Генеральный план Санкт-Петербурга

Генеральный план Санкт-Петербурга — документ, определяющий будущее развитие города Санкт-Петербурга. Последняя редакция генерального плана была выпущена в середине марта 2015 года. Она называется «О внесении изменений в Закон Петербурга „О Генеральном плане Петербурга и границах зон охраны объектов культурного наследия на территории Петербурга“».

История

Петербург был построен не на пустом месте: на месте будущего города существовали многочисленные поселения еще со времен Новгородской Республики. Предтечей плана города был план крепости Санкт-Питер-Бург, которую строили с 1703 года. Крепость выстроили деревянно-земляной, позже (в 1706—1738 годах) она была перестроена в камне.

На плане 1705 года показана Новгородская дорога, которая проходит через Пески по трассе современного Лиговского проспекта, и доходя до района современного Таврического сада, расходится на три тропы:

• по берегу Невы к селу Спасское, располагавшимся на месте нынешнего Смольного;
• по берегу Невы к Адмиралтейству. Для удобства сухопутного сообщения мастером И. Матвеевым была построена плотина по прямому указанию Петра I: «Перебить тое речку»;
• по берегу Невы к месту будущего Александро-Невского монастыря.

Петербург 1710—1712-х годов

В 1710 году было определено место для религиозного центра столицы. С 1712 года началось строительство Александро-Невского монастыря (по преданию монастырь был построен на предполагаемом месте победы в 1240 году войск святого князя Александра Ярославича Невского над Немцами в Невской битве).

По мнению историков, стихийная застройка Санкт-Петербурга продолжалась до 19 мая 1712 года, когда Пётр I своим указом перенёс столицу из Москвы в Санкт-Петербург.

Город в это время был связан с Россией только водными видами транспорта. Вышневолоцкая водная система начала функционировать в 1709 году. Это был первый путь в новую столицу, и уже после её постройки с 1712 года по указанию Петра I началось строительство столичного тракта между Москвой и Санкт-Петербургом, который взял на себя часть пассажирских и грузовых перевозок того времени. Из-за этого, а также от любви Петра к водному транспорту, первые планы города содержали большое количество водных коммуникаций.

1712 год. Первые планы

Из копии царского указа 1712 года за подписью Доменико Трезини известно, что «…в 1712 году ЕИв повелел сделать чертёж Московской стороны… И все таковые указы и приказы на письмо мне не даны были, но словесно…». Московской стороной (позже — Литейная часть) назывался район на левом берегу Невы, на котором началось расселение царской семьи и приближённых, прибывших из Москвы. Следы этой планировки сохранились в расположении современных Шпалерной, Захарьевской, Чайковского, Фурштатской улиц и в перпендикуляных им Литейного проспекта, проспекта Чернышевского, Потёмкинской и Таврической улиц.

Руководство и надзор за строительством осуществляла «Канцелярия городовых дел» во главе с Ульяном Синявиным, главным архитектором которой являлся Доменико Трезини. Этой канцелярии вменялось в обязанности определять места для строительства, проектировать и строить жилые дома для огромного числа переселенцев. Указ 4 (15) апреля 1714 года гласил: «…каким манером дома строить, брать чертежи от архитектора Трезина».

Объективные трудности строительства Петербурга и их преодоление

К этому времени в Санкт-Петербурге велось деревянное строительство. Архитекторы города не могли выполнить каменную застройку города по объективным причинам: этому препятствовала трудоёмкость и низкие теплотехнические свойства материала. Кроме того, подвозка строительных материалов в город была отдельной непростой задачей. Особенностью строительства города было проектирование и строительство деревянных зданий, покрашенных под камень. Одно такое здание было сохранено в первозданном виде в виде музея основателя города.

См. также: Домик Петра I (Санкт-Петербург)

Другим необходимым условием развития каменного домостроения было наличие квалифицированных каменщиков. Толчком для строительства каменных зданий в Петербурге стал указ от 9 октября того же года, временно запрещавший каменное строительство в других частях России.

