работу в Екатеринославе, где жила со своей подругой Анастасией Шехтер; посещала квартиру народовольца М. М. Полякова и встречалась с Б. Д. Оржихом. 28 февраля 1886 года арестована в Екатеринославе и привлечена к дознанию по делу об организации Таганрогской тайной типографии и по обвинению в укрывательстве Б. Д. Оржиха.

По Высочайшему повелению от 6 октября 1887 года выслана под гласный надзор полиции на пять лет в Восточную Сибирь. В середине мая 1888 года отправлена из Бутырской тюрьмы в Сибирь. Местом ссылки определён Колымский округ (Якутская область). В конце 1888 года прибыла в Якутск, где вскоре вышла замуж за Михаила Рафаиловича Гоца.

22 марта 1889 году участвовала вместе с товарищами в вооруженном сопротивлении в Якутске (Якутская трагедия).
7—13 июля 1889 года военно-судная комиссии в Якутске признала виновной в вооруженном сопротивлении исполнению распоряжений начальства и приговорена к лишению всех прав состояния и к каторжным работам без срока. По конфирмации приговора командующим войсками Иркутского военного округа от 20 июля 1889 года бессрочные каторжные работы заменены каторжными работами на 15 лет.

С начала 1890 года содержалась в Вилюйской тюрьме и отбывала каторгу. В марте 1892 года отправлена из Вилюйска в Якутск и 1 июня 1892 года водворена в Акатуе (Забайкальская область). Зимой 1893—1894 года находилась в Карийской женской тюрьме. В 1894 году переведена в Горный Зерентуй. В 1894 году вышла на поселение, водворена в Кургане (Тобольская губерния) в разряде сосланных на житьё. По манифесту 1896 года срок ссылки сокращён на год.

По возвращении в Европейскую Россию эмигрировала во Францию. Проживала в Париже. Вступила в партию социалистов-революционеров. В 1909 году вышла замуж за шлиссельбуржца народовольца Сергея Александровича Иванова. Была одним из основателей и членом комитета Парижского политического Красного Креста. Во время Первой мировой войны сотрудничала в Обществе помощи русским волонтёрам. Член бюро Комитета помощи писателям и учёным во Франции (была членом его ревизионной комиссии), член правления общественной библиотеки имени И. С. Тургенева.

В 1938 году умерла.

Семья

• Мужья — Михаил Рафаилович Гоц (1888—1906); Сергей Александрович Иванов (1909—1910).
• Племянник — поэт Семён Абрамович Луцкий.

Ссылки

• Гассох Вера Самойловна // Деятели революционного движения в России : в 5 т. / под ред. Ф. Я. Кона и др. — М. : Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльнопоселенцев, 1927—1934.</span>

Отрывок, характеризующий Гассох, Вера Самойловна

– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».