Выдержка из указа:

Запрещается во всём Государстве, пока не удовольствуются строением на несколько лет, всякое каменное строение, какого бы имени не было, под разорением всего имения и ссылкою.

Другим аспектом строительства Петербурга была подболоченность местности и близкое залегание грунтовых вод. Для осушения территории планировалась прокладка новых каналов, таких как Красный канал. Эти меры, а также использование бытового и промышленного мусора для засыпки подболоченных, низменных участков привело к дополнительному подъёму уровня поверхности на 0,5…1,5 метра.

Прокладка новых каналов также была нужна для выполнения транспортных функций, водозабора, как сточные коллекторы. Некоторые из них, исчерпав своё назначение, были засыпаны.

См. также: Адмиралтейский канал и Введенский канал

«Образцовые» чертежи домов

Также в практику вводились «образцовые» чертежи. Трезини разработал типовые дома для «подлых» (одноэтажные, с дверью и 4 окнами по фасаду) и для зажиточных горожан (тоже одноэтажные, с 14 окнами по фасаду и дверью по центру, а также мезонином в 3 окна). Эти «образцовые» чертежи Трезини выполнил не позднее 1714 года.

Также известен выполненный в 1716 году «образцовый» чертёж Жана Леблона дома для «именитых» (долгое время ошибочно приписываемый Трезини). Этот был двухэтажный дом с фасадом на семь осей (6 окон и дверь в центре) и высокой крышей. К этому проекту Пётр дал комментарий: «…И понеже по Леблоновым чертежам во всех палатных строениях, а особливо в Питербургских домах окны зело велики, а шпанцы меж ними зело малы, чего для ему объявите, чтобы в жилых полатах конечно окны меньше делал, а в салах как хочет, понеже у нас не французский климат».

Градостроительные проекты 1716—1717 годов

Генеральный план Трезини

Доменико Трезини разработал план развития центра города, который предполагалось разместить на Васильевском острове. Этот проект был утверждён указом Петра I в январе 1716 года.

План Трезини отражал идею Петра приблизить город к Балтийскому морю, обратив его фасад к Балтике. В этот период угроза нападения шведов с моря была практически устранена, хотя морские баталии Северной войны за него всё ещё продолжались.

К 1716 году Васильевский остров был практически не застроен. Единственным крупным объектом на нём была лишь усадьба Меншикова (дворец, домовая церковь и сад). На острове предполагалось построить правительственный и торговый центр города. Планировалось прорыть длинный канал, пересекающий его с востока на запад (по оси нынешнего Большого проспекта), 62 поперечных канала-линии и несколько бассейнов, где могли бы разворачиваться суда. Следует отметить, что такая планировка взаимно перпендикулярных линий аналогична уже существовавшей тогда планировке Московской стороны. В северной части острова обозначен огромный парк и намечены площади. Остров планировалось окружить 56 бастионами.

Генеральный план Леблона

В 1716 году в Петербург прибывают ещё два европейских мастера. Зимой приезжает итальянец Бартоломео Карло Растрелли со своим сыном (будущим замечательным зодчим — Бартоломео Франческо Растрелли). Летом того же года приезжает французский королевский архитектор 37-летний Жан-Батист Александр Леблон со своей семьёй и подмастерьями. Пётр возлагал на маститого Леблона большие надежды и назначил его главным архитектором города, подчинив ему других архитекторов, включая и Трезини. Он дал ему звание генерал-архитектора с жалованьем в пять тысяч рублей (для сравнения — жалование Трезини за всю его карьеру в России никогда не превышало одной тысячи рублей в год).

9 августа 1716 года губернатор Александр Меншиков собрал в Канцелярии городовых дел Доменико Трезини, Бартоломео Карло Растрелли, Георга Матарнови, Иоганна Браунштейна, Жана-Батиста Леблона и других, дабы объявить волю Петра — чтобы «онаго Леблона были послушны». Пётр также поручает Леблону разработать ещё один генеральный план Петербурга. Идея состояла в том, чтобы из двух проектов Трезини и Леблона выбрать лучший, или же взять наиболее интересное из обоих и объединить в едином решении. Исследователи отмечают сложность ситуации, в которой оказался Леблон: с одной стороны — его большой теоретический и практический опыт работ в Европе, с другой — специфические особенности России, национальные и местные черты, разобраться в которых Леблону в короткий срок было решительно невозможно. Трезини же напротив, не имея большого европейского опыта до приезда в Россию в 1702 году, сформировался как архитектор именно здесь, в Петербурге, приобретя 14-летний опыт работы.

В основе плана Леблона лежала та же идея Петра I разместить на Васильевском острове политический и торговый центр Петербурга. Леблон в своем проекте реализовал идею города-крепости, вписав территорию в геометрически правильную фигуру эллипса. Такая схема была основана на градостроительных традициях итальянских и французских теоретиков архитектуры. Внутри крепостных стен Леблон, как и Трезини, предусмотрел каналы-линии, площади, парки, дворцы царя и вельмож, правительственными зданиями, биржа, рынки, церкви и многое другое. Жилища «подлого люда», огороды, кладбища Леблон предложил вынести за пределы стен.

Формально предложенная форма эллипса плохо сочеталась с уже сложившимися реалиями — существовавшими на тот момент частями города. Так за пределы эллипса вышли Троицкая площадь, часть Адмиралтейской стороны и даже Летний сад. Реализация этого плана потребовала бы сноса или основательной перестройки уже созданных частей города. Кроме того вместо идеи обращения фасада Петербурга к морю он, напротив, отделил Васильевский остров от залива мощными крепостными сооружениями. Показательно, что система бастионов в плане Трезини оказалась неудачной, по той же причине, и потому не была реализована. Также Леблон не оценил роли Невы в жизни и облике города.

В результате, проект Леблона разочаровал Петра и к реализации всё-таки был принят план Трезини.

Реализация

«На плане Петербурга, изданном голландским картографом Рейнером Оттенсом, представлены 19 каналов и 56 бастионов Васильевского острова. Я могу заверить, что укреплена лишь половина берега, а из 19 каналов ни один не дорыт до конца. Начали копать лишь два канала у Меншикова дворца и довели их примерно до половины, причём они неглубоки и нешироки, так что и барже с поднятыми веслами по ним не пройти. Из 56 бастионов не видно ни одного, и вряд ли его величество когда-либо захочет построить столь обширную и дорогостоящую крепость»

— свидетельство современника о реализации плана Трезини

Генеральный план Еропкина

В 1737 году главным архитектором «Комиссии о Санкт-Петербургском строении» стал П. М. Еропкин. Под его руководством был составлен генеральный план Петербурга, а также проекты планировки и застройки его центральных районов. Центр города окончательно закрепился на левом берегу Невы, система улиц образовала знаменитое трёхлучие, ставшее знакомым архитектору ещё в Риме. По замыслу Еропкина Гороховая улица, Невский и Вознесенский проспекты легли по направлению к Адмиралтейству: «…виду Адмиралтейской спицы никакого посягательства быть не признается». Строительство богатых усадеб, разбивка садов велись в основном на Адмиралтейской стороне, вдоль набережных Невы, Мойки и Фонтанки. Проект Еропкина предусматривал и планировку большого жилого района – Коломны, а также Екатерингофа, солдатских слобод Семёновского и Измайловского полков. Высокое мастерство архитектора заключалось в его поразительном умении достигать единства красоты и рациональности, вписывать в уже существовавшие здания, улицы, изгибы рек обновлённый Петербург.

Генеральные планы развития Ленинграда

Планы советской поры — акцент на сохранение и центра и смещения строительства к окраинам. Планы застройки окраин (принципы квартальной застройки) см. Каменский, Валентин Александрович

1935 г. — Генеральный план развития Ленинграда, переработан в 1939 г.

1948 г. — Генеральный план восстановления и развития Ленинграда

В 1966 году Советом Министров СССР был утверждён Генеральный план развития Ленинграда на 1963—1990 годы и проект планировки пригородной зоны Ленинграда. Авторами плана стали архитекторы Г. А. Булдаков В. А. Каменский и А. И. Наумов.

1987 г. — Генеральный план развития Ленинграда и Ленинградской области на период до 2005 года

Современная Россия

Действующий Генеральный план Санкт-Петербурга (принят Законом Санкт-Петербурга "О Генеральном плане Санкт-Петербурга и границах зон охраны объектов культурного наследия на территории Санкт-Петербурга" от 21 декабря 2005 года) разработан ЗАО "Петербургский НИПИГрад" под руководством академика РААСН, народного архитектора России Валентина Федоровича Назарова.

В мае 2008 года была существенно пересмотрена часть генерального плана, связанная с аэродромами малой авиации.

См. также: Воздушный транспорт Санкт-Петербурга

В городе проводится уплотнительная застройка, несмотря на протесты горожан.

Горожане борются за свои скверы всеми законными способами.

См. также: Сквер им. Путина и Светлановская площадь#Сквер на углу чётной стороны проспекта Энгельса

Генеральный план Санкт-Петербурга на современном этапе

Генеральный план Санкт-Петербурга стал одним из первых документов территориального планирования в России, разработанным и прошедшим процедуру утверждения в полном соответствии с новым Градостроительным кодексом Российской Федерации.

Генеральный план Санкт-Петербурга и, как следствие, его последовательная реализация нацелены на гармоничное и устойчивое развитие мегаполиса, обеспечивающее сбалансированный учёт экологических, экономических, социальных факторов при осуществлении градостроительной деятельности, безопасность и благоприятные условия жизни горожан.

Закон «О Генеральном плане и границах зон охраны объектов культурного наследия на территории Санкт-Петербурга», вступивший в силу с января 2006 года, направлен на формирование Санкт-Петербурга как интегрированного в российскую и мировую экономику многофункционального города, обеспечивающего высокое качество среды жизнедеятельности и производства. Этой же цели способствуют крупные инвестиционные проекты Комитета по инвестициям и стратегическим проектам: развитие аэропорта «Пулково», строительство автомагистрали Западного скоростного диаметра, строительство морского пассажирского терминала на Васильевском острове, преобразование территории станции Московская — Товарная и другие. Действуя в рамках Генерального плана развития Санкт-Петербурга, Комитет по инвестициям разработал систему помощи инвесторам Investor Guideline, предоставляющую инвесторам необходимую информацию на каждом этапе принятия инвестиционного решения.

В состав Генерального плана входят материалы, устанавливающие цели и задачи территориального планирования Санкт-Петербурга, основные параметры развития города, виды функциональных зон на территории Санкт-Петербурга и материалы, устанавливающие очерёдность размещения и развития основных объектов инженерно-транспортной инфраструктуры и основных функциональных зон. Генеральный план разработан в соответствии с Градостроительным кодексом Российской Федерации, Законом Санкт-Петербурга «О регулировании градостроительной деятельности в Санкт-Петербурге», а также в соответствии с целями и задачами развития Санкт-Петербурга, сформулированными в документах государственного планирования социально-экономического развития города. Генеральный план обеспечивает сбалансированное развитие города по основным функциональным зонам: жилым, общественно-деловым, промышленным, транспортным и рекреационным.

Основной тенденцией жилищного строительства последних лет стал переход от «точечного» строительства жилых домов к комплексному развитию территорий (в первую очередь, — неосвоенных), что позволяет рационально организовывать проектирование и подготовку территории под освоение, создавать более качественную среду обитания. Генеральный план предусматривает увеличение объёмов жилищного строительства на свободных территориях, увеличение резервных территорий для промышленного строительства и рост показателей жилобеспеченности. К расчётному сроку (2015 год) средняя норма жилищной обеспеченности составит 28 м² на человека, при существующем показателе в 21 кв. метр, а к 2025-му году — 35 м² на человека. Это приведёт к общему повышению качества жилого фонда Санкт-Петербурга, увеличит разнообразие городской среды, обеспечит условия для создания доступного и комфортного жилья, позволит сократить и ликвидировать ветхий и аварийный фонд.

В Генеральном плане взята установка на целенаправленное развитие общественно-деловой функции, поскольку она соответствует идеологии перехода города на постиндустриальные рельсы. Под общественно-деловую сферу, связанную с развитием науки, высшего образования, обслуживания населения, банковской деятельности, учреждений отдыха и так далее в Генеральном плане заложены значительные территории, в 1,8 — 2,0 раза превышающие современные объёмы.

Генеральный план в качестве главной градообразующей базы сохраняет промышленность Санкт-Петербурга, которая располагает мощным потенциалом. Развитие промышленности на данном этапе осуществляется за счет предоставления территорий под новые производства во внешнем промышленном поясе — около 500 га на 2015 год и 1,5 тыс. га на 2025 год. Данная мера обеспечит стабильное развитие городской экономики, увеличение объёмов производства годового валового регионального продукта и объёма привлекаемых инвестиций. Наряду с сохранением многофункционального профиля экономики Санкт-Петербурга как основы его устойчивого развития, приоритетное внимание уделяется объектам инновационных видов деятельности, наиболее эффективно использующих потенциал города.

Полноценное развитие современного мегаполиса невозможно без учёта развития транспортной инфраструктуры. Решения Генерального плана формируют Санкт-Петербургский мультимодальный транспортный узел международного значения на основе развития всех видов внешнего и внутригородского транспорта, а также систем обслуживания и сопровождения перевозок. В сфере внешнего транспорта особое внимание уделяется следующим транспортным коридорам: новый скоростной вход со стороны Москвы (СПАМ), Кольцевая магистраль (КАД), Западный скоростной диаметр (ЗСД). Задачей внутригородской транспортной инфраструктуры является обеспечение транспортных связей периферийных районов города скоростными видами пассажирского транспорта с центром Санкт-Петербурга. В Генеральном плане предусмотрено увеличение протяженности внутригородской инфраструктуры (железные дороги, метрополитен, скоростной трамвай, наземный экспресс) с 350,5 км до 481,8 км в 2015 году и до 630,7 км к 2025году. В области улично-дорожной сети Санкт-Петербурга из 829 км вновь создаваемых городских улиц и дорог 330 и 450 км соответственно придётся на долю магистралей непрерывного и скоростного движения, что обеспечит повышение пропускной способности улично-дорожной сети и степени безопасности движения.

Закон Санкт-Петербурга «О границах зон охраны объектов культурного наследия на территории Санкт-Петербурга и режимах использования земель в границах указанных зон и о внесении изменений в Закон Санкт-Петербурга „О Генеральном плане Санкт-Петербурга и границах зон охраны объектов культурного наследия на территории Санкт-Петербурга“». В соответствии с данным Законом были утверждены границы зон охраны объектов культурного наследия на территории Санкт-Петербурга, а также режимы использования земель, которые устанавливают ограничения по использованию земель и преобразованию историко-градостроительной и природной среды. Под охраной Закона находятся свыше 37 тысяч га городских земель.

За это же время в городе разрабатывалась проектно-планировочная документация:

• для территорий, выделенных Генеральным планом для размещения объектов капитального строительства жилого, общественно-делового, производственного и рекреационного назначения.
• для объектов капитального строительства в сфере транспортной и инженерной инфраструктуры, санитарной очистки территории, улучшения экологической обстановки, охраны окружающей среды и освоения подземного пространства Санкт-Петербурга.

В общей сложности в течение 2005—2008 годов было разработано более 1100 проектов планировки и проектов межевания территории.

В 2004 году Правительство Санкт-Петербурга приняло решение о создании специализированного Государственного Учреждения «Научно-исследовательский и проектный центр Генерального плана Санкт-Петербурга», основной задачей которого стало обеспечение разработки градостроительной документации, прежде всего, в целях реализации Генерального плана Санкт-Петербурга и выполнения городского заказа.

Стратегии развития Санкт-Петербурга

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В соответствии с новым Генпланом города в 2006 году в Петербурге была составлена долгосрочная Концепция социально-экономического развития, на основании которого создана Стратегия 2020 — Санкт-Петербург. Данная стратегия базируется на пяти инвестиционных проектах, в числе которых строительство аэропорта Пулково и Западного скоростного диаметра. В качестве альтернативы развития Санкт-Петербурга была разработана концепция «Невская перспектива — 2025», предполагающая расширение границ города в сторону полигона «Ржевка» и рост Санкт-Петербурга на основе трёх градообразующих отраслей — инновационной экономики, транспортно-логистических услуг и туризма.

Литература

• Каменский В. А. Ленинград сегодня и завтра. — Л., 1962.
• Каменский В. А., Наумов А.И. Генеральный план развития Ленинграда. — Л., 1966.
• Каменский В. А. Город смотрит в завтра. Генеральный план развития Ленинграда. — Л., 1972.
• Каменский В. А. Генеральный план развития города. — Л., 1972.
• Каменский В. А., Наумов А.И. Ленинград. Градостроительные проблемы развития. — Л., 1973.

Ссылки

• [www.gov.spb.ru/law?d&nd=8422495 Закон Санкт-Петербурга от 22.12.2005 № 728-99 «О Генеральном плане Санкт-Петербурга и границах зон охраны объектов культурного наследия на территории Санкт-Петербурга»]
• [encspb.ru/object/2804002628 Генеральные планы развития Петербурга-Ленинграда]//[www.encspb.ru Энциклопедия Санкт-Петербурга]
• [encspb.ru/object/2804002706 Канцелярия от строений]//[www.encspb.ru Энциклопедия Санкт-Петербурга]
• А. С. Богданов, Комитет по градостроительству и архитектуре, г. Санкт-Петербург [www.credo-dialogue.com/getattachment/6f2d7b2d-2fc7-4743-9aa7-a8474d8e74dc/Kartograph-obespechenie.aspx Картографическое обеспечение Генерального плана Санкт-Петербурга – прошлое и настоящее]
• [www.gugenplan.spb.ru Официальный сайт Государственного учреждения «Научно-исследовательский и проектный центр Генерального плана Санкт-Петербурга»]
• [lawrussia.ru/texts/legal_586/doc586a880x581.htm Постановление ЦК КПСС, Совмина СССР от 05.12.1987 № 1387 о Генеральном плане развития г. Ленинграда и Ленинградской области на период до 2005 года] (текст документа с изменениями и дополнениями по состоянию на ноябрь 2007 года)
• [cisp-spb.ru/ Официальный сайт Комитета по инвестициям и стратегическим проектам Санкт-Петербурга]
• [www.st-petersburg.ru/ Официальный сайт Санкт-Петербурга]
• [contextfound.org/events/y2013/m9/n86 Обсуждение "Стратегии развития Санкт-Петербурга - 2030"] Междисциплинарный лекторий "Контекст", 12 сентября 2013 года
• [contextfound.org/events/y2013/m11/n88 Обсуждение "Стратегии развития Санкт-Петербурга - 2030"] 21 ноября 2013 года
• [spbstrategy2030.ru/ Официальный сайт Стратегии-2030]

Отрывок, характеризующий Генеральный план Санкт-Петербурга

– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.


Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.


Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.


В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.